Чтение 41–й страницы книги ~Тайна Урулгана~

мумию. Голову ее закрывала прекрасная золотая маска, с
поразительной точностью -- еще выразительнее, чем в камне, --
запечатлевшая черты давно умершего загадочного человека,
доставившего нам так много хлопот и волнений.

На сей раз мы не были обмануты. Перед нами, несомненно,
лежал фараон Хирен!

ЭПИЛОГ

Так счастливо закончились наши долгие поиски. Хотя для
нас-то самих они далеки от завершения. Предстоит еще длительная и
кропотливая работа по лабораторному исследованию всех находок. До
ее окончания рано подводить итоги.

Но кое-что весьма важное и интересное уже стало ясным
сейчас. Прежде всего, конечно, прояснилась, выступила из тьмы
времен и стала гораздо отчетливее фигура самого Хирена. Уже нет
никаких сомнений, что он действительно пытался продолжать реформы
Эхнатона и даже сделать их более демократичными, желая привлечь
на свою сторону весь народ: это доказывало "Горестное речение",
принадлежность которого Хирену удалось установить с помощью
анализа текстов на электронно-вычислительной машине.

А теперь мы получили и новые доказательства этого. В
надписях на фресках, покрывавших стены погребальной камеры,
упоминались имена приближенных фараона Хирена. Как подметил наш
дотошный лингвист Женя Лавровский, многие из них были явно
простонародными, а в одной надписи даже упоминался некий Ирамун
-- "бывший каменщик, удостоенный великих милостей".

Не было среди изображений на фресках и никаких богов, кроме
солнечного диска -- Атона, и это подтверждало, что именно к
Хирену, как я и предполагал, относилась лаконичная запись в одном
из уцелевших документов того времени: "Он хотел превратить богов
в людей..."

Более полное представление о его деятельности мы,
несомненно, получим, когда будут изучены найденные в гробнице
папирусы. Среди них оказался, как я уже упоминал, один чертеж и
еще какая-то математическая рукопись. Их придется разбирать с
помощью специалистов -- инженеров и математиков. И тогда
технические таланты Хирена, возможно, предстанут совсем в новом
свете.

А пока мы вновь и вновь восхищаемся секретами его потайной
гробницы, так ловко укрытой в пустынных скалах, и фальшивой
пирамиды, воздвигнутой для отвода жадных глаз грабителей на
берегу Нила.

Анализ железа, из которого выкован уникальный гроб, пока
произвести нельзя, -- слишком велика наведенная в металле
радиоактивность. Мы нашли в гробнице еще несколько железных
вещей, среди них кинжал в золотых ножнах. За тридцать три века на
сверкающем лезвии его не появилось ни единого пятнышка ржавчины,
-- разве это не говорит о высоком мастерстве создавших его под
наблюдением Хирена древних металлургов и оружейников? А
радиоактивная облицовка погребальных камер! Разве не дает она
богатую пищу для размышления и нам, археологам, и физикам, и
медикам, и историкам техники.

Наконец, посмертный подарок родной стране -- открытое таким
необычным путем богатое месторождение урана?

Всех перехитрил Хирен. Но кажется в конце концов все-таки
его самого перехитрили...

Среди новейших методов, которыми пользуются сейчас
археологи, есть так называемый радиоактивационный анализ. Он,
пожалуй, проще, чем его устрашающее название.

Заключается он в том, что предметы подвергают воздействию
гамма-лучей. Тогда специальные приборы помогают установить, из
каких веществ состоит исследуемый материал.

Мумию Хирена дополнительно облучать не требовалось, да и
никто этого не собирался делать. Так что поразительному открытию
помог случай или, вернее, выдумка самого Хирена. Раз уж он сам
подверг себя длительному облучению, было решено провести с его
мумией и радиоактивационный анализ. Этим занялись Зина с Толей
Петровым.

Результаты получились столь неожиданными, что они их
проверяли шесть раз. Но сомнений не остается: в организме
покойного фараона обнаружено небывало высокое содержание ртути.
Это вызывает очень веские и серьезные подозрения, что Хирен был
отравлен!

Видно, враги не смогли его одолеть в открытом бою, но зато
прибегли к испытанному коварству придворных интриг и заговоров,
-- у фиванских жрецов был богатый опыт тайной борьбы.

Когда я узнал об этом, у меня дрогнуло сердце, словно
оцарапанное долетевшим отзвуком давних смертельных схваток...

...Открытия нас задержали, и мы покидали Египет на этот раз
необычайно поздно, в конце мая. Река уже была перекрыта у Асуана.
Радио разнесло по всей стране деловитые голоса строителей,
укрощавших Великого Хапи, скрежет и рев самосвалов, плеск воды,
кипевшей под градом обрушившихся в нее каменных глыб.

В Каире, где стояла жара, нам пришлось задержаться на
несколько дней. Надо было выполнить все формальности по
регистрации находок. В Каирском музее для них спешно готовили
специальную кладовую, чтобы потом, с разрешения медиков,
выставить для всеобщего обозрения.

Половина находок по решению правительства Объединенной
Арабской Республики передавалась нашей стране. Часть из них мы
уже получили и занялись упаковкой для морского путешествия.

Размеренный, плавный ход наших деловых будней время от
времени нарушался интересными событиями.

Однажды под вечер мне позвонил доктор Шакур и сказал:

-- Мы провели любопытный анализ цветов, найденных в гробнице
Хирена. Если интересуетесь, приезжайте завтра ко мне, дорогой.

Скромные полевые цветы помогли выяснить вещи действительно
любопытные. Они цветут по берегам Нила как раз в период жатвы, в
марте -- апреле. Значит, именно в это время и умер Хирен,
отравленный врагами.

Кроме цветов, в гробу оказалось несколько листочков оливы.
Теперь это дерево -- редкость в Египте, оно встречается лишь в
немногих садах. Во времена же Хирена, возможно, здесь шумели под
ветром целые оливковые рощи.

А на следующий день меня пригласили в полицейское
управление...

В небольшой неуютной комнате с окнами на канал меня принял
тот самый чиновник, что уже допрашивал однажды в палатке возле
гробницы Хирена. Только теперь он был не в сером плаще, а в
строгой форме капитана полиции.

-- Прошу извинить, что мы снова вас беспокоим, йа устаз, --
сказал он, вставая и крепко пожимая мне руку. -- Но нам опять
нужна ваша помощь.

-- Я слушаю.

Капитан подошел к приземистому сейфу в углу кабинета, открыл
его толстую стальную дверцу...

-- Вам знакомо это?

Отставив подальше от себя руку, он брезгливо, двумя
пальцами, держал за потертый ремешок старомодные пузатые часы.

-- Да. Эти часы подарил профессору Меро Вудсток.

-- Вы можете подтвердить это?

-- Конечно. Я же видел их у Вудстока и потом у Меро.

-- И это те самые часы, которые он пытался подарить вам?

-- Да. А что такое?

Капитан с гримасой отвращения на лице положил часы обратно в
сейф и захлопнул его дверцу.

-- Вас хранил аллах, что вы их не взяли, -- оказал он очень
серьезно, усаживаясь напротив меня за стол. -- Изнутри крышка
этих часов покрыта тонким слоем какого-то состава, содержавшего
весьма солидную дозу радия...

Так вот отчего появились загадочные язвы на груди у Меро!

-- Страшные люди, они шли на все, -- покачав головой,
проговорил полицейский, начиная что-то быстро писать.

Выходит, я невольно направил следствие сначала на ложный
путь, считая, будто все дело в зараженной облучением погребальной
камере пирамиды? Собственно, Вудсток на это и рассчитывал.

Но, выходит, он знал раньше, какую именно месть задумал
Хирен?

Словно прочитав мои отрывочные мысли, капитан достал из
папки, лежавшей перед ним, какойто листочек бумаги и протянул его
мне.

-- Это вам просил передать Лесли Вудсток. -- Наверное, на
моем лице непроизвольно выразилось отвращение, потому что он
настойчиво повторил: -- Очень просил, и я думаю, вам надо это
прочесть, йа устаз.

Поколебавшись, я взял листок. Плотная голубоватая почтовая
бумага, на такой писали в начале века. К ней сверху приколот
маленький клочок, на нем торопливо написано по-английски:

"Ради всего святого прочтите это! Я хочу, чтобы вы знали: