Чтение 41–й страницы книги ~Куколка последней надежды~

– Только это? – насмешливо прищурился масан.

– Только это. И я должен знать о нем как можно больше.

– Вряд ли этот бой много тебе скажет, – рассмеялся Захар.

– Почему?

– А ты не обратил внимания на то, с кем придется сражаться Лунатику? – Треми кивнул в сторону технического коридора.

– Меня это не интересова… – Муба посмотрел в указанном направлении, пару мгновений пытался осознать происходящее, затем прищурился и улыбнулся. – Глазам своим не верю!

– В синий угол ринга вызывается голем Громовержец, мастер неизвестен, официальный флаг – Красные Шапки.

Пыхтящий Контейнер, стараясь ругаться как можно тише, тащил Громовержца на ринг за цепь, прикованную к ошейнику голема. Но каждый шаг давался ему с большим трудом, даже несмотря на то, что Копыто, Иголка и еще два бойца толкали несчастного Грэмми в спину, не давая тому возможности вцепиться когтями в пол. Перепуганный голем, уверенный, что его обманули, предали и отдали на заклание, упирался всеми четырьмя лапами и жалобно верещал, периодически заглушая царящий в «Олимпийском» гул. Среди зрителей послышались легкие смешки. Минут через пять после начала церемонии Красным Шапкам удалось перекинуть Громовержца через ограждения ринга, и Гуго де Лаэрт откашлялся:

– Голем готов к бою?

– Еще как готов, – подтвердил Копыто, швырнув к ногам куклы пару ятаганов. – Можно начинать.

Оливковый монстр забился в угол, всем видом показывая, что скорее умрет, чем выйдет против Лунатика, длинная фигура которого подрагивала в противоположном углу ринга.

– Пусть он возьмет в руки оружие, – предложил маршал-распорядитель.

Но на несчастного Грэмми его слова не произвели никакого впечатления – маленькие глазки монстра были прикованы к длинным шипам герданов Лунатика.

– Возьмет он ятаганы, возьмет, – пробормотал Копыто, утирая пот. – Это у нас такая тактика… Мы заманиваем… Давайте, что ли, бой начинать?

Гуго пожал плечами и покинул ринг.

– Вперед, Громовержец! – заорали осы, Красные Шапки и примкнувшие к ним приставники. – Надери ему…

Поклонники Лунатика молчали. В победе долговязого они не сомневались, но происходящее сильно напоминало убийство, и это публике не нравилось.

– А ты говоришь, ничего интересного, – азартно прошептал Муба Захару. – Мне очень важно, как Лунатик поведет себя сейчас.

– Стукнет зеленую куклу по башке булавой и пойдет в раздевалку, – предположил масан.

Лунатик вопросительно посмотрел на хозяина. Мастер Баррага недовольно скривился, затем развел руками и тихонько бросил голему несколько слов. Лунатик вздохнул, передал герданы секундантам и двинулся к центру ринга.

– Баррага велел просто выбросить его…

Но впавший в истерику Грэмми не понял, что спасен. Он видел только одно – приближающуюся фигуру долговязого убийцы – и не собирался терпеливо ждать смерти. Оливковый попытался выпрыгнуть с ринга, но Красные Шапки были начеку, он швырнул в Лунатика ятаганы, тот увернулся и прибавил шаг. И тогда Громовержец издал протяжный вой и бросился вперед.

– Сейчас он его укусит…

Но так далеко мужество оливкового монстра не простиралось.

Какие именно навыки и умения вложил неизвестный мастер в Громовержца, так и осталось загадкой, но что особенно удалось производителю, так это инстинкт самосохранения. С этим качеством у Грэмми все было в порядке, даже с перебором. Оливковая молния проскочила между длинными ногами Лунатика, стремительно достигла противоположной стороны ринга, выскочила с него и юркнула в толпу.

– Лови!!

Среди публики возникло легкое оживление. Помощники маршала-распорядителя бросились за шустрым големом, но Грэмми оказался проворнее. Ведомый отчаянным страхом, он, под веселое улюлюканье публики, некоторое время метался по коридорам «Олимпийского», а затем, зажатый подскочившими рыцарями, выбросился в окно.

– Проклятье!!

– Разбился?

– К сожалению, нет.

Помощники маршала-распорядителя проводили взглядами улепетывающего в сторону жилых домов Грэмми.

– Сколько в нем магической энергии?

– Где-то на неделю, – робко сообщил подошедший Контейнер.

Гуго де Лаэрт сжал губы.

– Это нечестно, – попытался храбриться Копыто. – Лунатик его напугал. Это не по правилам.

– Все видели, что Баррага колдовал против нашего голема, – добавил Иголка. – Этим навам верить нельзя.

– С соревнований снять, – медленно, поскольку скулы свело от бешенства, произнес Гуго. – Наложить штраф, запретить участвовать в следующем Турнире… Не только им, но всем Красным Шапкам.

– Ну это уж круто… – начал было Копыто.

– А если ваш ублюдок попадет в руки челов, мы вас повесим.

Копыто замер с открытым ртом. Только теперь до него дошел весь ужас произошедшего: голем вырвался в город!

– Вызовите Службу утилизации, – пискнул Иголка.

– Мне плевать, кого вы вызовете! – рявкнул Гуго. – Марш отсюда, кретины! Ищите своего урода, где хотите!!

Красные Шапки опрометью бросились на улицу.

* * *

Московская медицинская академия им. Сеченова
Москва, улица Большая Пироговская,
7 сентября, суббота, 13.13

Чествование Екатерины Федоровны Хвостовой прошло необычайно тепло. Даже несмотря на то, что приглашали только желающих, в зале было полным-полно народу – авторитет старого врача был высок, и люди с удовольствием пришли выразить ей свое уважение. Студенты и преподаватели, врачи и пациенты, доктора наук и академики. Кресло, в котором сидела старуха, было завалено цветами, а проникновенные слова вызывали овации зала и слезы у виновницы торжества. Екатерина Федоровна была живой легендой русской медицинской школы, легендой братства Целителей, и ее юбилей стал праздником.

А какой же праздник без скандала?

– Я ничего не пропустил? – шепотом спросил Кабаридзе, осторожно прикрывая за собой дверь.

Реваз Ираклиевич появился последним, уже после того, как хозяин кабинета, вальяжный, пахнущий дорогим парфюмом профессор Исаченко, приступил к своей речи.

– Наконец-то собрались все, кого мы ожидали, – кисло прокомментировал Исаченко появление Кабаридзе.

– Рома, извини, – развел руками Реваз Ираклиевич и опустился на стул рядом с Володей Куриловым, педиатром из Морозовской больницы.

– Ты ничего не пропустил, старик, – пробормотал тот. – Рома едва начал: только пару слов и сказал.

– По какому поводу собрались?

В зале Кабаридзе произнес короткую речь, посвященную научным достижениям Екатерины Федоровны, вручил ей огромный букет от Центра Бакулева и еще один, не менее огромный, лично от себя, пообщался со старыми знакомыми и уже собрался покинуть академию, когда ему сообщили, что Роман Исаченко собирает Целителей в своем кабинете. Для чего – осталось тайной.

– А тебе не говорили? – удивился Володя.

– Друзья! – нахмурился Исаченко.

Курилов тут же замолчал.

– Теперь я могу продолжить?

– Теперь – да, – подала голос Екатерина Федоровна. – Мы слушаем.

Исаченко откашлялся.

– Друзья, я не хочу и не буду перечислять законы братства Целителей. Я скажу больше – это не законы. Это наши принципы. Не устав и не кодекс – суть нашей жизни. Именно они делают нас Целителями, они, а не наше мастерство, как может кто-нибудь подумать. Мы знаем, что среди челов… Извините. Мы знаем, что среди людей были и есть хорошие врачи, великолепные врачи, чей талант не уступает нашему. Мы относимся к ним с уважением, мы всегда подадим им руку и поможем советом. Мы не откажем, но мы – другие. Мы – Целители. И мы должны об этом помнить. То, что происходит сейчас, подрывает принципы. Разрушает важнейшие этические нормы, являющиеся сутью нашего общества, и в конечном счете приведет к упадку братства.

– Не слишком ли далеко ты смотришь? – В задавшем вопрос враче Реваз узнал Георгия Качинского, Целителя из Санкт-Петербурга. – В конце концов, ничего страшного не произошло. Пока.

– Я смотрю на происходящее так, как привык смотреть, – жестко ответил Исаченко. – Так, как требуют мои принципы. И я абсолютно уверен в том, что говорю: мы не можем равнодушно взирать на то, как рушатся устои братства!

– А они рушатся?

Роман осекся и несколько мгновений недоуменно смотрел на Екатерину Федоровну, он явно не ожидал от старухи такой реплики.

– Что вы имеете в виду?

– Устои рушатся?

– Да.

– Тогда какие же это устои? – Екатерина Федоровна пожевала губами, но никто не смел перебить самого старого участника собрания. – Что это за принципы, которые так легко разрушить?

– Любые принципы очень легко разрушить, – усмехнулся Исаченко. – Они ценны именно до тех пор, пока соблюдаются. Только тогда в них есть смысл.

– Любые принципы ценны тогда, когда в них есть смысл! – громко произнесла старуха. – В наших принципах есть смысл?

Среди Целителей пробежал тихий ропот.

– Я не ожидал услышать от вас такое, Екатерина Федоровна, – пробормотал Исаченко. – Ваши слова только подтверждают…

– Они ничего не подтверждают, – отрезала старуха. – Ты сказал много хороших и правильных слов о нас, о братстве и о принципах. Но прежде чем мы приступим к дальнейшему обсуждению, я хочу услышать ответ на свой вопрос.