неудержимо дергалось, как от зудящей боли.
Над ними сразу два дамокловых меча: страх перенаселения и вплотную
подступившая опасность вырождения. Несколько сотен лет внутрисемейных
браков... Программу, конечно, придется менять.
правы в самом основном, и это я начинаю понимать только сейчас...
последней так и не суждено было отыскаться, потому что голубым сполохом
наложился на транспланетный экран блик экстренного внутреннего вызова, и
смятенный лик Салтана Абоянцева, утративший всю свою тибетскую
невозмутимость, заслонил собой дежурного инженера "Рогнеды".
кресла-вертушки. Не обошлись-таки. Хотел он проторчать тут, в аппаратной, до
самого отлета Кшиськи - так нашли.
лесенки зашлепал на второй этаж. Вертолет уже стоял на дне, дожидаясь захода
тутошней ослепительно голубой луны.
Гамалей, никого, кроме Кристины, туда специально не приглашали. Всем было
мучительно неловко, и тем не менее никто не уходил. Гамалей понимал, почему:
каждому казалось, что в последний момент он зачем-то понадобится, что-то
сможет изменить, помочь...
бесшумно притворил ее за спиной. Оперся лопатками. Потупился. Знал, что
огромные, колодезно-зеленые Кшисины глаза замрут на нем с последней
надеждой: ну, хоть ты-то... Он не утерпел и краешком глаза отыскал белое
платье.
туда, за перила, где молочным маревом стояла стена, и Гамалей ужаснулся,
увидев выражение ее лица. Был в древности такой жуткий вид казни, когда у
приговоренного вынимали внутренности и, пока тот был еще жив, сжигали их у
него перед глазами. Вот так они, наверное, и глядели. Она пошла прочь, и все
поспешно расступились, и первым шарахнулся Самвел. На нем тоже лица не было.
Все, случившееся с Кшисей, потрясло его какой-то позорной с его точки зрения
потаенностью, и продолжая любить ее не меньше, он и сейчас, не задумываясь,
прыгнул бы за ней в огонь, но запросто протянуть ей руку он уже не мог.
проклятую запредельность кемитского мира. Ну, на кой ляд, скажите,
пожалуйста, она туда вперилась? Ведь на кого-то из тутошних надо было
смотреть, с любовью ли, с укоризной, или просто сквозь... Ведь ЭТОТ был
здесь, по сию сторону. Так что же происходило?
заскользила, заструилась вниз как-то независимо от ступеней, словно ее белые
сандалии их и не касались; так же невесомо перелетела она через лужайку,
развела руками ветви тоненьких осинок, подступавших к самой стене, словно
стремительно проплывая сквозь них, и вдруг исчезла, поглотилась стеной...
Нет. Показалось, просто платье ее, и волосы, и руки, уже не белые, а
пепельные в сумрачном свете невидной пока луны, в момент удара слились со
студенистой непрозрачностью стены, но в следующий миг девушку отбросило
обратно, и она, едва удержавшись на ногах, разом съежилась и пошла прочь,
обхватив руками плечи, и сквозь строй осинок она уже не проплыла, а
продралась, как сквозь терновник, и если бы этому можно было поверить, то
Гамалей поклялся бы, что одна из веток потянулась за Кшисей и цепко охватила
ее запястье, так что пришлось досадливо дернуться, чтобы освободиться; и
трава, недавно скошенная трава невесть как поднялась чуть не до колен,
оплетая ноги... Это было наваждением, но именно тем наваждением, которого
так ждал Гамалей, - если не люди, то хотя бы деревья и травы пытались
задержать ее здесь.
ее, потому что если она сейчас улетит - это все, все! И больше ничего будет
не нужно, потому что, отпустив ее, мы в последний и окончательный раз
поступим НЕ ТАК, и это уже будет бесповоротно...
обхватил голову руками.
чуть было не сказал: чужих. Мы - частица мира, по-человечески равного тому,
кемитскому, и мы не имеем права спасать своих, когда гибнут кемиты, мы
должны мучиться всеми земными бедами, сходить с ума от всех земных страстей,
умирать во всех земных муках... Только тогда мы перестанем быть для них
"чужими богами", только тогда они поверят нам, когда мы...
тревога!!!
серебрилась, и маленький робот, ощетинившийся сзади и спереди вертикальными
рядами разнокалиберных десинторных стволов, выглядел донельзя опереточно.
истошный вопль так не к месту взыгравшего робота, и тихо исчезла в галерее
первого этажа.
Алексаша.
передних стволов прямо в землю. "Ааа-ларм, ааа-ларм, ааа-ларм", - бормотал
он, притаптывая в такт кованым копытом.
ставить анализаторы нашего пси-поля. Естественно, предохранители полетели...
в накаленной атмосфере и могла дойти до всех истина, открывшаяся Гамалею, но
эта титанировая дубина в припадке самообороны свела все к нулю.
то все должно быть на равных, и придя в мир, где не милуют ни женщин, ни
детей, мы должны прежде всего спасать ИХ женщин и ИХ детей. А не своих - у
них на глазах...
себе отчет в том, чем была для него Кшися: женщиной или ребенком? Он ведь
всегда так был уверен во втором, так уверен, что в этой уверенности
определенно было что-то подозрительное. Белейшая Кристина...
внутренней лестнице, чтобы ни с кем больше не встречаться, стоит посреди
залитой голубым светом комнатки, стоит босиком на теплых досках из земной
сосны, и тоненькие ее руки перебирают все вещи - земные вещи, привезенные с
базы, и ничего этого ей не нужно, а нужно здешнее, колдовское, так непонятно
приворожившее ее к себе, и ведь ничего этого нет, ни былинки, ни щепочки...
Земное все.
КОГДА-НИБУДЬ ПОТОМ, КОГДА-НИБУДЬ...
вертолетного винта.
лестницам, внешним и внутренним, и возник водоворот, когда все бежали, как
бывает при первом толчке землетрясения, но этого маленького отрезка времени
перед всеобщим столпотворением хватило на то, чтобы прозвучал как будто бы
спокойный голос Абоянцева:
толпу, и Гамалей, сопя, еще протискивался в дверцу, когда тот был уже в
аппаратной. Меткаф и Магавира ворвались туда следом за ним - их пропустили
вперед скорее инстинктивно, чем обдуманно. Темно-зеленая стрекозка на
оливковом экране упрямо подползала к самому краю внутренней шахты Колизея,
обозначенному едва теплящимися контурами, выбралась наверх и стала бодро
набирать скорость и высоту, нацеливаясь на край защитного кольца.
нарастить высоту защиты!
акцию, но знал он и Самвела: юноша сделал бы это и без разрешения. А так
Меткаф вроде бы принял вину на себя. Хотя - кому это сейчас надо!
почти поравнялась со срезом стены, но Самвел мягко, почти неуловимо начал
наращивать ее, выметывая все выше и выше дымчатое марево защиты. Он мог бы
сделать это разом, подняв стену до предельной высоты в шестьсот метров, а
затем пустить ее на конус, замыкая беглый вертолет в ловушку. Но это -
неминуемый воздушный удар, машина слишком близка к границе защиты... Он
тянул стену вверх, пытаясь хотя бы на сотню метров обогнать вертолет, не
теряя при этом необходимой плавности. Но машина снова рванулась вверх, и
Магавира только застонал, потому что он-то знал, что скорость давно
превысила и допустимую, и предельно возможную. Как? Да так же, как и все
остальное в руках у этой чертовой девки. Если бы она стала сейчас выписывать
на вертолете мертвые петли, он уже не удивился бы. Белейшая Кристина!
они вскоре были оттеснены к самому пульту, у которого колдовал Самвел, но
сколько бы народу ни прибывало, в аппаратной царила все та же тишина, не
Белоусов Валерий
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Буркатовский Сергей
Эриксон Стивен
Посняков Андрей