тебя...
ровно настолько, чтобы привлекая полное внимание, одновременно избежать
конфронтации. Она мастерски воспользовалась Голосом, и все, ее слышавшие,
ясно ощутили, какая развитая упражнениями мощь стоит за этим возгласом.
Алия опустилась на трон, и Джессика заметила, что дочь ее нисколько не
расстроена.
чего же интересно!"
язык острее крисножа. Кровопускание, на которое способен этот язык, было
бы весьма оздоровительным и для нашего двора, но пусть лучше оно
предназначается для Дома Коррино.
кто угодно может услышать на улице. Они называют тебя Коан-Тин.
останутся лишь знающие, что ты желаешь услышать, - сладким голосом сказала
Джессика. - Нет ничего более ядовитого, чем киснуть в собственном соку.
поперхнулись.
нисколько не запуганного. Он ожидал любого решения, которое может быть о
нем вынесено, с таким видом, словно это его вовсе не касалось. Мохандис
был как раз из породы тех, кого ее Герцог привлек бы на свою сторону в
беспокойные времена: одним из действующих с уверенностью в своей правоте,
но принижающим все, что выпадет на долю, даже смерть, не кляня судьбу.
Зачем же он тогда выбрал такую линию?
проверить это и, может быть, остаться у вас на службе, получив время найти
тех, кто меня ограбил, и расквитаться с ними по-своему.
только потому, что это сулило ему еще одно приключение, еще одно новое
переживание. У Джессики появилось искушение забрать его в свою свиту, но
реакция Алии грозила бедами смелому Мохандису. Были и другие приметы,
свидетельствовавшие, что как раз этого и ждут от леди Джессики - что она
возьмет смелого и красивого трубадура себе на службу, как взяла храбреца
Гурни Хэллека. Лучше всего отослать Мохандиса туда, куда ведет его путь,
хотя и мучительно обидно отдавать Фарадину такой чудесный экземпляр.
он получил свои деньги на проезд. Пусть его язык пустит кровь Дому Коррино
- посмотрим, выживет ли он после этого.
улыбку.
отсылая Мохандиса.
поведению Али было красноречиво видно, что матери уготовано и более
зловещее испытание.
пригодится урок, преподанный близнецами. Пусть Алия и БОГОМЕРЗОСТЬ, но она
- одна из предрожденных. Она может знать свою мать так же, как знает саму
себя. Не укладывается, что Алия могла неправильно предположить реакции
матери в случае с трубадуром. "Зачем Алия разыграла это противостояние?
Чтобы меня отвлечь?"
перед двойным троном, его Ходатай - сбоку.
на лице, рожденного в пустыне. Он не был высок, но тело имел жилистое, а
длинная одежда, носимая обычно поверх стилсьюта, придавала ему
величественный вид. Широкая одежда сочеталась с его узким лицом,
крючковатым носом и сплошной полыхающей синевой его глаз. Стилсьюта на нем
не было - и без него старик чувствовал себя неуютно. Огромное пространство
Приемной Залы наверняка казалось ему опасной открытой местностью, которая
похитит из его тела драгоценную влагу. Под капюшоном, частично откинутым
назад, видны были узлы нефайи - головного убора наиба.
тронами, чтобы показать, насколько он выше по статусу всех остальных в
толпе. - Я был одним из федайкинов Муад Диба, и я здесь по делу,
касающемуся пустыни.
ввести Джессику в Совет стояла и подпись ал-Фали.
изложение его дела. Этой формальной фразой Свободных он приковывал их
внимание к тому, что его дело настоятельно касается всей Дюны - и что он
будет говорит данной ему властью федайкина, жертвовавшего своей жизнью
рядом с Муад Дибом. Джессика засомневалась, об этой ли цели Гадхеан
ал-Фали сообщил Джавиду или Главному Ходатаю, добиваясь приема. Догадка ее
подтвердилась, когда от дальней стены палаты рванулся вперед один из
священнослужителей, размахивая черной повязкой Ходатая.
Он пришел под лживым...
уловила какое-то движение - и увидела, что рука Алии подала сигнал на
старом боевом языке Атридесов: "Сейчас!" Джессика не могла определить,
куда адресован этот сигнал, но инстинктивно наклонилась влево, опрокидывая
за собой трон. Она выкатилась кувырком из рухнувшего трона, вскочила на
ноги и услышала резкое ХЛОП! пистолета маула... и еще одно. Но уже после
первого выстрела она была в движении, почувствовав, как что-то дернуло ее
правый рукав. Она нырнула в толпу просителей и придворных возле помоста.
Алия, как она заметила, не шевелилась.
Ходатай оставался стоять, как стоял.
как именно должен реагировать тренированный человек, которого застали
врасплох. То, что Алия и Ходатай остались стоять как вкопанные, весьма
изобличало их.
она пробилась сквозь толпу и увидела четырех челобитчиков, державших
жреца-служителя. Его черная повязка Ходатая валялась у его ног, из складок
ее выглядывал пистолет маула.
на жреца, испустил крик ярости и, движением снизу вверх, жестко
напряженными пальцами правой руки, нанес тому удар "ачаг". Удар пришелся в
горло жреца и тот рухнул, задыхаясь. Не удостоив и взглядом сраженного им
человека, старый наиб обратил гневное лицо к помосту.
затем опустив их. - Квадис ас-Салаф не позволит заткнуть мне рот! Если мне
не убить покушавшихся, то от других они не уйдут!
рукав, она вдела палец в аккуратную дырочку, оставленную дробинкой маулы.
Несомненно, отравленная.
глоткой, умирая в корчах. Джессика знаком подозвала пару потрясенных
придворных слева от себя.
нерешительность, использовала Голос: - Живо!
тишине, ал-Фали поглядел на помост, где один трон был опрокинут, а на
другом продолжала сидеть Алия. То понимающее выражение, которое
промелькнуло на его лице, неопытному человеку ни за что было бы не
разглядеть.
службе ее семье, - мы, опаленные, знаем, как стоять спиной к спине.
слов.
как ал-Фали сразу же сдвинулся, чтобы прикрыть ее спину. Женщина в
цветастом наряде городской Свободной наклонялась над лежавшим на полу
жрецом. Двух придворных нигде не было видно. Женщина даже не взглянула на
Джессику, а издала древнее похоронное причитание своего народа - призывая