Чтение 41–й страницы книги ~Осколки чести~

- Знаете, - сказала Корделия, - мне не слишком нравятся ваши методы.
У меня... особое предубеждение к использованию лекарств без моего
согласия. Я считаю, что это противозаконно.

- Но иногда необходимо. Данные оказываются гораздо чище, если
испытуемый не знает о наблюдении. Это вполне этично, если впоследствии
согласие получено.

- Согласие задним числом, вот как? - промурлыкала Корделия. Страх и
ярость внутри нее закручивались в тугую пружину. Она с трудом удерживала
на лице улыбку, не позволяя ей перейти в оскал. - Никогда не думала о
таком юридическом варианте. Звучит... почти по-барраярски. Я не желаю,
чтобы вы мною занимались, - резко добавила она.

Места сделала еще пометку и с улыбкой подняла голову.

- Это не выражение чувств, - подчеркнула Корделия. - Это официальное
требование. Я отказываюсь принимать от вас дальнейшее лечение.

Собеседница понимающе кивнула. Что она, глухая?

- Потрясающий успех, - радостно констатировала Мехта. - Я не
надеялась на этой неделе обнаружить реакцию отторжения.

- Что?

- Вы же не думаете, что, вложив в вас столько усилий, барраярцы не
попытаются их защитить? Конечно, вы испытываете враждебность. Только не
забывайте: это не ваши чувства. Завтра мы ими займемся.

- Нет, не займемся! - злость и отчаяние стянули голову железным
обручем. - Вы уволены!

- Превосходно! - обрадовалась Мехта.

- Вы меня слышали? - вопросила Корделия. Черт, откуда эти визгливые
нотки в голосе? Спокойнее, спокойнее...

- Капитан Нейсмит, напоминаю вам, что мы - люди военные. Я не состою
с вами в обычных юридических отношениях врач-пациент. Мы оба действуем в
соответствии с приказом, преследуя, как я имею основания полагать, воен...
Ладно, не стоит. Достаточно будет сказать, что вы меня не нанимали и не
можете уволить. Итак, до завтра.

Оставшись в одиночестве, Корделия просидела еще несколько часов,
уставясь в стену и бездумно постукивая пяткой по дивану, пока мать не
вернулась домой ужинать. На следующее утро она спозаранку ушла из дома и
бродила по городу весь день до позднего вечера.

В тот же вечер, чувствуя себя безмерно усталой и одинокой, Корделия
села писать свое первое письмо Форкосигану. Первый вариант она выбросила,
не дойдя и до половины, сообразив, что ее письма наверняка будут читать
посторонние, возможно - Иллиан. Второй вариант был более нейтральным. Она
написала его от руки, на бумаге, и, поскольку вокруг никого не было,
поцеловала перед тем, как запечатать в конверт. Отправка бумажной
корреспонденции стоила очень дорого, но зато теперь они смогут
прикоснуться к одному и тому же листку. Большего им пока не дано.

На следующее утро Мехта связалась с нею по видеокомму. Она сообщила
Корделии, что та может успокоиться: возникли новые обстоятельства, и
сегодняшний сеанс отменяется. О вчерашнем отсутствии своей строптивой
пациентки она даже не упомянула.

Корделия испытывала немалое облегчение, но потом забеспокоилась. На
всякий случай она опять ушла из дома. День можно было бы назвать приятным
- если не считать стычки с журналистами, дежурившими в их квартирной
шахте, и обнаружения слежки - ее неотступно сопровождали двое мужчин в
очень неприметных гражданских саронгах. Саронги были популярны в прошлом
году, а теперь в моду вошла экзотическая раскраска по голому телу - по
крайней мере, для самых отважных. Корделия сумела освободиться от агентов,
протащив их по порнографическому шоу "Посмотри и потрогай". Но в конце
дня, когда она бродила по зоопарку Силика, они снова объявились.

На следующий день, точно в назначенное время, раздался звонок, и
Корделия неохотно отправилась открывать. "Выдержу ли на этот раз? Мне
начинает изменять воображение. Я так устала..."

У нее оборвалось сердце. В дверях стояли Мехта, коммодор Тейлор и
здоровенный санитар. Вот этот, решила Корделия, справился бы даже с
Ботари. Попятившись, она пригласила визитеров в гостиную. Мать сбежала на
кухню якобы сварить кофе.

Коммодор Тейлор уселся и нервно откашлялся.

- Корделия, боюсь, что должен сказать нечто неприятное.

Корделия устроилась на подлокотнике кресла, приоткрыв зубы, как она
надеялась, в хладнокровной улыбке.

- С-свалили на вас г-грязную работу? Одна из радостей командования.
Валяйте.

- Мы должны попросить вас согласиться на госпитализацию для
дальнейшего лечения.

Господи, ну вот. У нее начали подергиваться мышцы живота. Хорошо, что
рубашка широкая - может, не заметят.

- Да? Почему? - осведомилась она небрежно.

- Мы опасаемся... мы очень сильно опасаемся, что барраярское
программирование мышления, которому вы подверглись, оказалось гораздо
более обширным, чем можно было предположить. По правде говоря, мы
считаем... - он сделал паузу и глубоко вздохнул, - ...что они пытались
сделать вас своим агентом.

"Кто это мы, Билл?"

- Пытались - или сумели?

Тейлор отвел взгляд. Мехта холодно на него посмотрела.

- В этом наши мнения разделились...

Заметьте, господа, как тщательно он избегает местоимения "я",
избегает личной ответственности... Что они задумали?

- ...но то письмо, которое вы позавчера отправили барраярскому
адмиралу, Форкосигану... Мы решили сначала предоставить вам возможность
объяснений.

- П-понятно. - "Как вы смели!" - Думаю, вам известно, что Форкосиган
сейчас вышел в отставку. Но, возможно, - она пригвоздила Тейлора взглядом,
- вы сочтете нужным объяснить, по какому праву вы перехватываете и читаете
мою личную переписку?

- Крайние меры безопасности. В связи с войной.

- Война закончилась.

Тут он смутился.

- Но шпионаж продолжается.

Скорее всего, так оно и есть. Корделия и сама не раз думала о том,
откуда Эзар Форбарра узнал о плазменных зеркалах, которые до войны были
наиболее засекреченным оружием в арсенале Беты. Она нервно покачивала
ногой.

- Мое письмо. - Мое письмо на бумаге... бумага заворачивает камень...
- Она старалась говорить спокойно. - И что же вы узнали из моего письма,
Билл?

- Ну, в том-то и дело. Над ним два дня работали наши лучшие
шифровальщики, а также самые современные криптоаналитические программы.
Проанализировали все, вплоть до молекулярного состава бумаги. Откровенно
говоря, - он не без раздражения взглянул на Мехту, - я не убежден, что они
что-то обнаружили.

"Да, - подумала Корделия, - вам этого не обнаружить. Тайна
заключалась в поцелуе. А он не поддается никакому анализу!"

Она мрачно вздохнула:

- Вы его отправили, когда изучили?

- Ну... Боюсь, что к тому времени от него немного осталось.

"Ножницы режут бумагу..."

- Я не агент. Д-даю вам слово.

Мехта подняла внимательные глаза.

- Я сам в это плохо верю, - сказал Тейлор.

Корделия попыталась удержать его взгляд, но он потупился.

"Ты и правда мне веришь!"

- Что будет, если я откажусь от лечения?

- Тогда я, как ваш командир, должен вам приказать.

"А я пошлю тебя к черту... Нет. Спокойствие. Надо сохранять
спокойствие, пусть они говорят. Может, я все-таки сумею от них
отделаться".

- Даже если это противоречит вашему личному мнению?

- Это - серьезный вопрос безопасности государства. Боюсь, что личные
мнения здесь недопустимы.

- А, бросьте. Даже капитан Негри, и тот иногда позволяет себе иметь
личное мнение, как я слышала.

Она сказала что-то не то. Атмосфера в комнате стала гораздо
прохладнее.

- Откуда вам известно о капитане Негри? - напряженно спросил Тейлор.

- Все знают о Негри. - Три пары глаз изумленно смотрели на нее. - А,
б-бросьте! Будь я агентом Негри, вы бы об этом никогда не узнали. Он не
дилетант!

- Напротив, - отрывисто проговорила Мехта, - мы считаем, что он
действует настолько умело, что это вы никогда бы об этом не узнали.

- Чушь! - с отвращением отозвалась Корделия. - Откуда вы это взяли?

Мехта поняла ее вопрос буквально.

- Я предполагаю, что вас контролирует - возможно, неосознанно - этот
довольно зловещий и загадочный адмирал Форкосиган. Вас начали обрабатывать
во время вашего первого плена и, видимо, закончили во время последней
войны. Вам предназначалась роль главного агента барраярской
разведывательной сети, взамен того, который только что был обезврежен.
Возможно, вы просто сидели бы на месте и бездействовали много лет, пока не
наступит критический момент...