похоже. Другие вон как неосторожны - торги чуть ли в открытую - и в ус не
дуют, он же давно отладил каналы сбыта, протирает их методично, смазывает,
не ленясь, прокола не должно быть.
последним узнает... х-м... вроде меня, я вот тут узнал, ты... - и снова
молчок.
точно, с рыбами поднаторел водить на лесе, зацепив крючком за губу. Узнал!
Что узнал? Тянешь, прикидываешь, Филин. Мало я тебе перетаскал, всего и не
упомнишь теперь; от себя отрывал, пустил бы в дело или в переплав - никак
не меньше четверти машины, а то и половины приплыло бы... взять хоть набор
кожаных галстуков - пять штук - королевские! чего там, теперь такой не
купишь ни за какие коврижки и ни разу не видел подноситель на Филине тех
галстуков, таскает двухрублевый, лучевский, жеваный-пережеваный и сыновей
у Филина нет, две дочери, выходит Филин те галстуки сам в переплав пустил
или переподарил кому понужнее; сам Шпындро знавал эту практику, переживал
это чувство, вроде и жалко из рук выпускать, а вроде и самому досталось
бесплатно. Или зажигалки в резном футляре, красавицы, ход плавный, пьезо,
огонек аккуратный, будто рисованный и поверхность отшлифована, хоть языком
лижи...
переполнены табачной отравой и вскоре из желтых станут коричневыми.
хрипы и мычания, будто прочищал глотку от мокроты или пытался унять
першащее горло: Х-м... ы-ы... м-м... ыы-хм...
мал, врезался в разгоряченную кожу, обдавало жаром и страхом. Шпындро
должен был винить другого и лучший объект, чем жена, в голову не шел.
женщиной многосторонних дарований; способности ее не имели касательства ни
к музыке, ни к литературе, ни к науке или любой другой области
деятельности, способности ее целиком сосредоточивались на умении жить и
тут она могла поучить многих. Миниатюрная, гибкая, с отменным вкусом, с
неизменно блестящими черными глазами, пользующаяся яркой помадой и давно
оценившая преимущества безапелляционного тона Наташа Аркадьева исходила из
двух очевидных - во всяком случае ей - посылок: первая - жизнь одна и
вторая - не победить, значит проиграть.
советниц - жен таких же выездных, как Игорь; их неформальная группа
сформировалась давно и допуск в нее новеньких был сильно затруднен:
никогда не знаешь, что выкинет новичок. Верховодила в группе Наталья.
Лидерство определилось сразу и было подарено ей без борьбы, хотя тлеющие
бунты ей приходилось изредка подавлять резким окриком или того хуже
осмеянием костюма неосторожной смутьянки. Последний способ срабатывал
безотказно, недаром Наташа годами внушала подругам: женщина есть то, как
она выглядит.
одной из ратниц бурно обсуждались выкрутасы тряпишного ценообразования и
жадность приобретателей, не желающих понять, как все дорого за границей.
хихикает... идиотски... Ей хорошо, ее боров на овощах сидит. Мандариновый
царек! В прошлую субботу назюзюкался на водохранилище и признался, что две
алки с грушами налево толкнул. Не знаешь Алку? Чья жена? Да ничья! Фургон
такой, зелень да фрукты возит, на боку написано - alca - а ты думала
Прохорова всплыла? Теперь не всплывет, папеньку, как поперли, так окно в
Европу захлопнулось. - Аркадьева посерьезнела. - Ты Машке скажи, не хочет,
пусть не берет, мне что, у меня вон просителей запись идет. Это ты ей! А
вообще-то всучи хоть кому. Машину покупаем, сейчас стог собираю, соломинку
к соломинке, то бишь рублик к рублю. Ой! - крик, трубка шмякнулась на
рычаг. Аркадьева не опаздывала на работу, надоел треп и она разыграла
срочность выхода; фальшь Аркадьевой, доведенная до совершенства, казалось
вполне естественной. Службу ее обременительной никак не назовешь.
Администратор в одном из творческих домов столицы: приход вольный, уход
тем более - для нее, не для всех. Директору дома тоже нужны календари и
прочая дребедень: две заноски в год и служи по вольному расписанию; к тому
же на клапане сидишь - билеты на вечера, на просмотры, тоже статья дохода
и удобрения для огорода, на котором Наташа любовно растила связи.
кожаный бювар-поминальник с датами рождений, памятными днями и юбилеями
любых металлических оттенков - от медных и серебряных до золотых.
забыть, я вас так люблю. И Степана Сергееча! Такой широкий, такой...
ворковала самозабвенно, натурально, не могла найти слов и смеялась
заразительно и искренне.
для частника, больше никогда не давала, хоть на Марс ее вези, считала, что
она сама награда и у мужика за рулем не повернется язык возмущаться; за
годы и годы рублевой езды Аркадьева ошиблась лишь раз и то до послушной
доплаты не опустилась, поджала губки, выскочила из машины и, еще не успев
захлопнуть дверцу, прошипела в щель - жлоб!!
резко сбрасывая скорость и поднимая задними колесами пыль. Наташа юркнула
на переднее сиденье и, высоко задрав юбку, оголила колени.
непременно с черной корочки, вымазанной горчицей, ритуал пришел из детства
и для Мордасова считался незыблемым; вообще Колодец любил создавать опоры
бытия - неприступные твердыни собственных обычаев: бумажник старый и зев
заколотый булавкой... любую трапезу начинать с черной корочки под
горчицей... баня только парная, без всяких там финских выкрутасов и, чтоб
веник непременно из березовых веток, собственноручно ломанных Мордасовым в
пристанционном лесочке и ждущих своего часа-времени на мордасовском
чердаке.
промакнуть подглазья салфеткой. Официант Тёма - по ресторанному Боржомчик
- высшим шиком считавший осведомиться: боржомчика не желаете? навис над
Мордасовым.
не хотелось.
халатах, трапезничающих через три стола, нагнулся и прошептал:
чирик кило. - Боржомчик распрямился и, уже ни к кому не обращаясь,
добавил: - Интересуются магнитофонами и телевизором оттедовским.
Подсобишь?
куражиный люд, судя по довольной ряшке Боржомчика, его уже зарядил;
Колодец нехотя выудил пятерку и расставаясь с ней не без жалости,
размешивая ядреную горчицу короткой ложечкой, присовокупил. - Ты им
намекни, что лучше моего товара не найдут... и пусть не жмутся. - Колодец
нервно повел плечами. - Десять тонн кураги. Надо ж! Поди целую рощу
абрикосовую пересушили. Смекай, Боржом, была роща и нет. Вся курагой
вышла. Народец разумеет, будто сердцу от кураги помога, калий для мышцы...
Придурки! Сердцу только один фрукт помогает - покой! Вот если б где рощу
покоя вырастить, навар приплывет, закачаешься!
мгновение рядом с ондатровыми шапками, Колодец увидел, как четыре головы
повернулись в его сторону, уткнулся в тарелку и залил пахучей солянкой
недавние горчичные ожоги.
парфюмерии. "Заметили меня, а вид делают, что нет". Мордасов не отрывался
от солянки, подцепил маслину, велел Боржомчику подсыпать их пощедрее.
Странная Настурция женщина, брать не стесняется, свою копейку выжимает из
камня, а притом не лишена романтичности. Колодец припомнил
позапрошлогодний флирт Настурции с выездным, вроде Шпына. Ишь, как запал
ей всадник на двадцатьчетверке, чуть не полезла защищать их загранбрата.
Хотел ей Колодец науку преподать: "Слушь сюда, Настурция! Это здесь Шпын
либерал да демократ, а в их кругах, чтобы усвистеть подальше да на
подольше знаешь, скольких порешили? Не буквально, дуреха! Чего глазищи
круглишь? Не буквально! Мало что ли у нас способов понапридумано извести
ближнего. Не активен на базу два раза опоздал политучебу пропустил... Это
все мелочи, а еще припечатают где-нибудь сквозь зубы: не наш человек! и не
отмоешься ни в жисть, а попытаешься отстоять себя, загогочут в голос -
оправдывается! заюлил! Значит и впрямь виноват. Спроси в чем? Не ответят!
Виноват да и только! Вроде две породы людей мы вывели - одни всегда
виноваты, другие всегда нет. А возьми к примеру Шпына, какой от него прок
державе? Он тут мне вправлял раз про важность своей работы. Когда содрал
так, что видать и его пришибло от собственной алчуги. Чего-то он там
подзакупил, а ты видела, лежит нераспакованное на подъездных путях к
станции уже который год, все проржавело, мальчишки доски обдирают.
Возникает вопрос. Отчего те, кому закупили, товар не востребуют? Или вроде
Шпына мудрецы не то закупили, или позабыли сообщить о покупке или не
понимаю я, и не возражай привычно. Знаю... знаю У нас ничего никому не
надо. Коли так, зачем такую важность на себя напускать. Думаешь, я не смог
бы на месте Шпына сидеть? Может и честнее б был, хотя вряд ли. Система! Я