Чтение 41–й страницы книги ~Долина совести~

Влад включил свет в салоне. Темнота отодвинулась, но не отступила; каждое
стекло превратилось в черное зеркало. Повернувшись к Анжеле, Влад видел ее
лицо, ее отраженный затылок и свое отраженное лицо - все сразу.

- Рассказывай, - сказал Влад. - Прежде чем мы поедем дальше, я хочу
знать, почему вдруг тебе так срочно приспичило смыться. А если вздумаешь
соврать - я замечу.

- Давай без этих вот слов, - поморщилась Анжела. - "Приспичило",
"смыться", "соврать"... А как ты думаешь, нормальный человек может долго
высидеть в этой вшивой гостинице "Турист"? Эти наши встречи по расписанию...
да кто угодно сойдет с ума. Мне просто понадобилось проветриться.

Влад облокотился на руль:

- Анжела... Сколько ты собираешься прожить?

- Это угроза? - тут же отозвалась она. - Ножик к горлу?

- Это не угроза. Вообрази, что ты доживешь до восьмидесяти... Это еще как
минимум лет пятьдесят. И все эти годы - пятьдесят лет! - рядом с тобой буду
я. Понимаешь?

Стало тихо.

- Мне так долго не протянуть, - сказала Анжела внезапно охрипшим голосом.
- И потом... Ты, извиняюсь, постарше будешь лет на десять с хвостиком. А
мужики живут меньше. Если ты даже дотянешь до семидесяти... Это получается
не пятьдесят лет, а всего-то двадцать семь или двадцать восемь... Так что не
пугай.

Влад не отводил глаз; Анжела отвернулась первая:

- Слушай... Ну, я понимаю. Мне еще повезло с тобой... Что ты нормальный
человек... Хоть в это трудно поверить. Ты - и нормальный человек. Такой, как
ты... ну нот. Я была женой одного богатого старикашки. Он сделал кучу денег
на каких-то там лекарствах. Ему было уже за семьдесят! Он уже ничего не мог,
только пыхтел. И я была его женой. Очень прилично, у него три дома в одной
только столице...

- И он умер, - сказал Влад. Анжела сверкнула глазами:

- Помолчи! Дай мне закончить... Что за манера - лезть со своими
дурацкими... предположениями... да, он умер. От какой-то старческой болезни.
Я здесь ни при чем.

- От чего он умер?

- Да не помню я! Вроде инфаркт. Бежал утречком ни пробежке - и брык... Я
тут ни при чем! Я никуда не уезжала. Была дома...

- Сколько лет ты с ним жила?

- Лет пять, - пробормотала Анжела. - Не... Три с половиной. Вроде так.

- Кто тебе поверит, когда ты так путаешься?

- А ты что, следователь? Ты меня в кабинет вызвал?

- Нам с тобой жить двадцать восемь лет, - напомнил Влад. - По самым
оптимистическим прогнозам... А по пессимистическим - пятьдесят. Выкладывай.

Анжела надулась.

- Если тебя арестуют, - сказал Влад, - нам обоим будет очень, очень
плохо. Помнишь своего Гарольда?

- Он не мой, - отрезала Анжела. - И я говорю правду. Я - наследница
Оскара, а его родственники...

- Оскар - это твой муж? Старый фармацевт?

- Я не говорила, что он фармацевт. Я говорила, что он сделал деньги на
лекарствах.

- Ну надо же мне как-то его называть...

- Называй его Оскар.

- Хорошо, - Влад кивнул. - Значит, у него были родственники? И им не
понравилось...

- Были и есть, - сквозь зубы сообщила Анжела. - А Оскар написал
завещание, по которому здоровый кусок достается мне. Им - фирма. Мне -
деньги. По-моему, все честно.

- Но они так не считают? Слушай, а дата на завещании какая? Уж не
подписал ли он...

- Да, - Анжела мрачно кивнула. - Он переписал завещание... прежнее-то
было другое, ясен пень... переписал в мою пользу за три дня до того, как
помер на утренней пробежке. Неудачно-то как получилось.

- Неудачно, - согласился Влад.

- Родственнички сразу принялись за дело, - вздохнула Анжела, - бедного
Оскара три раза хоронили, потом по настоянию дочки выкапывали и обследовали
на предмет яда и все такое. Три раза! В первый раз я рыдала, как белуга. На
второй раз мне было страшно. На третий мне уже ржать хотелось, еле
сдерживалась, нервный такой смех... На четвертые похороны я даже не пошла.
Уж на что Оскар был противный, но таких измывательств после смерти даже он,
по-моему, не заслужил...

- И что сказала экспертиза?

- Ничего, - Анжела махнула рукой. - Меня таскали к следователю каждый
день. Прислугу допрашивали чуть ли не под детектором лжи. Все наши с Оскаром
тайны вытащили на поверхность... Те три дня, что прошли между новым
завещанием и смертью на пробежке, расписали по минутам. Ни одна скотина не
сомневалась, что я его каким-то образом уморила. Они доказывали, что я его
не любила. Ну и что? Не убивала ведь. Они доказывали, что я над ним
издевалась... Это не правда, я только иногда, когда он сильно меня доставал,
собирала вещи и делала вид, что ухожу. Денька на три-четыре. А он начинал на
стенку лезть уже на другой день, так привязался. И представляешь, Влад,
какая смехота - он думал, что это называется любовью! Что это и есть та
любовь, которая, как НЛО, - все тают, что она есть, но мало кто ее видел.
Мой бедный Оскар был старичок, который думал, что видел летающую тарелку! А
эти все, начиная от суки Ксении, его дочки... Она его сама терпеть не
могла... Но доказательств-то моей вины и не было! Не было, не было... Как
они злились, Влад! Они меня голыми руками готовились рвать...

Анжела опустила глаза.

- А почему он вдруг изменил завещание? - мягко спросил Влад.

- Потому что я его об этом попросила, - просто сказала Анжела.

- Попросила?

- Настойчиво попросила. Я сказала, что или завещание, или я ухожу.

- И об этом разговоре тоже было известно?

- Разумеется, - Анжела снова вздохнула. - Прислуга-то обо всем донесла...
А я говорю на следствии: ну и мало ли какая жена грозит мужу, что она уйдет?
Их, следователей, собственные жены так не делают, что ли? Да, я хотела этих
денег. По справедливости они мои. Но Оскара я не убивала! Он сам умер...

- Отличненько, - сказал Влад, и Анжела почуяла отвращение в его голосе.

- Ну да, - сказала с вызовом. - Я расчетливая стерва. Ради денег готова
на все. Ты не знал? Ты ночевал когда-нибудь под мостом?! Ты жрал из
мусорного бака? Когда я удрала от Гарольда, у меня не было... ну ничего.
Только сопли при мне - мои. Синяки - тоже мои... Шрамы от Гарольдова
ремня...

- Любой мерзавец, будучи пойман за руку, станет рассказывать о своем
трудном детстве, - сказал Влад. - Да так, что слезы навернутся.

- Пошел к черту, - сказала Анжела и, бранясь, вылезла из машины.
Некоторое время Влад слышал, как удаляется хруст веток и сдавленные
проклятья; потом стало тихо.

Она вернулась под утро; Влад лежал на откинутом сиденье, кутаясь в плед.
Лежал на самой грани сна и яви; когда вернулась Анжела, сон соскользнул, и
сделалось холодно.

Она молча влезла в машину. Попросила сильно севшим голосом:

- Включи печку...

Он потянулся, завел мотор и, выждав немного, включил обогрев.

- У меня там чай в термосе, - сказал со второй попытки (его голос тоже,
оказывается, охрип). - На заднем сиденье, посмотри-ка...

- Прости меня, - сказала Анжела. - Двадцать лет вот так с тобой
мучиться... я, наверное, раньше околею.

- Не вздумай, - сказал Влад. - У меня есть планы на будущее. Только про
Гран-Грэма будет минимум десять книг... Так что ты, пожалуйста, следи за
своим здоровьем.

Она отхлебнула из пластиковой чашки:

- Я вот думала... Наверное, я дура. Другой бы человек с такими
возможностями... Особенно если он - молодая красивая девка... Чего бы не
сделал! А я...

Она уныло махнула рукой.

Влад смотрел, как она пьет. Как катится теплая капля чая по ее
подбородку.

- Дело против тебя закрыто? - спросил наконец.

- Да, - Анжела кивнула почему-то безнадежно.

- Кто за тобой гонится?

- Я думала, они отстанут, - вздохнула Анжела, вытирая подбородок. - Но им
очень жалко денег. Они думают, если меня пришить, деньги удастся отсудить
обратно...

- Ты хочешь сказать, что они способны нанять убийцу?!

- А черт их знает. Тут такое дело, я не хотела тебе говорить... В номере
у меня кто-то был. Рылся, вроде как вор. деньги взял кое-какие... чтобы я
подумала: обокрали. Но не тут-то было! Записную книжку увел. Там, правда,
ничем особенным не разживешься, я бумаге лишнего не доверяю... Но на кой
хрен вору - старая записная книжка?

- И ты из-за этого решила сбежать? - спросил Влад. - Или что-то еще
было?

- Как ты думаешь, - не отвечая, продолжала Анжела, - если со мной
произойдет несчастный случай... Думаешь, будет столько же шума, как после
смерти бедняги Оскара? Хоть почешется кто-то, как ты думаешь?

Влад заложил руки за голову.

Анжелино яркое пальто было перепачкано землей и глиной, один рукав
надорван, к полам пристал сухой репей. Она сидела рядом с ним - жалкая,
усталая, упрямая и злая, как выбирающаяся из кринки с медом оса.

- Скажи, пожалуйста, - вкрадчиво спросил Влад, - а где ты была и что ты
делала с тех пор, как сбежала от Гарольда, и до того момента, как вышла