присутствующих успел произнести хоть слово, новый разряд бластера Глеба
догнал бочонок у самого дна, и подвал содрогнулся от грохота взрыва.
Они отделались сорванной крышкой люка и волной отвратительно вонявшего
дыма.
- Не слишком ли ты рисковал, мой друг? - спросил Крушинский, приподнимаясь
на локте.
- Как видишь - не слишком. Не двигайся и не разговаривай, сейчас я займусь
твоей раной. У одного из них была универсальная аптечка.
Глеб включил сразу два фонаря и только сейчас обратил внимание на
парализованного ужасом князя.
- Что это было, дракон?
- Самое обычное волховство. С нами тебе придется привыкать к подобным
штукам.
- Нет, други, есть вещи, к которым человек никогда не привыкнет.
"Пожалуй, он прав, - подумал Глеб, - возможно, даже сам не знает,
насколько. Вот сейчас я убил человека, такого же, как я, дурака. Разве что
более жадного... И это только начало, придется убивать еще многих. В этой
борьбе не остается места для жалости. Слишком серьезны причины, слишком
много поставлено на карту. А я простой солдат, я должен выполнять
конкретные задачи и не задумываться о большем".
Но он не мог не задумываться, потому что именно сейчас решал, какую цену
можно заплатить для достижения поставленной цели. И что делать, если цена
оказывается непомерно высока.
Раньше, в Афганистане, он не думал о таких вещах, возможно, потому, что
тогда у него не было права выбора, хотя это чушь, у человека всегда есть
выбор - больший или меньший, но он всегда есть.
Вопрос опять возвращается все к тому же - к цене, которую ты готов
заплатить за то, чтобы не делать то, чего не хочешь делать.
Что-то в нем очень сильно изменилось, с тех пор как он попал в Китеж. Юрий
сказал: они пришли сюда, чтобы набраться мудрости и силы. Возможно, именно
это и происходило с ним сейчас.
А пока Глеб размышлял обо всех этих вещах, его руки механически делали
нужную работу, впрыскивали обезболивающее, обрабатывали рану антисептиками,
и наконец, закончив подготовку, он смог приступить к самой ответственной
части операции: к извлечению глубоко засевшего в ребрах Крушинского
наконечника арбалетной стрелы.
К счастью, жизненно важные органы не были задеты, и благодаря
транквилизаторам Юрий сможет двигаться - это сейчас было самым важным,
потому что с каждой минутой их шансы выбраться отсюда живыми стремительно
уменьшались.
Через несколько минут, подобрав трофейное оружие, фонари и припасы, все
трое уже спускались по узенькой металлической лестнице в шахту колодца.
Глеб сжимал в руках выключатель радиодетонатора, оставленного в верхнем
складе, - в любую секунду, нажав его кнопку, он мог превратить в груду
обломков весь скальный карниз, на котором манфреймовцы расположили свою
батарею.
Колодец оказался гораздо глубже, чем они предполагали. Не менее тридцати
метров шла вниз, иногда значительно отклоняясь от горизонтали, узкая
металлическая труба. Осторожно спускаясь, они старались соблюдать тишину,
но из-за Крушинского это не всегда удавалось. Хотя Юрию оставалось лишь
придерживаться за скобы лестницы, в темноте, время от времени, его ноги
задевали за стены, и труба далеко разносила гулкие звуки.
Внизу их ждала полнейшая неизвестность - даже если взрыв достиг своей цели,
в туннеле, соединявшемся с колодцем, вполне могли находиться другие
солдаты. Если там засада, в узкой трубе колодца они окажутся совершенно
беспомощны.
Глеб сделал единственное, что было возможно. Жестом попросив Васлава
задержаться, он ускорил спуск и оторвался от своих друзей метров на пять.
Фонари давно погасили, чтобы не выдавать своего местонахождения, и Глеб
вынужден был спускаться в полной темноте.
Наконец его нога, нащупывая очередную ступеньку, повисла в воздухе. Колодец
кончился.
Глеб попытался нащупать дно, повиснув на руках и ухватившись за последнюю
скобу, но ему это не удалось. Пришлось приготовить бластер и включить
фонарь.
В квадратной комнате, которой заканчивался туннель, никого не было. До пола
оставалось не более двух метров. Глеб спрыгнул и осмотрелся.
Стены изуродованы взрывом и измазаны кровью, если тут кто-то и был, живых
не осталось. С одной стороны комната заканчивалась наглухо закрытыми
дубовыми воротами, в другую уходил горизонтальный туннель, в глубине
которого поблескивал монорельс.
- Спускайтесь. Кажется, здесь безопасно.
Нижний пролет лестницы, сорванный взрывом, валялся в стороне, Глеб помог
Крушинскому, отвел его к началу прохода и усадил у стены.
- Не этот ли туннель ведет в замок?
- Скоро выясним. Нам придется это проверить. За воротами дно ущелья, над
которым стоит батарея. Там наверняка полно солдат, так что у нас остается
только эта дорога в глубь скалы, куда бы она ни вела.
Только теперь спустился наконец и Васлав, несущий в одной руке все
снаряжение.
- Я слышал какой-то звук, похоже, они пытаются открыть ворота. - Глеб резко
выпрямился и достал из кармана радиодетонатор.
- Если это так, нам придется взорвать батарею прямо сейчас.
- А если туннель заканчивается тупиком? Тогда мы отрежем себе последний
путь к отступлению. Карниз наверняка рухнет и завалит ворота. Надо сначала
проверить, куда ведет проход.
Но времени на это не осталось. Створки ворот распахнулись. За ними они
увидели десятки манфреймовских нелюдей с мечами и копьями наготове. От их
мертвого молчания повеяло такой безнадежностью, что Глеб, не раздумывая
больше ни секунды, нажал кнопку детонатора.
Миссию, добровольно взятую на себя Сухим во время последней встречи членов
братства, выполнить оказалось не так-то просто.
Ему не удалось встретиться с городскими чиновниками, ответственными за
строительство многочисленных памятников и храмов, разросшихся за последнее
время по всей Москве, точно ядовитые грибы.
По подсчетам братства, сумм, истраченных на эти сооружения, оказалось бы
вполне достаточно, чтобы обеспечить нормальными пенсиями всех голодных
стариков города.
15
Официальный зал приемов в манфреймовском дворце выглядел холодным и пустым.
Таким он был всегда, с тех самых пор, как молодым офицером федеративной
службы безопасности прибыл сюда Андреас Мориновский. Прошли годы, многое
изменилось - только не этот зал. И сейчас, стоя здесь в ожидании своего
господина, Андреас вспомнил молодость, то время, когда впервые переступил
порог зала приемов.
Все так же свисали с потолка черные штандарты с крестами. Все так же
безмолвно стояли между колонн фигуры рыцарей в стальных доспехах, и только
он, Андреас Мориновский, за двадцать лет растерял многое из своих
честолюбивых замыслов. Многое, но не все.
Место наблюдателя при дворце влиятельного вельможи казалось ему прекрасным
трамплином в будущее. Если бы он раньше знал хотя бы малую частичку того,
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия