поднималась на вершину холма прямо к обширной площади, вокруг которой
толпились дворцы и храмы - акрополь города. По этой улице стремился живой
поток, тысячи жителей Рушарка искали спасения в святилищах своих богов.
изысканные башенки, крытые красным золотом; дальше ряд колоссальных
статуй, еще дальше множество стройных решетчатых мостиков, начинавшихся
среди цветущих деревьев; сады, полные цветущими кустами, в них сверкают
фонтаны; тысячи и тысячи многоцветных вымпелов, знамен, полотнищ.
- и крик агонии, какой вырывается у душ в Дисе.
воин отошел от своих товарищей. Они сгибали многочисленные руки,
боксировали с невидимым противником - гротескно, ужасающе.
как яичная скорлупа, их обломки погребали под собой толпы бегущих по
улицам. Мы перешагивали через руины.
пытавшихся убежать по ней.
торжествующий пульс, как будто я превратился в частицу уничтожительного
урагана, как будто стал одним из этих грозных воинов, обрушивающих удары
на город.
уловившие самую суть истины. Почему я никогда не понимал этого? Почему не
видел, что эти большие зеленые штуки, называемые деревьями, уродливы,
несимметричны? Что эти высокие башни, эти здания - отвратительные
искажения?
разбегаются внизу, - они отталкивающе ужасны?
стереть с лица земли! Превратить в гладкие непрерывные плоскости,
гармоничные дуги, в гармонию линий, отрезков, углов!
это нечеловеческие мысли, не мои мысли, что это отражение мыслей
металлических существ!
И его настойчивость сопровождалась какими-то ритмичными ударами, будто
били барабаны горя. Все громче и громче доносились эти звуки; я все яснее
понимал бесчеловечность своих мыслей.
самое сердце.
злость в глазах смыта слезами. Из глаз струились потоки слез, грудь
разрывалась от рыданий. Черкис смотрел на гибель своего города и своего
народа.
хочется пропустить ни тени его боли.
белыми зданиями на его вершине теснились тысячные толпы. Они падали перед
нами на колени, молились. Рвали друг друга, пытаясь спрятаться в массе.
Бились о закрытые двери святилищ, взбирались на столбы, толпились на
золоченых крышах.
взорвались, разлетелись. Я мельком увидел скульптуры, блеск золота и
серебра, сверкание великолепных шпалер - и повсюду толпы людей.
закрылись.
они образовали колоссальный столб. Потом снова изменили форму, прокатились
по руинам, как расширяющаяся волна, вдавливая в камень все, над чем
прокатывались.
беглецов, каким-то чудом проскочивших мимо Разрушителей.
кого обрушилась ее ужасная месть.
плаще отлетела от нее, как большая летучая мышь. Упала на плоскую вершину,
где недавно находилось гордое сердце его города. Синим пятном среди
всеобщего разрушения лежало разбитое тело Черкиса.
останавливались, словно глаза Норалы еще не насытились зрелищем
разрушений. Ни следов зелени, ни следов человека, вообще никаких следов
жизни.
дом - все это Норала растоптала. Вдавила в скалу, как и пообещала.
подумать о товарищах, я забыл о них. И вот, неожиданно приходя в себя,
начиная осознавать всю бесчеловечность этого разрушения, я обернулся к ним
за поддержкой. Смутно удивился легкой одежде Руфи; она была почти нагой; с
любопытством взглянул на красную полосу на лбу Вентнора.
просыпался во мне. Но в глазах Руфи ничего подобного не было - строго,
равнодушно, безжалостно, как сама Норала, рассматривала Руфь пустыню,
которая еще час назад была цветущим городом.
так безжалостно быть порождениями зла. Однако и мать, и расцветающая
девушка, и юноша, и старик - все проявления человеческой жизни за большими
городскими стенами теперь превратились в камень. Мне пришло в голову, что
в Рушарке не могло быть больше плохих людей, чем в любом крупном городе
нашей цивилизации.
Руфь...
жалость и гнев, ненависть к этой женщине, которая стала душой катастрофы.
вокруг головы Вентнора затянули петлю и врезали ее в кость. На краях
борозды виднелась засохшая кровь, двойное кольцо вздувшейся побелевшей
плоти окаймляло полосу. Это был след - пытки.
быть благодарен, хотя намерения у них были не совсем... терапевтические...
по-персидски, ради Норалы, подумал я, не догадываясь о более глубокой
причине. - Его пытали. Мучили его, пока он не пришел в себя. И пообещали,
что будут мучить так, что он будет молить о смерти.
рабыню. Провели через город, и жители насмехались надо мной. Привели меня
к этой свинье, которую наказала Норала... и раздели меня перед ним, как
рабыню. У меня на глазах пытали брата. Норала, они были злые, все злые!
Норала, ты хорошо поступила, убив их всех!
большими серыми глазами, в которых исчезал гнев, сменяясь прежним
бесконечным спокойствием. И когда она заговорила, в голосе ее снова
слышались отголоски далекого хрустального звона.
мы с тобой будем жить в мире... сестра. А если в мире, из которого ты
пришла, есть такие, кого следует убить, мы пойдем с тобой и с нашими
спутниками и растопчем их... как я только что сделала.
появилась гневная тень; глаза ее становились такими же, как глаза Норалы.
И наконец в лица Руфи на на смотрел двойник Норалы!
ней, огненные пряди смешались с нежными каштановыми завитками.
тобой, пока ты этого хочешь. Можешь поступить с ними по своему желанию.
Если хочешь, они уйдут в свой мир, и я прикажу проводить их к выходу.
обширности... этого мира. Разве не так?
старого друга, - Руфь прижалась к ней, положила голову ей на девственную
грудь.
хватит с меня людей.
Каменистый Артем
Контровский Владимир
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Никитин Юрий