Чтение 41–й страницы книги ~Дверь в лето~

говорил, что должен уехать. Уехать надолго.

- На как долго?

- На тридцать лет.

Она широко распахнула глаза, так широко, что трудно было поверить,
что такое возможно. В одиннадцать лет такой срок кажется не долгим -
вечным. Я добавил:

- Извини. Извини, Рикки. Но мне правда надо ехать.

- Зачем?

Я не мог ответить на этот вопрос. Правдивый ответ звучал бы
невероятно, а лгать было недопустимо.

- Рикки, мне очень трудно тебе сейчас все объяснить. Но я должен, и
тут ничего не поделаешь. - Поколебавшись, я добавил: - Я ложусь в "долгий
сон" - ты ведь знаешь, что это такое.

Она, конечно, знала. Дети гораздо быстрее взрослых привыкают к новым
понятиям; сон в холоде стал излюбленной темой комиксов.

- Но, Дэнни, я ведь больше никогда тебя не увижу! - возразила она с
ужасом.

- Нет, увидишь. Это долгий срок, но мы с тобой встретимся опять. И
Пита ты тоже увидишь. Потому что Пит вместе со мной ложится в "долгий
сон".

Она удрученно взглянула на Пита и нахмурилась еще больше.

- Но... Дэнни, почему бы вам с Питом не поехать в Броули, чтобы жить
с нами? Так же будет намного лучше. Бабушке Пит понравится. И ты ей
понравишься - она говорит, что мужчина в хозяйстве всегда пригодится.

- Но Рикки... милая Рикки... Я должен. Не мучь меня, пожалуйста. - Я
принялся раскрывать конверт.

Она взглянула на меня сердито, подбородок ее задрожал.

- Я знаю, это все из-за нее!

- Что? Ты имеешь в виду Белл? Нет, не из-за нее, во всяком случае не
совсем из-за нее.

- Она что, разве не собирается спать в холодном сне вместе с тобой?

Меня даже передернуло.

- Господи, конечно нет! Да я ее как увижу - за милю обегать буду!

Она, похоже, немного успокоилась.

- А знаешь, я так на тебя злилась из-за нее. Ты меня жутко обидел.

- Извини, Рикки. Я действительно виноват. Ты была права, а я - нет.
Но она здесь ни при чем. Я с ней порвал на веки вечные, вот те крест! Ну а
теперь об этом. - Я достал сертификат на все мои акции в "Горничной
инкорпорейтед". - Знаешь, что это такое?

- Нет.

Я объяснил ей.

- Я отдаю его тебе, Рикки. Поскольку я уезжаю на такой долгий срок,
то хочу оставить его тебе.

Я достал письмо с доверенностью на ее имя, разорвал его и клочки
сунул в карман. Надо было избежать любого риска - Белл ничего не стоило
восстановить письмо по кусочкам, и мы еще были в пределах ее досягаемости.
Я перечитал отпечатанный типографским способом текст передаточной надписи
на обороте сертификата, раздумывая, как бы передать его в Американский
банк как доверительную собственность.

- Рикки, как твое полное имя?

- Фредерика Вирджиния. Фредерика Вирджиния Джентри. Ты же знаешь.

- Разве Джентри? Ты же сама сказала, что Майлз так и не удочерил
тебя.

- Ой! Сколько себя помню, все зовут меня Рикки Джентри. А ты про мою
настоящую фамилию? Хайнике... как у бабушки и у моего настоящего папы. Но
никто меня так не называет.

- Теперь будут.

Я написал: "Фредерике Вирджинии Хайнике" - и добавил: "и переписать в
ее собственность в день, когда ей исполнится двадцать один год". Тут у
меня мурашки побежали по спине: до меня вдруг дошло, что мое первое
поручение, которое я разорвал, могло быть вообще не принято банком, - в
спешке мне не пришло в голову его заверить.

Тут я заметил, что наш цербер высунула голову из окна конторы.
Взглянув на часы, я понял, что мы разговариваем целый час. Мое время
истекало. Но надо было доводить дело до конца.

- Мэм?

- Да?

- Нет ли случайно здесь кого-нибудь, кто мог бы заверить документ?
Может быть, в деревне есть нотариус?

- Я нотариус. Что вам угодно?

- О господи, замечательно! У вас и печать с собой?

- Я всегда ношу ее с собой.

В ее присутствии я подписал передаточную надпись на сертификате, и
она даже погрешила немного против истины, использовав полную нотариальную
форму: "...известный мне лично вышеозначенный Д.Б.Дейвис". (Разве Рикки не
убедила ее, что знает меня, а Пит не засвидетельствовал молчаливо, что я -
достойный уважения член братства кошатников?) Когда она наложила на мою и
свою подпись гербовую печать, я вздохнул с облегчением. Пусть-ка Белл
попробует теперь подделать такой документ!

Она с любопытством посмотрела на меня, но ничего не сказала. А я
провозгласил торжественно:

- То, что произошло, не воротишь, но с вашей помощью мы кое-что
исправили. Ребенок сможет получить образование.

Она отвергла плату и ушла в домик. Я повернулся к Рикки и сказал:

- Отдай это бабушке и скажи, чтобы она отнесла документ в отделение
Американского банка в Броули. Там сделают все остальное. - Я положил перед
ней сертификат.

Она даже не дотронулась до него.

- Это стоит много денег, да?

- Довольно много. Но будет стоить еще больше.

- Я не хочу.

- Но, Рикки, я хочу, чтобы это было у тебя.

- Не хочу я. Не возьму. - Глаза у нее наполнились слезами, и голос
задрожал. - Ты ведь уезжаешь навсегда... и... тебе больше нет до меня
дела. - Она всхлипнула. - Совсем как тогда, когда ты обручился с ней. А
мог бы спокойно взять Пита и жить с бабушкой и со мной. Не хочу я твоих
денег!

- Послушай меня, Рикки. Теперь уж слишком поздно, я не могу взять
документ обратно, даже если б и захотел. Он теперь твой.

- А мне все равно. Я к нему не притронусь. - Она протянула руку и
погладила Пита. - Пит бы не уехал и не оставил меня одну... да только ты
заберешь его с собой. И теперь у меня даже Пита не будет.

- Рикки! Рикки-тикки-тави! Ты хочешь увидеть Пита... и меня снова?

- Конечно, хочу. Но уже не увижу.

Я с трудом разобрал, что она прошептала.

- Почему не увидишь? Увидишь!

- Как это? Ты ведь сказал, что ложишься в "долгий сон"... на тридцать
лет, - сам сказал.

- Да, так и есть. Должен лечь. Слушай, Рикки, вот что можно сделать,
чтобы мы встретились. Будь умницей, поезжай к бабушке, ходи в школу, а
деньги пусть копятся. И к двадцати одному году у тебя будет достаточно
денег, чтобы самой лечь в "долгий сон", если, конечно, ты к тому времени
не передумаешь увидеться с нами. А когда проснешься, мы будем поджидать
тебя там - Пит и я. Торжественно обещаем.

Она немного успокоилась, но еще не улыбалась. После долгого раздумья
она наконец спросила:

- Вы и вправду там будете?

- Да. Но нам с тобой надо точно договориться. Если ты решила, сделай,
как я скажу: обратись в "Космополитен". Это страховая компания. И при
оформлении документов не забудь указать, чтобы тебя обязательно поместили
в Риверсайдский храм... и распорядись, чтобы тебя разбудили в первый день
мая 2001 года - ни позже и ни раньше. Именно в этот день я буду тебя
встречать. Если захочешь, чтобы я присутствовал при твоем пробуждении,
специально оговори это при оформлении, иначе дальше комнаты ожидания меня
не пустят, - знаю я тамошних въедливых служителей. - Я достал конверт с
запиской, заготовленной еще в Денвере. - Тебе необязательно запоминать,
что я сказал, - тут все написано. Сохрани его, а в день совершеннолетия
решишь, как тебе поступить. Но в любом случае мы с Питом будем тебя там
ждать. - И я положил конверт с наставлениями поверх сертификата.

Мне показалось, что я убедил ее, но она и теперь не дотронулась до
бумаг. Она лишь пристально взглянула на них, а потом тихо сказала:

- Дэнни...

- Да, Рикки?

Она опустила глаза и продолжала так тихо, что я с трудом разбирал
слова:

- Если все так и будет... ты женишься на мне?

Кровь бросилась мне в лицо. В глазах потемнело. Но ответил я твердо и
внятно.

- Да, Рикки. Этого-то я и хочу. Потому и ложусь в "долгий сон".

Я оставил ей еще один конверт - с надписью: "Вскрыть в случае смерти
Майлза Джентри". Я ничего не стал объяснять ей - просто попросил
сохранить. В нем содержались улики, изобличавшие Белл в брачных аферах и
других ее преступных деяниях; с их помощью любой адвокат без труда
выиграет процесс о завещании Майлза в пользу Рикки.

Потом я снял с пальца кольцо, полученное при окончании института, -
другого у меня не было - и отдал ей, сказав, что теперь мы обручены.

- Оно тебе великовато, но ты сохрани его. Когда проснешься, я подарю
тебе другое.