предложение.
его о своем переходе в одну из омахских школ. Не успела Кэтрин, войдя в
его кабинет, открыть рот, как директор сказал:
учебу в Северозападном университете.
решили, что он поедет в Омаху, а Кэтрин отправится в университет и
поселится в общежитии студенческого городка. Итак, через десять дней
Кэтрин проводила отца на вокзал и попрощалась с ним. Когда они
расставались, ее охватило чувство бесконечного одиночества. Было так
грустно, что уезжает человек, которого она любит больше всего на свете.
Тем не менее ей все же не терпелось, чтобы поезд поскорее тронулся. Кэтрин
охватило приятное волнение при мысли о том, что теперь она будет свободна
и впервые станет жить так, как ей хочется. Она стояла на платформе и
смотрела, как, прижавшись щекой к оконному стеклу, отец старался последний
раз взглянуть на нее, - потрепанный, но все еще красивый человек, который
по-прежнему верит, что когда-нибудь завоюет весь мир.
рассмеялась. Чтобы добраться до Омахи, отец заказал себе купе в
салон-вагоне.
событие имело особое значение, которое не выразить словами. Ведь перед ней
открылись ворота волшебного замка, где лежат бесценные сокровища. Завладев
ими, она сможет претворить в жизнь все свои мечты и добиться осуществления
своих еще не оформившихся, но честолюбивых замыслов, так долго сжигавших
ее сердце. Она обвела взглядом огромный актовый зал, в котором выстроились
для регистрации сотни студентов, и подумала: когда-нибудь вы все услышите
обо мне и будете рассказывать окружающим: "Мы учились вместе с Кэтрин
Александер". Кэтрин записалась на изучение максимально возможного
количества предметов, получила место в общежитии и в то же утро устроилась
на работу кассиршей в популярную закусочную под названием "Насест", где
подавали бутерброды и пиво. Закусочная помещалась напротив студенческого
городка. Кэтрин предстояло работать в ней во второй половине дня за
пятнадцать долларов в неделю. На такие деньги не пошикуешь, но можно
купить все необходимое, включая учебники.
пожалуй, единственная девственница на весь студенческий городок. В детстве
и отрочестве она слышала, как подростки обсуждали секс, и долетавшие до ее
ушей случайные обрывки фраз на эту тему казались ей замечательными. Однако
Кэтрин страшно боялась, что, когда она достигнет половой зрелости, секс
уже не будет для нее источником радости. Судя по всему, она оказалась
права. По крайней мере для _н_е_е_ так и вышло. Создавалось впечатление,
что в университете говорили только о сексе. Его обсуждали в общежитии, на
занятиях, в умывальных и в "Насесте". Кэтрин была потрясена откровенностью
высказываний.
ночью!
надо!
меня на пляж, стащил с меня трусы и стал лапать. Я тоже пошарила у него
между ног и ничего там не нашла.
все же старалась не пропустить ни слова. Это напоминало мазохистское
упражнение. Когда девушки рассказывали о своих достижениях в области
секса, Кэтрин представляла себя в постели с мальчиком, который занимается
с ней самой бешеной, самой непристойной любовью. Она даже испытывала боль
в паху и изо всех сил старалась упереться кулаками в бедра, чтобы,
причиняя себе физическую боль, заглушить другую боль, душевную. "Боже
мой!" - думала она, - "я так и умру девственницей, единственной
девятнадцатилетней девственницей Северозападного университета! Да что там
университета, наверное, всех Соединенных Штатов! Девственница Кэтрин!
Церковь причислит меня к лику святых, и перед моим изображением раз в год
будут зажигать свечу. Что же со мной делается?" - убивалась она. - "Сама
знаешь что", - распаляла она себя. - "Никто не предлагает тебе заняться
любовью, а ведь этим можно заниматься только вдвоем. Я хочу сказать, если
делать это по всем правилам, то нужна пара".
Питерсона. За свои спортивные достижения он получил поощрительную
стипендию, дающую право на учебу в Северозападном университете, и там он
стал не менее популярен, чем в средней школе. Его избрали старостой курса.
Кэтрин увидела его в первый день занятий на уроке латинского языка. Он
выглядел еще лучше, чем в школе. Он заметно поправился, и на лице у него
появилось суровое выражение зрелого мужчины, которому все нипочем. После
урока он подошел к ней, и у нее бешено забилось сердце.
нас гений. Мы с тобой споемся. Что ты делаешь сегодня вечером?
мы сможем в любое время.
забыла, как ее зовут.
угодить ему, согласиться с ним, расположить его к себе.
Кэтрин. Стали они жить счастливо, он в своем гареме, а она в продуваемой
ветрами пещере в Тибете.
Рон. Каждый раз он был с новой девушкой, а иногда с двумя или тремя. Боже,
неужели он никогда не устает, удивлялась Кэтрин. Она все еще надеялась,
что в один прекрасный день он обратится к ней за помощью по латинскому
языку, но он больше ни разу не заговаривал с ней.
девушках, занимающихся любовью со своими молодыми людьми, и продолжала
мечтать о Роне Питерсоне. Она представляла себе, как он раздевает ее, а
она медленно снимает с него одежду, совсем как в любовных романах, сначала
рубашку, мягко касаясь руками его тела, потом брюки и, наконец, трусы. Он
берет ее на руки и несет на кровать. Однако тут ее всегда подводило
природное чувство юмора, и, потянув мышцы, Рон ронял ее на пол и падал
сам, стеная и катаясь по полу от боли. "Идиотка", - ругала она себя, - "ты
не можешь нормально заниматься этим даже в мечтах". Может, ей пойти в
монастырь? Кэтрин очень интересовало, бывают ли у монахинь эротические
сновидения и считается ли у них онанизм грехом. Она также задавалась
вопросом, вступают ли монахи в половую связь с женщинами.
аббатства, расположенного недалеко от Рима, поигрывая пальцами в нагретой
солнцем воде заросшего пруда, в котором плавают рыбки. Вдруг открывается
калитка, и ей навстречу идет высокий священник в широкополой шляпе и
длинной черной сутане, как две капли воды похожий на Рона Питерсона.
бормочет он, - я не знал, что у меня посетитель.
Но место такое красивое, что я не удержалась и решила тут немного
посидеть. Вот сижу и упиваюсь красотой.
черными глазами.
знал, что вы здесь, потому что шел за вами.
человек, а потом уж священнослужитель.
Конюшевский Владислав
Гуль Роман Борисович
Белов Вольф
Елманов Валерий
Шилова Юлия
Шилова Юлия