действовала мне на нервы, но не взять Анни с собой и отказаться, ради
вечеринки, идти с ней в кино было и так достаточным прегрешением. Должно
быть, впервые после свадьбы я шел на вечеринку без нее, и, более того, с
другой женщиной. Я приводил сам себе всякие доводы: деловое свидание, не
следует упускать такой шанс, не стоит говорить ей о приглашении, если
она так злилась из-за Глории в тот раз. И потом, у нее не было вечернего
платья.
свое единственное приличное платье. Она вся так и светилась от
предвкушения, так как мы уже с полгода никуда не выходили. У меня так и
вертелось на языке признаться ей во всем, но, когда я увидел ее румяную,
словно девочку, в простеньком платьице, увидел, как она тянется ко мне в
ожидании ласки, я не мог ничего ей сказать.
Пирог с кроликом уже подрумянился.
кухню и достал из-за спины большой букет цветов и протянул их Анни,
сконфуженно пробормотав:
поставить в воду, а то они завянут.
девочка! Даже Билл посмотрел на нее с восхищением.
ли скоро встречу.
звонок Глории, портила мне аппетит. Я просто не знал, куда мне деться от
стыда. Анни сразу заметила мое состояние.
вскочил, опрокинул стул и понесся, отбросив вилку и крича: "Я сам!"
Краем глаза я заметил удивленного Билла и тревожно дрогнувшие губки
Анни. Но было уже поздно - Глория уже позвонила. Я схватил трубку.
Низкий женский голос мне промурлыкал:
свидании, и о вечеринке на квартире Глории, но взгляд Билла, взгляд
мужчины, уже заранее осуждал меня, и я промолчал.
пришла в голову мысль поехать вместе со мной к этому попавшему в аварию
клиенту. Но здесь я проявил власть хозяина дома.
ничего хуже. Анни покраснела и уткнулась в салфетку.
словно видела ее в первый раз. Уж лучше бы дала мне пощечину. Я пошел
переодеваться и заметил, как смотрит на меня Билл. Он сразу скумекал,
откуда дует ветер.
пошел пешком на Бонд-стрит. Двери дома были ярко окрашены, на окнах были
жалюзи и развешены цветочные горшки с геранью и жимолостью. Все это
придавало подъезду французский колорит. Рядом с домом стояли три машины:
"кадиллак", "хамбер" и "бьюик" 1939 года, мне уже знакомый. Я еще
колебался, не уйти ли мне домой, но рука сама дернула звонок.
сосков и глубокую ложбину между грудями. Свет старого фонаря вспыхивал и
переливался на нитке жемчуга. Камни казались настоящими на ее свежей
коже. В темных волосах блестела бриллиантовая диадема. Это была женщина!
О! Как я ее хотел!
позеленеют от зависти.
сегодня. И это платье, признаюсь, надето в честь вас. Я вам нравлюсь?
немного подобреют, я вас ему представлю.
тяжелыми занавесями, полную табачного дыма. По стенам были развешены бра
с колпачками из цветной материи.
Гарри Коллинза.
середину комнаты.
Пусть они не запускают коготки в ваше сердце. Девочки, запомните, на
сегодня он мой.
темно-платиновые блондинки. Ни одна из них мне не приглянулась. Глория
тем временем подхватила мою руку своей обнаженной рукой с видом
полновластной хозяйки, что мне совсем не понравилось. Все девицы мило
мне ухмыльнулись, рыжеволосая Паола подмигнула мне заговорщически, а
Нардисс, одна из блондиночек, состроила мне глазки.
во фраках, а четвертый - в коротком, сером, американского покроя пиджаке
с разрезами и в галстуке, на желтом фоне которого торчали две оскаленные
лошадиные морды. Высоцкий, хорошо сложенный, с устрашающих размеров
массивной челюстью, с крохотными, так и уставившимися на меня глазками.
Ему было около двадцати пяти лет.
рядом со мной. У него был американский акцент.
Вышло у него это зло. Он продолжал:
было лет по 25 - 27. Берри, огненно-рыжий, коротконогий, с удивительно
чистой и белой кожей. Джо - здоровый бык с такими же плечами, как у
Дикса. Луи - тоненький и стройный, с хризантемой в петлице, этакий
мерзавчик с усиками. Кажется, они старались мне понравиться, но в этом
не преуспели. Глория скользнула за импровизированную стойку бара:
шейкером, мягкие диваны и подушки, современная мебель, показная роскошь
повсюду. В углу стоял телевизор с экраном устрашающих размеров. - Вы
хотите потанцевать со мною?
этого и приникла ко мне всем телом. Я почувствовал ее соски там, где
материя расходилась лучиками, и они методично дразнили меня, словно два
очаровательных шаловливых зверька, вызывая неодолимое желание ласкать
чудесные груди Глории, служившие их ложем. Запах волос Глории дурманил
меня, ее бедра, живот касались моего тела словно с затаенным смыслом.
Обнимая ее, я ощущал прохладу и нежность ее кожи и невыносимо хотелось
касаться ее все ниже и ниже. Где-то внизу у меня по телу пробежали
мурашки, вызывая сладостное ощущение. До чего все же она была
соблазнительна!
Она слушалась меня, как породистая лошадь жокея. Когда-то мы с Анни
ходили на танцы, но после того, как я занялся гаражом, с этим было
покончено. Глория улыбнулась.
Нардисс, и старался переступать ногами как можно чаще, ухитряясь
оставаться на месте. Потом, когда вся компания вернулась к бару за
напитками, я вспомнил Анни. Хорошо, что я не взял ее сюда, такую свежую,
чистую, в своем простеньком платьице. О чем бы она стала беседовать с
этими разодетыми красотками? Эти девицы, вероятно, ночные бабочки
высокого полета, но низкого приземления. Что стоят их голоса,
фамильярность, раскрасневшиеся от виски лица, растрепанные прически...
Черт возьми, а вдруг они и в самом деле обыкновенные ночные шлюхи! А
мужчины тоже были штучки: Берри, вероятно, бывший букмекер, Джо -
отставной боксер, а вот Луи, конечно, это маленький альфонс.
американец. Глядя, как он жует резинку, на высокий стакан в крепкой
руке, вытаращенные глаза, я пришел к выводу: типичный гангстер из
второстепенного вестерна. Глория провозгласила: