засады и завершить начатую и уже, казалось бы, проваленную Эделем операцию.
хорошую дезу. И... все.
швейцарский номер. Дал два звонка, положил трубку. Потом набрал еще раз.
встречаемся".
явно мужской) через полтора часа.
вызвал Штропа, своего личного пилота.
снабжал Кляйнштиммеля важнейшей информацией - из весьма своеобразных идейных
соображений. Иногда Кляйнштиммель делился с ним своими данными.
границам леса Броселианда, и "Птималь" тоже отправлялся туда. Встречу
Кляйнштиммелю он назначил в маленьком пригорном курортном поселочке с гордым
названием Голденвассер - как раз на стыке Арденнского леса, леса Броселианда
и Альп.
Болело страшно, тошнотно, сверлило и дергало, и язык казался - а может, и
был воспаленным и припухшим.
даже зубной камень не мучает - как рейхсфюрера Гиммлера, скажем. Постарался
черный мсье Ману... да только, наверное, не довложил старания, или
перевложил, или нарочито дословно исполнил повеление - сделал зубы красивыми
и твердыми, твердыми настолько, что инструменты дантистов ломаются... В
общем, все началось на Гаити - на Гаити, надо полагать, и закончится.
Штраух, из ведомства Риббентропа, идиот идеалист, всерьез считающий, что
если людям объяснить, почему убивать себе подобных плохо, то они тут же
перестанут это делать. Рука об руку с ним воздушно топала мадам Лябу,
сегодня в образе этакой летающей девочки, длинные крылья касаются пола; она
утверждала, что не управляет своими превращениями, но барон этому не верил.
Мадам Лябу была одним из помощников (именно так, в мужском роде) де Голля и
внизу жила в образе грубой зазубренной стальной стервы...
Зеботтендорф и хотел, и не хотел, чтобы он появлялся здесь. Сейчас, когда
возникла тайна, незримо связывающая их, следовало бы избежать всяких
опасностей разглашения. А среди делегатов, он знал, было немало тех, кто
читал по взглядам и дыханиям.
взглядом Штрауха и Лябу. Хорошо бы, чтобы и кончились они так же приятно и
по согласию...
генерал Эдвард Грин, английский военный юрист. Повадками он напоминал скорее
боцмана королевского флота, чем генерала или прокурора. - Во-первых, я хочу
вас угостить. Зубы болят? Лучше джина для этого дела нет ничего. А
во-вторых...
дозах. Лучше перетерплю.
реально представляет Гиммлера. Я догадываюсь, что это не вы.
они. Рейхсфюрер любит дробить полномочия подчиненных. Чтобы никто ни за что
не отвечал целиком.
делегации. Я и был-то лишь исполняющим обязанности. Сегодня прибывает
советник Вейнраух, он и назначен номинальным руководителем.
там где-то среди тонких лип и идя потом по щиколотку в густой траве,
настолько свежей, что казалось - еще и краска не просохла на ней. Шагах в
ста от прикрытой этой травой щели можно было остановиться и в бинокль
рассматривать дворец, высокий и легкий, кружевной, с огромными светлыми
окнами... Штурмфогель задерживался на этом месте пять - семь минут, потом
спешил обратно, к ожидающей его Нигре, и они вместе ныряли в черную щель и
выскакивали вскоре в темном даже среди дня, 6езлюдном, тихом переулке
Парижа, бежали, взявшись за руки, как юные влюбленные, - и, взлетев почти
под самую крышу, распахивали дверь и бросались в постель, даже толком не
раздевшись...
настоящим сознанием. Это не я. Они меня опоили чем-то.
скучноватая круглая рожа. Разве что глазки поглупели. И мерцают странно...
прежде он знал в себе возникающую изредка заторможенность и излишнюю
обстоятельность, особенно перед принятием непростых решений... да, он либо
бросался вперед, полагаясь на свои способности к импровизации и на
обостренную интуицию, либо вот так: медлил и по пятнадцать раз продумывал
то, что следовало продумать по семь. Сейчас мозг работал неузнаваемо
экономно и четко.
одного из подпольных торговцев свободными телами. Замок стоял на острове,
соединенном с берегом узкой дамбой. Штурмфогель посмотрел на это
оборонительное сооружение и одобрительно покивал головой: он и сам не
придумал бы лучшего места, чтобы подготовиться к нападению. Правда, надо
пройти через лес... но коммандос уверены, что против единорогов у них есть
средство...
чувствовала очень сильно и как-то передавала это ему.
привлек низкий звук моторов. Через полминуты над головой, едва не задев
поплавками верхушки деревьев, прошел мощный четырехмоторный гидроплан,
плюхнулся в озеро, подняв тучу брызг, и по крутой дуге, теряя скорость,
подрулил к острову. Маневры совершались удивительно быстро и точно. В
сброшенную из самолета лодку прыгнули двое, мотор тонко заголосил, лодка
помчалась и скрылась за островом. Что-то произошло, подумал Штурмфогель,
интересно... что ж, подождем...
вновь, теперь в ней были четверо. В самолет трое из них впихивали связанного
четвертого. Дверь кабины некоторое время оставалась открытой, потом кто-то
долго - минуту или две - стоял в ней, то ли вглядываясь в окрестности, то ли
вслушиваясь сквозь неровный еще рев моторов, то ли внюхиваясь...
пошел на взлет и круто, как истребитель, взмыл в небо. И вдруг Нигра
вскочила. Показала рукой вслед. Но и без жеста, через вновь обретенную связь
Штурмфогель понял, что запах духов удаляется, а значит - что связанным и
грубо засунутым в самолет человеком была именно она, Лени...
мешок, руки и ноги удерживались мягкими ремнями, а в сиденье кресла была
дыра, в которую проваливались нечистоты. Кроме того, ему дважды делали
какие-то уколы, от которых сознание окутывал розовый туман. Что-то очень
теплое охватило его шею и тихо попискивало и потрескивало, как далекий
радиоприемник, настроенный на пустоту неба. И это теплое и попискивающее не
позволяло ему уйти вниз и хотя бы поднять тревогу...
объяснили, кто был тем самым предателем, информатором, крысой. И каким
простым, примитивным, детским способом это было сделано.
назначенный командир одной из опергрупп, на первой же своей самостоятельной
операции в верхнем Берне засыпался совершенно позорно, непрофессионально, по
халатности и ротозейству. Швейцарская полиция накрыла его, и Кляйнштиммель
оказался лицом к лицу со швейцарским капитаном Тарди. Через шесть часов
очень трудного разговора они нашли какие-то точки соприкосновения, а на
следующий день капитан сам вызвался поставлять Кляйнштиммелю всю доступную
ему, капитану Тарди, информацию, которая может представлять интерес для
"Факела". Опираясь на эту информацию, Кляйнштиммель провел в сорок первом,
сорок втором, сорок третьем годах несколько десятков успешных операций,
среди которых были даже блестящие. И все это время капитан Тарди постепенно
монтировал в нем матрицу - применяя некую новую, новейшую, тонкую методику.