Чтение 41–й страницы книги ~Кот, проходящий сквозь стены~

Мне стало лучше (несмотря на недосып) после вполне содержательной
болтовни с Ксией за кофе и пончиками с кремом. Через сорок минут я
доставил себя в офис почтенного Джефферсона Мао, Председателя совета
депутатов суверенного города Гонконга Лунного. Это все значилось на
вывеске офиса. Я подивился тому, как Конгресс Свободного Штата Луна терпит
это понятие "суверенный", но решил, что мое дело - сторона.

Шустрая женщина с острым взглядом и красными волосами (интересные
гены, подумал я) произнесла:

- Назовите себя, прошу вас!

- Ричард Джонсон. Председатель пожелал со мной встретиться.

Она бросила взгляд на монитор.

- Вы не явились к назначенному часу, придется подождать. Можете
присесть.

- Я могу и не присесть. Я сказал вам, что Председатель хотел меня
видеть, но отнюдь не сказал, что и сам жажду свидания с ним. Нажмите ту
клавишу и доложите, что я здесь!

- Я не могу впустить вас к Председателю раньше чем через два часа.

- А вы передайте, что я здесь. Если он откажется меня принять, я
отбуду.

- Ну и прекрасно, возвращайтесь через два часа!

- Вы меня не поняли. Я отбываю. Покидаю Конг. И не желаю к вам
возвращаться.

Конечно, я сблефовал, но, произнеся слово "отбытие", я вдруг понял,
что это, может, и не блеф. Первоначально я намеревался пробыть в Конге
какое-то (неопределенное) время, но теперь осознал, что мне не хочется
оставаться в городе, настолько павшем, что в нем законом допускается
вторжение полицейского в частное жилище только потому, что какому-то
чиновнику вздумалось вызвать к себе его владельца!

Разумеется, нет! Рядовой солдат в достойном, правильно организованном
воинском подразделении и то пользуется большими гражданскими правами и
свободами! Гонконг Лунный, прославленный в песнях и рассказах как колыбель
Лунной свободы, теперь стал местом, не подходящим для обитания.

Я повернулся к выходу, но она окликнула меня, когда я был уже в
дверях:

- Мистер Джонсон!

- Да? - спросил я не оборачиваясь.

- Вернитесь!

- Зачем?

Она ответила, скривившись как от боли:

- Председатель сейчас примет вас.

- Отлично! - констатировал я.

Я подошел к дверям, ведущим во внутренний офис, они раздвинулись,
но... за ними еще вовсе не находился кабинет Председателя. Там оказались
еще три двери, и перед каждой торчал свой гвардейский цербер. Это сказало
мне больше, чем я желал бы знать о ныне правящих властях Гонконга Лунного
("суверенного города"!).

Гвардеец у последней двери ввел меня внутрь кабинета.

Мистер Мао окинул меня взглядом и не здороваясь произнес:

- Садитесь.

Я сел, держа палку между коленями. Мне пришлось прождать минут пять,
пока "отец города" шуршал бумагами, не обращая на меня ни малейшего
внимания. Тогда я поднялся и направился к двери, ступая медленно и
опираясь на палку. Мао всполошился:

- Мистер Джонсон, куда вы?

- Я ухожу.

- Ну, разумеется! Вы же не желаете проявить лояльность, не так ли?

- Я желаю заняться собственными делами. Есть ли к этому какие-либо
препятствия?

- Если вы так настаиваете, я могу процитировать устав муниципалитета,
согласно которому вы связаны оказывать мне содействие по первому
требованию.

- Вы имеете в виду параграф восемьдесят два раздела двести семнадцать
устава города?

- Так вы с ним знакомы и сами... Стало быть, ваше поведение тем более
неизвинительно!

- Я не знаком с этим уставом, но знаю номер параграфа. Он был мне
назван тем шутом-головорезом, который ворвался в мою спальню. А что, в
вашем уставе ничего не говорится о недопустимости взламывания дверей
частных покоев?

- Ах да, вы еще оказали сопротивление офицеру службы безопасности при
исполнении им обязанностей! Но мы обсудим это позднее. Устав, который вы
упомянули, есть основа нашей свободы. Граждане, временные обитатели и даже
гости могут приезжать и уезжать по собственному желанию, но они обязаны
выполнять свой гражданский долг и оказывать содействие официальным
властям, избранным, назначенным или мобилизованным, при исполнении ими
своих функций.

- А кто решает, когда требуется такое сотрудничество, и определяет
его характер и объем?

- Во всяком случае, этим правом наделены все официальные лица.

- Ну, предположим. Так чего же еще вам от меня надо? - спросил я, все
еще стоя.

- Сядьте. Конечно, мне следует с вами поговорить. И я требую, чтобы
вы мне отвечали. Я сожалею об инциденте, но вы сами не слишком
располагаете к вежливому обращению.

- То есть, исходя из этого, можно и взломать мою дверь?

- Не утомляйте меня. Посидите и помолчите. Мне необходимо вас
допросить... как только появятся двое свидетелей.

Я сел и умолк. Мне казалось, я начинаю проникаться пониманием нового
порядка: абсолютная свобода... за исключением того, что официальные
"собачники" всегда могут любому гражданину в любое время приказать все,
что им вздумается!

Итак, "свобода", отвечающая определениям Оруэлла и Кафки, практике
Сталина и Гитлера, "свобода" вышагивать взад и вперед в собственной клетке
(или камере). Я спросил себя, не будет ли сопровождаться предстоящий
допрос применением электрических или механических "вспомогательных
приспособлений" или впрыскиванием наркотиков, и почувствовал легкий спазм
в желудке.

Раньше, когда я жил более активной жизнью и всегда мог столкнуться с
риском капитуляции и выдачи секретных сведений, при мне всегда находился
"последний друг" в виде "капсулки в дупле зуба" или чего-нибудь
эквивалентного. Но в последние несколько лет в такой защите необходимости
я не испытывал...

Мне стало страшновато.

Спустя некоторое время в кабинет вошли двое мужчин. Мао ответил на их
приветствия и жестом предложил им располагаться. Третий вошел сразу за
ними.

- Дядюшка Джеф, я...

- Замолчи и садись!

Этот последний оказался тем самым олухом, чей пистолет я давеча
опростал. Он заткнулся и сел. Я украдкой поймал его взгляд, он сразу же
отвел глаза.

Мао отложил в сторону несколько бумаг.

- Майор Бозелл, спасибо, что пришли. И вас тоже благодарю, капитан
Мэрси! Майор, вы имели вопросы к некоему Ричарду Джонсону? Вот он сидит
перед вами. Задавайте!

Бозелл оказался коротышкой, но держался очень прямо, задрав голову. У
него была густая седоватая шевелюра ежиком и резкие повадки.

- Ха! Так перейдем прямо к сути. Зачем вы втравили меня в
расследование этого липового дела?

- Какого липового дела?

- Ха! Вы же не станете, сидя здесь, отрицать, что наплели с три
короба о нападении бандитов? Да еще в районе, где никогда никаких бандитов
не было? Не станете же вы отрицать, что заставили меня направить туда
спасательную команду, прекрасно зная, что я ничего не обнаружу? Отвечайте!

Я проговорил:

- Вы мне напомнили о важном... Может ли кто-нибудь из присутствующих
сказать мне, каково состояние тетушки Лилибет сегодня утром? Потому что
из-за визита к вам я не успел навестить ее в госпитале.

- Ха! Не уклоняйтесь от темы разговора. Отвечайте на вопрос!

Я спокойно отпарировал:

- Но это и есть тема разговора. Вы говорите о трех коробах небылиц, а
старая леди может подтвердить, как было все на самом деле. Она жива? Знает
ли кто-нибудь из вас?

Бозелл заерзал, пытаясь что-то еще пролаять, но Мао прервал его:

- Да, жива. Час назад была еще жива. Джонсон, а вы должны молить
Господа, чтобы она выжила! У меня ведь здесь лежит заявление... - Он
постучал по своему терминалу. - От гражданки, чья репутация безупречна и
которая является одним из наших главных акционеров. От леди Дайаны
Керр-Шэпли. Она утверждает, что вы стреляли в миссис Лилибет Вашингтон...

- Что, что?

- ...с целью терроризировать пассажиров, что явилось причиной гибели
от кислородного голодания ее мужа, почтенного Освальда Проганта, перелома
запястья ее мужа, почтенного Брокмана Хогга, а также потрясения самой леди
Дайаны из-за многочисленных оскорблений в ее адрес.

- Гм-м... А не сообщала ли она, кто убил ребенка О'Тулов? А как
насчет башенного стрелка? Кто убил его?

- Она утверждает, что, к сожалению, не видела всего. Но вы выходили
наружу, когда автобус остановился, и поднимались к башенке. И что, вне
сомнения, тогда и прикончили бедного парня.