Чтение 41–й страницы книги ~Война мертвых~

Филипп попытался вытолкнуть его обратно, но безуспешно. Тихон дотянулся до
самых сокровенных уголков и вытряс наружу все, что в них накопилось.
Богато. Этих переживаний хватило бы на целый Пост, а он морочит себе
голову убиенными детенышами. Псих! А что здесь?
- Уйди, - простонал Филипп.
- Стрелять будешь?
- Буду.
- Неискренне. Сам себя обманываешь. Он нащупал какую-то глубоко
запрятанную мыслишку и выволок ее на поверхность. Защитник младенцев
оказался вовсе не безобидным.
- Ты что же, гнида, задумал? - медленно спросил Тихон. - Ты меня
прикончить решил, да?
- В тебе много зла. Таиться Филиппу смысла не было, водитель уже вывернул
его душу наизнанку и перебрал содержимое; рассортировал, взвесил, но до
этого - подержал в своих грязных ладонях. Осквернил.
- Много зла, - повторил Филипп. - Такое говно и в таком хрупком тельце. Я
же тебе голову сверну двумя пальцами. Привык понарошку умирать, но
убиваешь-то по-настоящему! Настал твой черед. Что, страшно? Бойся,
подонок. Наши кабины рядом, я приметил. Это в танке ты такой могучий, а в
жизни щупленький совсем. Сломаю тебе позвоночник, получу полный сброс, и
домой. Уже скоро.
- Ты закончил? - осведомился Тихон.
Он неторопливо извлек из Филиппа всю его боль и, многократно умножив,
швырнул обратно.
Первое влечение - сравнение размеров - смутная тревога. Лагерь - спор -
разбитое лицо друга. Пыльная улица - жалобный писк - тонкий хруст под
траками - жидкие внутренности, волокущиеся по земле. Белые зубы - нежный
поцелуй - брюки на полу - презрительный смех. Пробуждение - похвала
капитана - гордость - забытые подробности - непонимание - страх.
- Тебя это тоже беспокоит, дружище? Провал в памяти. Он был у многих, и
никому еще не удалось его восстановить. А что мы там делали? Чем мы
занимались все это время? Может, расхаживали голиком перед тысячей женщин?
И каждая видела нашу ущербность? Может, мы живьем пожирали конкурских
зверят? А может... Эй, эй!..
Филипп выразил облегчение - он снова обрел то, без чего самоликвидация
была невозможна. Это не имело точного определения - просто нежелание жить.
- Сейчас побеседуем иначе, - пообещал он. - И никто тебе не поможет.
Потому, что я здоровее. И потому, что всем наплевать.
Филипп вцепился в свои мучения мертвой хваткой. Это все, что у него было.
Это и был он сам.
- Мышцы остались в кабине, - сказал Тихон. - Борьба здесь совсем другая.
Вот такая. Смотри.
Он вырвал волевой центр Филиппа и придавил его камнем исступленного
страдания. Вся та боль, что Тихон изведал и вообразил, легла на плечи
стрелка.
- Мне плохо, - еле выговорил стрелок.
- А будет еще хуже. Выбирай.
- Что? - с тоской и надеждой крикнул он.
- Инфаркт или инсульт? Вообще-то, заранее не угадаешь. Как получится.
Вспомнив опыт с Анастасией, Тихон вышел за пределы чистой психики и
ворвался в область психоневрологии. Пребывание в одном командном блоке с
чужой личностью позволило участвовать в ней на физиологическом уровне.
Тихон не различал органов, не видел ни сердца, ни мозга, но как их
повредить, он знал точно.
- Хочу жить...
- Понимаешь, Филипп, я ведь тоже этого хочу. Он сделал последнее усилие, и
сознание стрелка опало невесомой паутинкой. Филипп все еще присутствовал
рядом, но уже в виде какой-то полумертвой субстанции. Тихон отряхнулся и
окончательно вытеснил напарника из КБ. С этой секунды танк принадлежал ему
одному. Никаких соседей, никаких разногласий. Кто здесь главный? Я!!!
- Сто семнадцатый, что с тобой? - встревоженно спросил Игорь. Судя по
интонации, он вызывал Тихона уже не в первый раз.
Порядок, отвлеклись немножко.
Решился этот ханжа или нет?
- Все нормально. Я его убедил.
Тихон произвел пробный залп, и крайнюю хижину смело лавиной синего
пламени. Ему удалось! Не совсем точно, но для войны с колонистами
приемлемо.
- Он у тебя что, стрелять разучился?
Тихон, приноравливаясь, повернул башни и одновременно поехал зигзагом.
Оказавшись в самой неудачной позиции, он послал в город четыре редких
очереди из малых орудий и сверился с радаром. Все оказалось не так сложно:
тот же полигон, только с измененной задачей. Тысяча неподвижных целей и
еще тысяча - бегущих.
- Пошли, - сказал он.
На поселение наступали семь ровных полос выжженной земли, и все, что в них
попадало, немедленно обращалось в пепел. Восьмая машина, потерявшая пушки,
отъехала в сторону и принялась методично, дом за домом, разваливать город.
По сравнению с другими ее продуктивность была невысокой, но бездействовать
экипаж не мог. Стрелок, почувствовавший себя лишним, сокрушенно бормотал о
справедливости и, уповая на чудо, теребил разрядники.
- Веселей, а то не соберем! - поторопил Игорь. Конкуры спешно покидали
город. На западной окраине возник огромный караван колонистов и, отливая
на солнце блестящими нарядами, потянулся в степь. Как трехногие
намеревались спастись на пустом пространстве, было неясно, но они могли
разбрестись в стороны, и тогда машинам пришлось бы изрядно поколесить.
Небо расчертили дымные трассы от плазменных разрядов, и на противоположной
стороне поселения выросла пыльная стена взрывов. Голова каравана бросилась
врассыпную, но сзади напирали новые беженцы, для которых городские
развалины были куда опасней, чем спонтанный и не особенно прицельный
обстрел.
- Хорошо, очень хорошо, - неизвестно к чему сказал Игорь, и в его голосе
послышались новые, ранее не звучавшие интонации. - Всех поздравляю с
повышением. В первую очередь тебя, сто семнадцатый. Если, конечно, твой
стрелок не возражает, - многозначительно добавил он.
- Ты надеешься, что нас повысят? За какую-то бойню?
- Надеюсь - не совсем подходящее слово. Я уже распорядился. Заканчивайте
там! - окрикнул он не в меру увлекшийся экипаж. - Всеми доволен, спасибо.
- Может, пояснишь? - спросил Тихон.
- Меньше знаешь - меньше забываешь. Переодевайся в форму вице-капитана и
впредь не болтай лишнего, ясно?
- Чтобы еще чего-нибудь не забыть? Ты сам-то кто?
- Склероз, - отчетливо произнес Игорь, и Тихон непроизвольно шарахнулся
назад. - Шучу, сто семнадцатый. Пока - шучу. Да! Горячий привет от Егора,
он тебя вспоминает. Ставит в пример курсантам.
- А кого еще ставит? - осторожно поинтересовался Тихон.
- Алекса, разумеется. Которого никогда не было. "И тебя не будет, если
что", - без труда расшифровал Тихон.
"Ладно, - мысленно ответил он. - Крепкий сон и большие эполеты в старости.
Я согласен".
- Только что все это значит? - сказал Тихон вслух. - Экзамен?
- Так, одна из промежуточных ступеней.
- На пути к чему?
- Ты начинаешь утомлять, сто семнадцатый. А конкуры? Вон их сколько
осталось.
- Ничего, другие добьют. Легкая кровь - она всем приятна.
Солнце мгновенно погасло, и Тихон ощутил на лбу врезавшийся в кожу датчик.
Его выдернули именно в тот момент, когда Игорь решил, что разговор окончен.
Крышка кабины чуть приподнялась, и в ярко-желтом просвете Тихон заметил
чьи-то ботинки. Внезапная мысль о том, что это может быть школьный капитан
Егор, поволокла за собой целую вереницу таких же сумасбродных
предположений.
"А если я и правда нахожусь в симуляторе, - подумал, распаляясь, Тихон. -
Если я до сих пор не покинул Школы, и все эти сражения, встречи, провалы -
часть учебной программы? Кого в таком случае из меня готовят?"
Подняв голову, Тихон увидел, что ботинки принадлежат Григорию, и деревце
шальных догадок засохло, не успев дорасти до логического завершения.
- Пойдем со мной, - нейтрально произнес капитан. - Есть хочешь?
- Хочу.
- Я тебя не задержу. Кой-какие формальности, и свободен. Будет лучше, если
ты поешь в общей столовой. У тебя новый сосед, - сказал Григорий и,
состроив недовольную мину, добавил: - Женского пола. Я знаю твое отношение
к бабам, но это ненадолго...
Проглотив столь неприятную информированность начальства, Тихон вышел из
операторской и направился за капитаном.
- А где Зенон? - спросил он его в спину. Григорий, не оборачиваясь,
помотал рукой возле уха. Что это означало, Тихон не понял, но ответом
удовлетворился. Дойдя до середины жилого отсека, капитан открыл створ и
любезно пропустил Тихона вперед. Внутри его ожидал маленький сюрприз.
- Здравствуй, - Аркадий сделал пару шагов навстречу и поставил на стол
продолговатый чемодан.
- Добрый вечер.
- Вечер? - Он поднял брови и переглянулся с Григорием.
- Лампочка в коридоре к закату клонится, - пояснил Тихон.
- А, это юмор, - кивнул Аркадий. - Прости, я сразу не догадался.
Извинения от капитана, пусть даже и несерьезные, Тихон получал впервые.
Что-то в поведении офицеров поменялось - не сильно, но так, чтобы он смог
заметить. Раньше, по крайней мере, его вызывали не лично, а через браслет.
Аркадий отомкнул чемоданчик и извлек оттуда знакомый по собеседованию на
Аранте треугольник.