Чтение 5–й страницы книги ~Улица Жмуров~

Я кладу уголок конверта в мой бумажник.

- Ну вот!- говорю я в своем самом добродушном стиле.- Теперь, дорогой
месье, мне остается задать вам еще один вопросик, и все... На сегодня...

Его брови резко ползут вверх.

Поскольку я не тороплюсь спрашивать, он шепчет:

- Слушаю вас. И можете ему поверить: он меня действительно слушает, да
еще как.

- Послушайте, месье Парьо, чего ради Бальмен запер свой магазин и поехал
с вами, хотя мог выписать вам чек на предъявителя?

Мой вопрос бьет его, как удар кулаком промеж глаз. Он наполовину
открывает рот. Мозги в его котелке кипят в полном режиме... Мне кажется, что
из ушей и ноздрей у него идет пар... Положи руку ему на лоб и обожжешься,
честное слово!

- Ну...- начинает он.

Я, тем же тоном, что он пару минут назад, шепчу:

- Слушаю вас.

- Ну, Бальмен не знал, можно ли выдать чек на предъявителя на такую
крупную сумму. Поэтому он предпочел поехать сам, потому что мне была
совершенно необходима эта сумма.

Я ему улыбаюсь: хорошо выкрутился! Вы сочтете меня ненормальным, но я
обожаю такие маленькие дуэли. Особенно когда противник обладает таким
хладнокровием.

Я нанес удар, он его парировал... Наступает пауза, но, по правде говоря,
после его ответа сказать особо нечего.

- Бальмен имеет телефон?

- Да, имел,- поправляет меня Парьо.

Не упустил-таки возможности поддеть меня!

- Почему же в таком случае он не позвонил в банк, чтобы спросить, можно
ли выдать чек на нужную сумму?

- Признаюсь,- говорит Парьо с гримасой,- что ни он, ни я об этом не
подумали...

- Однако это очень просто...

- Просто, если рассуждать задним числом, но в тот момент все шло быстро.
Кроме того, Бальмен хотел воспользоваться тем, что будет на Монпарнасе,
чтобы на обратном пути повидаться с одним коллегой из Ренна.

"Матч закончился вничью",- говорю я про себя. Джо стоит прислонившись к
стене и заложив руки за спину, как будто защищая свою добродетель. Я смотрю
на него, и он взмахивает ресницами, как благовоспитанная девушка, которой
соседский парень предложил потанцевать в приходской Церкви.

- Какая симпатичная вдовушка, а?- усмехаюсь я. Парьо сдержанно улыбается.

Я замечаю мои перчатки на батарее центрального отопления.

- А вот и то, за чем я вернулся!- говорю.

Я медленно надеваю их, поочередно глядя на двух моих собеседников.

Нет, тут явно что-то не так. От кого исходит витающее в этой квартире
тревожное чувство? От педика? От человека в кожаном пальто? Оттого, что мы
находимся в квартире человека, лежащего в настоящий момент в холодильнике
морга? Или из-за этого расследования, которое таковым не является? От
незаконно проводимых допросов, из-за которых Старик устраивает свои
знаменитые жуткие нахлобучки?

Я вдыхаю сладкий воздух этой гостиной... Здесь стоит тяжелая и неприятная
атмосфера.

Бальмен вел в ней внешне спокойную жизнь между старыми вещами и молодой
"подругой" и, должно быть, был счастлив... Во всяком случае, настолько,
насколько может быть счастлив человек... Особенно человек его возраста...

Вчера утром что-то произошло. Что?

Именно это я и хотел бы узнать... Просто так, из спортивного интереса.
Из-за того, что я унюхал тайну, а я терпеть не могу нераскрытые тайны.

- Счастливо оставаться, месье и мадам,- говорю я ни враждебным, ни
дружеским тоном. И поднимаю паруса.

Глава 4

На полчаса я забыл про воскресенье и его давящую меланхолию...
(Согласитесь, что я изъясняюсь, как академик... да еще талантливый!) Но,
открыв дверь дома, я встречаюсь с этим серым, типично парижским
воскресеньем.

Я вздыхаю и закрываю дверь, так и не выйдя в нее. В моих серых клеточках
появилась одна идея.

Подхожу к комнате консьержки, коротко стучу в стекло и захожу.

Она раскладывает пасьянс - обрюзгшая, старая, весьма отдаленно
напоминающая женщину. В ее жилище пахнет грязью, едой и вином.

Она поднимает на меня желатиновый взгляд.

- Приветствую вас, добрая дама,- говорю я, садясь.

- Чего вы хотите?- рыгает она.

- Я бы хотел, чтобы вы положили эту десятку треф под валета,- говорю,- а
червонную даму под ее бородатого мужа, а потом открыли бы пошире ваши уши и
послушали меня...

Она смешивает карты, выражая тем самым протест против моего вторжения.

- Зря вы это,- говорю я.- Удача, она как бы знак судьбы, а с судьбой
нельзя обращаться презрительно.

Но интеллектуальная болтовня выше ее понимания. Она издает ворчание,
которое в переводе на нормальный язык должно означать нечто неприятное.

- Послушайте, мамаша,- заявляю я,- в жизни нужны разные люди. Вы
консьержка, я полицейский... История учит, что мы созданы, чтобы
договориться.

Старуха готова лопнуть... На ее усах остались капли вина, глаза мутные.

~ Я не люблю легавых,- сообщает она.

-А я не влюбляюсь в консьержек,- отвечаю,- но работа требует общения с
ними. Я бы хотел, чтобы вы мне немного рассказали о Бальмене. Давно он живет
с маленьким гомиком?

- Да...

- Какую жизнь они вели вдвоем? Она смотрит на меня, не понимая.

- Они хорошо ладили?

- Конечно, черт возьми, раз вместе спали!

- Это ничего не доказывает. Они никогда не ссорились?

- Не знаю.

- К ним ходило много народу?

- Домой нет, только в магазин...

- Вы знаете человека в кожаном пальто?

- Месье Жанно?

- Вот именно, месье Жанно.

- Да, знаю.

- Он друг Бальмена?

- Да, друг... Они, кажется, вместе работали...

- Верно.

- Он сейчас здесь.

- Знаю. Я с ним только что разговаривал. Она показывает пальцем, похожим
на "хотдог", на стоящую на буфете бутылку красного.

- Дайте мне ее!- приказывает она. Я протягиваю ей пузырек. Она зубами
снимает пробку и наливает в свою кружку огромную порцию.

- Хотите?

- Нет, спасибо.

- Недостаточно изысканное для вашей глотки?

- Не в этом дело. Я как животное: пью только тогда, когда испытываю
жажду... Испытываю я ее часто, но не сейчас. Следите за моей мыслью?

Нет, не следит. Она не могла бы проследить и за похоронной процессией
улиток.

- Скажите, мамаша, ведь Бальмен был болен?

- Грудинкина лягушка.

- Грудная жаба?

- Да...

- У него часто случались приступы?

- Изредка.

- Кто его лечил?

- Его врач.

- Ну да, конечно. Было бы странно, если сапожник... А вы знаете фамилию
врача Бальмена?

-- Доктор Бужон.

- Он живет поблизости?

- На площади Терн.

- Спасибо за информацию. Это все, что вы имели мне сказать?

- Все!

Она приставляет к губам свой литр красного и присасывается к кружке. Мне
остается только вернуться на свежий воздух, что, учитывая атмосферку в ее
комнате, я делаю как можно быстрее и с большой охотой.

"Доктор Этьен Бужон, бывший заведующий клиникой Лаеннек..."

Какой-то шутник дописал под медной табличкой: "Бывший потребитель
газа..."

Я поднимаюсь на нужный мне этаж зажиточного дома с красным ковром на полу
и медными лестничными перилами. Замечаю двустворчатую дверь с медной
табличкой, в точности повторяющей надпись на той, что внизу. Звоню.

Где-то в квартире начинает брехать собака.

Дверь открывается, хотя других звуков я не слышал, и передо мной
оказывается невысокий мужчина лет пятидесяти с всклокоченными волосами,
одетый в домашнюю куртку. Между его ног просовывается сплющенная морда
боксера. Оба смотрят на меня с осуждением.

- Доктор Бужон?

- Это я.

Голос у него сухой, как треск чиркающей спички, глаза черные и холодные.
На бледном лице написана скука. Настоящая морда для воскресного дня!

- Я пришел по поводу месье Бальмена, вашего пациента...