из него голубые кож-диски, упакованные в пластиковые пузыри на
бумажной основе. Что-то белое выпало из ее кошелька и улеглось на
полу; Кейс встал со стула и поднял вещицу. Бумажный журавлик.
их правильно складывать, но я так и не научилась. Шея у меня всегда
выходит задом наперед.
кошелек. Кейс смотрел, как ее торопливые пальцы вырывают из упаковки
кожный диск, затем разглаживают его на внутренней стороне его
запястья.
посмотрел на свою руку, которая, словно чужая, механически
поглаживала бедро Кэт. - Темные волосы? Молодая?
всеми-то своими деньгами...
горячего света, исходящая из тазовых костей, пронизала его
позвоночник; швы его черепа стали иллюминировать под рентгеновскими
лучами вспышек коротких замыканий сексуальной энергии. Его зубы
запели в своих гнездах точно камертоны, чистыми прозрачными звуками,
как хрусталь, каждый на своей ноте. Его кости под расплывчатым,
туманным покровом плоти сверкали полированным хромом, суставы были
густо смазаны силиконом. Бешеные песчаные вихри понеслись, вычищая
до блеска пустынные закоулки его черепа, испуская волны тонкого
высокого воя, вырывающегося наружу через глазницы и расширяющегося,
расширяющегося вокруг его головы наподобие чистейшего растущего на
глазах кристалла...
Там, на холме, у нас впереди целая ночь...
стремительно, выбиваясь наружу на гребне бетафенетиламиновой волны,
сотрясая основы окружающего мира - концентрированная, едкая. В
штанах у него словно бы появился свинцовый слиток. Лица людей вокруг
него принадлежали раскрашенным куклам, розовые и белые части ртов
двигались без устали, слова извергались наружу подобно дискретным
пузырям звуков. Кейс посмотрел на Кэт и увидел каждую пору ее кожи
цвета медной проволоки, глаза - пустые, глупые стекляшки, мельчайшую
асимметрию ее грудей и ключиц, и... в его глазах полыхнуло белым.
двинулся к выходу, отшвырнув кого-то с дороги.
безумные петли на выложенной из плиток мостовой Жюль Верн, слыша
далекий глухой ритм - свой собственный пульс. Тонкие как бритвы
плоскости света пересекали его череп под дюжиной различных углов.
раздутыми чреслами, прижав кулаки к бедрам, запрокинув голову, с
искривленными губами, дрожащий. Он не сводил глаз с затерянного в
небе Вольной Стороны Зодиака, и ночные созвездия голографического
небосвода двигались, сливались, словно были растворены в некой
жидкости, плыли самостоятельно, подобно живым существам запредельной
реальности. И так продолжалось до тех пор, пока звезды не сложились,
сами собой, каждая по отдельности и все вместе, все сотни и тысячи,
в один огромный портрет из пятнышек света - крапинок звезд на черном
фоне неба. Лицо Линды Ли.
обнаружив при этом, что все лица вокруг тоже смотрят вверх, все
дефилирующие туристы охвачены любопытством.
зажурчал разноголосый говор, эхом отражаясь от террас и резных
балкончиков из камня цвета луны.
домами звон древних колоколов Европы.
скелет проржавел, наркотическая плоть превратилась в обыденную,
камнем висящую на нем. Кейс не мог думать. И это ему очень
нравилось - быть в сознании и при этом быть неспособным думать.
Кейсу представлялось, что он воплощается во все предметы, на которые
падает его взгляд: в скамейку в парке, в стайку белых мотыльков
вокруг антикварного фонаря, в робота-садовника, раскрашенного косыми
желтыми и черными полосами.
розового и теплого. Кейс заставил себя съесть омлет в кафе на улице
Исполнения Желаний, затем выпил стакан воды и закурил последнюю
сигарету из пачки. Он прошел через лужайку на крыше
"Интерконтиненталя" - там было уже довольно оживленно: рано встающие
гости отеля, расположившись под полосатыми зонтиками, заказывали
легкие завтраки и пили кофе.
прогулявшись по улицам с определенной репутацией, вы вдруг
обнаружили, что ваш бумажник по-прежнему в кармане. И это ощущение
согрело Кейса, хотя он до сих пор он не мог определиться с ним и
найти объект его приложения.
карманам кредитный чип Вольной Стороны, служащий здесь одновременно
и ключом. Сон постепенно становился его реальной целью, тем
немногим, что он мог сделать прямо сейчас. Упасть на постельный мат
цвета песка и снова погрузиться в бесчувствие.
костюмы строгого покроя превосходно гармонировали с изысканностью
мебели и прочих частей интерьера ручной работы. На плетеной софе
сидела девушка, рядом с ней, на подушках с лиственным рисунком,
лежал автоматический пистолет.
идентификационный номер в БАМА, а также несколько имен, в которых он
узнал свои прошлые клички и псевдонимы.
грязное белье кучками рассортировано по типам. Сюрикен лежал
отдельно, между джинсами и трусами, прямо на песочном пластике.
загорелой груди, на шеях сверкают одинаковые золотые цепочки. Кейс
присмотрелся к ним и заметил, что их молодость поддельна: возраст
выдают предательские морщинки на костяшках пальцев - то, что
хирургия исправить не способна.
минеральной воды. - Она уехала.
сторону от Кейса.
теплой и без газа.
ситуации, - сказал мужчина, сидящий справа, вытягивая пачку "Житан"
из нагрудного кармана белой сетчатой рубашки. - Вы серьезно влипли,
месье Кейс. Вам будет предъявлено обвинение в заговоре с целью
увеличения автономности искусственного разума.
устроил ее поудобнее в ладони.
решил Кейс, выступает в роли Плохого Копа. Ролан принимает сторону
Кейса, проявляя к нему участие и даже заботу - после того как Кейс