бухнулась на колени. Когда она завалилась набок, ближайшие пассажиры
кинулись было ей помогать.
потерявшей сознание женщиной. Тут ее собственные глаза закатились, и она
упала поверх матери. Следом попадали пассажиры, вставшие с мест, чтобы
помочь ей.
устрашающему заключению. Не успев даже толком что-то сообразить, Эрик уже
вскочил с места и помчался в хвостовую часть самолета. По обе стороны
прохода один за другим обвисали в сиденьях другие пассажиры. Изо всех сил
он старался не вдыхать отравленный воздух, лицо его покраснело. Эббот знал
лишь одно: ему необходимо немедленно выбраться из салона.
двери, но тут и до него добрался газ, скосивший остальных пассажиров.
Какое-то время Эббот стоял, пошатываясь, пытаясь ухватить ускользающую
ручку, но она дразнила, танцевала прямо перед его носом, никак не желая
оставаться на месте. Глаза слезились. Из последних сил он конвульсивно
попытался вцепиться в ручку, но промахнулся и пальцы его лишь прошили
внутреннюю обшивку корпуса самолета. Сам же титановый сплав снаружи лишь
слегка погнулся.
какие-то люди и направились вдоль рядов, осматривая каждое неподвижное
тело. Пассажиров, упавших в пароходы, поднимали и усаживали на пустые
места.
серебристою эластичного материала, а на головах у них красовались
прозрачные колпаки. Костюмы эти были предназначены не только для защиты от
отравляющих веществ, но и от множества других опасностей.
попадание из лучевого оружия, а также из мелкокалиберного огнестрельного.
Кроме тот, их оснастили разрядными устройствами, и достаточно было нажать
кнопку, чтобы они оказывались под защитным напряжением в несколько тысяч
вольт. Напряжение регулировалось в зависимости от того, нужно ли убить или
парализовать на некоторое время того, с кем облаченный в такой костюм
человек вступает в соприкосновение.
пальцы ворвавшихся в самолет людей нервно подрагивали, готовые в любой
момент нажать на спасительную кнопку.
поэтому в руке у него блестел еще электрический пистолет. Он, как и
костюм, был подсоединен к комплекту батарей, закрепленному на спине
человека.
десяти-одиннадцати.
позади.
на двадцать четыре часа в полном отрубе, и он тоже.
чертов переполох подняли из-за какого-то одного беглеца.
от женщины. - Но это же не значит, что все правда, или ты наших
американских друзей не знаешь? Они всегда склонны все преувеличивать. Это
у них пунктик такой - романтизировать преступления.
ярлыки. Наш долг - выполнять приказы.
поручение.
в серебристые костюмы, они продолжали тщательно обследовать лайнер,
двигаясь вдоль рядов и постепенно приближаясь к хвостовому отсеку.
из вновь прибывших. - А что это за история такая с этим парнем? Ведь когда
пресса узнает, денег не оберешься расплачиваться. Подумать только, целый
самолет вырубить ради одного человека.
некоторые не начнут распускать свои длинные жирные языки. Вот тогда точно
придется платить. Им.
это время он как раз поправлял в кресле старика, который неуклюже свесился
набок. - Вот этот по-моему руку сломал. Он теперь в больницу попадет. И
как все это останется в тайне?
безопасности аэропорта об этом голова болит. А наше дело, слава богу,
маленькое: найти этого дурика, и-все.
из блистательных, особенно в смысле костюма, полицейских.
тело Эрика Эббота. - "А ведь и некрупный вовсе", - подумалось ему. - Но
сделал все, что мог и даже больше, - сказал он, оглянувшись вдоль прохода.
ускакал, это при такой-то отраве. Любой другой глазом не моргнет -
вырубается.
бобби.
Пора выгружать его отсюда. Нам остается только звезды благодарить, что
погода такая говенная, иначе бы нас из здания аэропорта засекли.
стоявший рядом с ним.
Должна же быть от этого какая-то польза.
прокладывали им путь, вслух пытаясь осмыслить происходящее.
беготни и ради чего?
чтобы посмотреть на процессию. - А ведь симпатичный парень, черт возьми,
только странный какой-то.
Если они, конечно, не свистят.
разделались.
знаков, внутри его поместили на носилки и тут же крепко привязали. После
этого руки и ноги арестованного закрепили дополнительными ремнями. Две
женщины в белом снимали показания деятельности его жизненных органов. У
них наготове были шприцы, чтобы, если вдруг он проявит какие-либо признаки
пробуждения, тут же продлить его сон.
торопливо покидали самолет полицейские и боевики, многие из них еще по
дороге к автобусу отстегнули прозрачные шлемы. Они тихо переговаривались,
довольные тем, что операция прошла столь тихо.
По-новому голубой, по-ледяному голубой, глупо голубой, как он сказал
как-то раз. Не голубизна удивляла, удивляло, что глаз целиком из воды.
ногами, беспорядочно крутясь в полете, пока наконец не ударился о глазную
гладь и не погрузился сразу метров на десять. Отчаянно барахтаясь, он
устремился назад к воздуху, пока не вынырнул наконец на поверхность глаза.
устремляясь к высокому откосу плоти, опоясывавшему жидкость. Глазная гладь
серебрилась в свете луны, сияющей высоко над головой. Слышно было, как
слезы накатывают на далекий берег, и солеными брызгами вздымаются в углах
этого офтальмологического океана и падают в небо, на мгновение заслоняя
серп луны.
его взору открылось огромное веко, хрупкие черные ресницы, изгибаясь,
исчезали в ночи, напоминая остов сгоревшего в пожаре иноземного здания.
Ресницы слегка подрагивали. Она плакала.
была та чистая голубизна, которую видно через арктические паковые льды. Он
знал, как тяжело ей дается не моргать, дабы не сокрушить его, и постарался
плыть быстрее, как можно быстрее. Но вода была густая. Она обволакивала,
Корнев Павел
Орлов Алекс
Жюль Верн
Мороз Александра
Емилина Ника
Куликов Роман