Чтение 5–й страницы книги ~Золото красных~

весело переговаривались с водителями.

Седой бросил сигарету в палубную урну, направился к сходням, по
дороге кивнул капитану и по рукаву прямоугольного сечения стал спускаться
с борта.

Паспортный контроль Седой прошел беспрепятственно. У таможенников он
прошел в "зеленый коридор", как человек, которому нечего скрывать от
властей.

Швед в серой рубашке и лихой черной пилотке скользнул глазом по
пузатому кофру, в зрачках на миг вспыхнуло любопытство... Седой замер!

- Оупн зис (Откройте это), - попросил шведский таможенник, ткнув в
кофр.

Седой достал зеленый диппаспорт, протянул.

- О! Сорри! Извините! - швед дружелюбно махнул рукой...

...Седой сел в посольскую машину, признался офицеру безопасности,
встречавшему его:

- Сегодня мне показалось, они знают, что я везу...

Офицер безопасности плавно, не обгоняя, пропуская пешеходов, как это
принято здесь, вел машину:

- Даже, если знают... и черт с ними... к ним везем, не от них... чего
им расстраиваться?.. А вообще у них СЕПО не дремлет... удивительные люди
шведы, вроде как снулые судаки, а все успевают... нам и не снилось, - и
вовремя вспомнив, что разоткровенничался со старшим по званию из
"конторы", повинился:

- Простите, товарищ полковник.

- Ничего, ничего, - миролюбиво и чуть устало утешил Седой.

В резиденции на горе Седого принял высокий чин, может и посол. Курьер
из Москвы поставил кофр на стол и пояснил:

- Три четверти суммы переведете на известные вам счета...
остальное...

- Я знаю, - перебил посол, - через две недели официальный визит члена
пэбэ.

- Вот именно, - подтвердил Седой, - остальное ему на руки без
оформления и расписок.

Посол кивнул:

- Когда домой?

- Завтра днем, теперь через Хельсинки, есть дела в представительстве
Аэрофлота.

Чин улыбнулся.

Маршал авиации с сожалением и сочувствием изучал генерал-полковника
Лаврова.

Маршал вертел очки за дужку, скреб изогнутой заушиной по листу на
столе с резолюцией министра обороны о переводе генерала Лаврова в
тьмуторакань.

- Вот так... - маршал водрузил очки на переносицу. - Министр орал,
как резанная свинья, но это для отвода глаз... Потом спросил тихо: что там
натворил, твой Лавров? Знаешь, что сказал?.. - маршал тронул ладонью
редеющую макушку. - Хороший офицер, но... дурак!

Лавров поднялся, глядя под ноги:

- Обнаглели они!

- Ну... ну... не кипятись, - маршал тоже поднялся. - Пересидишь
там... на воздухе мозги проветришь... пройдет полгодика, все уляжется и...
я тебя отзову на Пироговку... Там сиди тихо, не бузотерь. Эх, мать
честная, я тебя готовил начальником группы инструкторов в теплые края. Эх,
мать честная! - упрятал очки в футляр, как многие военные, стесняясь
утраты остроты зрения. - С ними связываться... не моги!

Лавров согласно кивнул:

- Не моги!

- Давай, не тужи, - не скрывая смущения, подбодрил маршал, - я звонил
командующему округом, все будет в порядке.

Лавров вышел из кабинета. Маршал поднял "вертушку":

- Герман Сергеевич, ну я ему дал проср..., возомнил о себе невесть
что, понимаешь... Округ?.. Жуткий! Хуже не бывает. Средняя годовая
температура минус сто! - маршал хохотнул, как видно, получив одобрение
собеседника, и положил трубку.

К восточному подъезду гостиницы "Россия" подъехала "чайка". Сановник
и сопровождающий проскользнули в стеклянные двери, поднялись на лифте,
прошли по коридору, остановились у номера 17.

- Жди в машине... ровно через час спущусь.

- Слушаю, Герман Сергеич, - сопровождающий тихо, по-кошачьи зашагал
по ковровой дорожке к лифтам, Сановник без стука толкнул дверь, вошел в
роскошный люкс, сияющий хрустальной люстрой, хрусталем в шкафах и на
обильном столе.

За столом восседали в томительном ожидании Седой и... секретарь
Черкащенко - Мария Павловна.

Седой поднялся, поднялась и женщина. Сановник враз оценил стать, а
также готовность статью и прочими прелестями распорядиться, поцеловал руку
женщине, мягкую, приятно пахнущую горьковатым кремом.

- Садитесь! - царственно повелел и поддержал женщину за локоть. -
Зовите меня просто Герман Сергеевич.

Седой разлил мужчинам коньяк, женщине шампанское, поднял рюмку,
пожевал губами, сосредотачиваясь:

- Мария Пална наш человек в банке, в святая святых, она одна стоит
десятков людей.

Мужчины выпили, женщина пригубила.

- Мы ценим ваши услуги, - Сановник ухватил дольку лимона, - ваши
сведения незаменимо исчерпывающи и точны... облегчают нам решение
множества задач. Вы давно сотрудничаете? - обратился к Седому.

- Мы?.. - Седой, похоже, погрузился в прошлое. - С мятежной юности
Марии Палны... райком комсомола, ЦК ВЛКСМ, комитет молодежных организаций,
Гена Янаев, между прочим, с ума сходил...

- Гена по ком только с ума не сходил... было б с чего сходить, -
оборвал Сановник, показывая, что ему эта тема неинтересна и неприятна.

Женщина предусмотрительно молчала, однако ловкие руки успели
неуловимым движением потянуть юбку на себя, так что круглые, налитые
колени почти вплотную притиснулись к столу.

Сановник обратился к Седому:

- У вас тут, поди, полгостиницы застолблено?..

- Пол... не пол, - улыбнулся Седой, - но... приют всегда найти можно,
плюс легкая закуска и щадящая выпивка.

Стол ломился деликатесами и напитками: трели Седого насчет "легкой
закуски и щадящей выпивки" являлись неприкрытым шутовством.

Сановник намазал хлеб толстым слоем черной икры, сжевал немалый кус,
вытер рот льняной салфеткой:

- Так что, если возникают проблемы, Марь Пална, обращайтесь... без
стеснения... мы помогаем надежным людям...

- И нужным! - ввернул Седой, колдуя над нежнейшей семужьей тешей.

- И нужным, - поддержал Сановник, гримасой дав понять, что в
подсказках со стороны не нуждается.

Седой рассказал анекдот, еще и еще... не слишком дружно посмеялись.

Сановник обратился к женщине:

- Ваши отношения с Черкащенко?

- Ровные, - односложно ответила женщина.

Сановник рассмеялся:

- Наконец-то услышал ваш голос. - Посмотрел на часы. - Пора. Рад был
познакомиться. Теперь знаю кому лично обязан неоценимой... не то чтоб
информацией, не люблю это слово, скорее... неоценимой поддержкой. -
Сановник еще раз поцеловал мягкую, теплую руку, уперев оба глаза в манящие
колени...

Седой проводил гостя, постоял у двери, убедился, что важная птица
улетела и заметил с нескрываемым облегчением:

- Блядь продувная! На ходу подметки рвет. Но... все у него
получается, всегда масть знает и козырей полна пазуха, как у тебя цицек.

Женщина помрачнела:

- Зачем знакомил?

- С женой он недавно разошелся, за бугром заквасил столько, что не
привидится в страшном сне, я-то в курсе. - Опорожнил рюмку коньяка. -
Охомутаешь его, считай куш сорвала, да какой... Это тебе не Мастодонту на
подоконнике отпускать. - Перехватил гневный взгляд женщины. - Ну, молчу...
молчу... одно не пойму, у меня глаз-ватерпас, память будь-будь, у вас там
на подоконнике кактусы есть... как ты не боишься? Вдруг иголка да в такое
роскошное мясо?..

Женщина залепила в Седого шкурку мандарина.

- Щадишь, - отметила "жертва", - могла и шампанским плеснуть.

Седой отодвинулся от стола, явно захмелев:

- Ну, "источник"... "источничек"... успокойся. Подоконник - это твое
дело, а этого карася упускать грех. Я ж видел... у него чуть из глаз не
брызнуло! Опять же мне погонишь информацию от него... меня-то информация
не раздражает... Подумай! - Седой раскрыл неизменный кофр, вынул сумку
Гуччи с гобеленом и флакон мадам Роша. - Тебе!

Женщина упрятала дары, чмокнула Седого в щеку:

- А ты представляешь, сколько у него?.. - Кивок в сторону двери, за
которой скрылся Сановник.

- Гостайна, милочка. - Хмельно осклабился Седой. - Одно скажу... тебе
на четыре жизни хватит.

- Это как жить?

- Да хоть как!