АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
лудке. Только в одном я мог быть уверен - в этой дыре, возникшей среди
гастрономического гомона ресторана "Полидор", когда зеркало прост-
ранственное и зеркало временное, встретились в точке нестерпимой мгно-
венной реальности, чтобы затем оставить меня наедине с моим жалким хит-
роумием, со всеми этими "до", и "позади", и "перед", и "после".
Чуть позже, ощущая привкус гущи дурно сваренного кофе, Хуан отправил-
ся под моросящим дождем к кварталу, где расположен пантеон; по пути он
покурил, укрывшись в подъезде; опьянев от "сильванера" и усталости, с
затуманенной головой, он еще пытался воскресить происшедшее, которое все
больше превращалось в слова, в искусные комбинации воспоминаний и обсто-
ятельств, - зная, что в эту же ночь или завтра в "зоне" все, что он
расскажет, будет непоправимым искажением, будет упорядочено, представле-
но в виде развлекательной загадки, шарады в лицах, черепахи, которую вы-
нимают из кармана, как порою "мой сосед" вынимает из кармана улитку Ос-
вальда, к радости Сухого Листика и Телль: идиотские забавы, жизнь.
Из всего этого оставалась Элен - как всегда, ее холодная тень в глу-
бине подъезда, куда я укрылся от дождя, чтобы покурить. Ее холодная, от-
чужденная, неотвратимая, враждебная тень. И еще раз, и всегда: холодная,
отчужденная, неотвратимая, враждебная. Зачем ты сюда явилась? Ты не
вправе быть среди карт этой колоды, не ты ждала меня на углу улицы Вожи-
рар. Почему ты так упорно лепишься ко мне, почему я должен слышать опять
твой голос, твои слова о юноше, умершем на операционном столе, о спря-
танной в шкафу кукле? Почему ты опять плакала, ненавидя меня?
Я продолжил свою одинокую прогулку и помню, что в какой-то момент
поддался желанию пойти к каналу Сен-Мартен, просто уступая тоске,
чувствуя, что там твоя маленькая тень станет менее враждебной - может,
потому, что однажды ты согласилась пройтись со мною вдоль канала и я под
каждым фонарем видел, как на миг сверкала на твоей груди брошь с васи-
лиском. Угнетенный этой ночью, рестораном "Полидор", ощущением удара в
живот, я, как всегда, покорился инерции: утром снова начнется жизнь,
glory halleluyah. Кажется, именно тогда у меня, сморенного усталостью,
возникло смутное понимание, что я бился негодным оружием, пытаясь что-то
понять перед зеркалом ресторана "Полидор", и я догадался, почему твоя
тень была все время тут рядом, кружила возле меня, подобно призракам у
магического круга, стремясь проникнуть в этот эпизод, стать каждым ког-
тем ударившей меня лапы. Возможно, что в этот момент, в конце нескончае-
мой прогулки, я и увидел силуэт фрау Марты на барже, бесшумно скользив-
шей по воде, похожей на ртуть; и хотя это произошло в городе, в конце
бесконечной погони, мне уже не казалось невероятным, что я вижу фрау
Марту в этот сочельник в Париже на канале, который не был каналом горо-
да. Я проснулся (надо дать каналу название, Элен) засветло на скамье; и
опять мне было очень легко найти убедительное объяснение: то был сон, в
нем смешались разные пласты времени, в нем ты - в эту минуту, наверно,
спящая, в одинокой своей квартире на улице Юге, - была со мною, в нем я
явился в "зону", чтобы рассказать обо всем друзьям, и в нем же я немного
раньше поужинал, как на поминальном пиру, среди гирлянд, русских букв и
вампиров.
Вхожу я вечером в мой город, я спускаюсь в мой город,
где кто-то ждет меня, а кто-то избегает и где надо уйти
от страшного свиданья, от чего-то, чему нет имени,
от встречи с пальцами, с кусками плоти в шкафу,
с душем, которого никак не найдешь, а в моем городе
есть много душей,
есть канал, прорезающий мой город посередине,
и большие корабли без мачт проплывают в нестерпимой
тишине,
они идут в порт, который я знаю, но, возвратясь,
забываю,
в порт, совсем непохожий на мой город,
где никто не всходит на корабль, где остаются навсегда,
хотя корабли плывут мимо и на гладкой палубе кто-то
стоит и смотрит на мой город.
Вхожу, сам не знаю как, в мой город, а порой, иными
вечерами,
иду по улицам вдоль домов и знаю, что это не мой город,
мой город я узнаю по притаившемуся ожиданью,
по чему-то, что еще не страх, но похоже на страх, и его
сосущую жуть, и, если это мой город,
я знаю, что сперва будет рынок с торговыми рядами и
с фруктовыми лотками,
блестящие рельсы трамвая, уходящего куда-то вдаль,
туда, где я был юн, но это было не в моем городе,
а в квартале вроде
Онсе в Буэнос-Айресе; там запах коллегии,
спокойные стены и белая кенотафия, улица Двадцать
Четвертого Ноября,
где, может быть, нет кенотафий, но она есть в моем
городе, когда приходит его ночь.
Вхожу через рынок, где сгущается роса предвестья,
пока еще безразличного, благодушно грозного, там на
меня смотрят торговки фруктами,
они зовут на свидание, возбуждают желание, и мне надо
идти туда, где скорбь и тлен,
тлен - вот тайный ключ к моему городу, мерзкое
производство воскового жасмина,
вот извилистая улица, ведущая меня на встречу
с неведомым,
лица рыбачек, неглядящие их глаза и вызов
на свидание,
и потом отель, на одну эту ночь, а завтра
или когда-то потом будет другой,
мой город - это бесчисленные отели и всегда один и
тот же отель,
тропические веранды с тростниковыми стенками
и жалюзи и москитные сетки и запах
корицы и шафрана,
номера идут один за другим, и во всех светлые обои,
плетеные кресла,
и вентиляторы на фоне розового неба,
и двери, никуда не ведущие,
нет, ведущие в другие номера, где еще вентиляторы
и еще двери,
все это - тайные ступени, ведущие к свиданию, и надо
входить и идти по безлюдному отелю,
а то вдруг лифт, в моем городе столько лифтов, почти
всегда есть лифт,
в котором страх уже начинает сгущаться, но иногда
лифт бывает пуст,
когда тебе хуже всего, лифты пусты, и я должен
подыматься бесконечно,
пока не прекратится подъем и лифт не заскользит
горизонтально,
в моем городе лифты похожи на стеклянные клетки и
движутся зигзагами,
проезжают по крытым мостам меж двумя зданиями, и
внизу открывается город и все сильней кружится голова,
потому что мне снова надо войти в этот отель или в
нежилые галереи чего-то,
что уже не отель, но огромный ангар, куда ведут
все лифты, и двери, и все галереи,
и надо выйти из лифта и искать душ или клозет,
потому что так надо, без объяснений, потому что
свиданье - это душ или клозет,
а вовсе не свиданье,
ищи счастья в одних трусах, с мылом и расческой,
но всегда нет полотенца, надо искать полотенце и клозет,
мой город - это бесчисленные грязные клозеты,
и дверца у них с глазком,
но без задвижки, там воняет аммиаком, и душ
тоже в этом огромном сарае с замызганным полом,
и всегда там полно людей, людей без лиц,
но они там,
они в душевых, они в клозетах, где тоже почему-то есть
душ,
где я должен мыться, но нет полотенец и некуда
положить расческу и мыло, негде оставить одежду,
а ведь иногда
я бываю в городе одетый, и после душа надо идти
на свиданье,
я пойду по улице с высокими тротуарами, такая улица
есть в моем городе,
и выходит она на пустырь, удаляя меня от канала и от
трамваев,
и вот я иду по ее тротуарам из оббитых кирпичей, вдоль
плетеных оград,
там все встречные враждебны, лошади - призраки и
слышится запах беды.
Страницы: 1 2 3 4 [ 5 ] 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
|
|