Чтение 41–й страницы книги ~Обряд перехода~

его имени.

- А ты вспомни, - велела я.

- Погоди, дай подумать, может быть, сейчас вспомню...

Меня вдруг ударили сзади по руке, плечо онемело, пистолет полетел на
землю. Джек прыгнул за ним, а Хорст заметил подошедшим сзади:

- Неплохо.

Я почувствовала себя полной дурой.

Хорст не спеша подошел, сунул руку мне в карман и вынул сигнальное
устройство, единственную мою надежду на связь с Кораблем и на то, что я
когда-нибудь окажусь там снова. Он бросил прибор на землю и сказал ледяным
тоном:

- Можешь забрать себе то, что останется...

Он с силой опустил каблук на прибор, но тот остался цел, даже не
треснул. Рассерженный Хорст топнул сильнее, потом еще и еще, и мое
сигнальное устройство превратилось в кучку обломков.

- Дважды угрожать мне пистолетом! Дважды! - воскликнул Хорст и
отвесил мне такую оплеуху, что у меня зазвенело в голове. - Ах ты, глупый
маленький негодяй...

Посмотрев ему прямо в глаза, я сказала звонким голосом:

- А ты - большой ублюдок.

Лучше бы мне придержать язык за зубами. Последовала молния боли,
когда его кулак врезался в мою челюсть, и больше я ничего не помню.

В мозгах мало проку, если ими не шевелить.

Я смутно помню боль, тошноту и то, что меня куда-то несли. Следующее
воспоминание: я вдруг очнулась на постели в чужом доме с неясным
ощущением, что лежу здесь уже довольно долго. Голова сильно болела, лицо
тоже, и я поморщилась, случайно прикоснувшись пальцем к щеке. Где я
нахожусь, я не знала, почему у меня все так болит - тоже.

Затем словно что-то лопнуло, мгновение раздвоилось, и память
вернулась.

Хорст и избиение.

Избиение и Хорст...

Я пыталась выкарабкаться из постели, когда в комнату вошел тот самый
старик, который рассказывал у костра сказки.

- Как вы себя чувствуете, юная леди? - спросил он.

- Не очень, если честно, - призналась я. - Давно я тут лежу?

- Два дня, - ответил он. - Доктор говорит, что ты скоро встанешь на
ноги. Меня зовут Даниэль Куцов. А тебя?

- Миа Хаверо.

- Я нашел тебя на земле у лагеря. Тебя избил Хорст Фангер.

- Вы его знаете?

- Не только я. Его все знают. Очень неприятный человек. Таким,
собственно, и должен быть пастух лоселей.

- Те зеленые твари и есть лосели? Но почему люди их боятся?

- Стадо, которое ты видела, было одурманено. Иначе они не подчинились
бы. Иногда попадаются крепкие экземпляры, наркотик на них плохо действует,
и они убегают в леса. Если им дать слишком большую дозу, они не смогут
работать, понимаешь? Так что некоторые убегают и частенько нападают на
людей, на таких, как Хорст Фангер, который скупает их в порту прямо с
Кораблей. Корабли их привозят из-за океана. Периодически на беглых лоселей
устраиваются облавы, тогда их убивают почем зря.

Я устала, в мозгу царил туман, а от нечаянного зевка голова заболела
еще сильнее.

- Похоже на рабство, - сонно произнесла я. - Приучать их к
наркотикам, заставлять работать и все такое...

- Только Бог может разрешить этот вопрос, - тихо ответил мистер
Куцов. - Разве это рабство, когда твои лошади работают на тебя? Я не знаю
никого, кто стал бы так утверждать. Человек - другое дело. Вопрос в том,
что есть лосель - скот или человек? И воистину, я не могу дать ответ. А
теперь ложись-ка ты снова спать, а я пока приготовлю тебе что-нибудь
поесть.

Он вышел, но я, хоть и чувствовала себя совершенно разбитой, никак не
могла уснуть. Мне здесь не очень нравилось. Старик был мил, добр, но он
был грязеедом. Я нервничала, не в состоянии совместить эти несочетаемые
друг с другом вещи. Тщетно я старалась примирить их, но мысли путались, и
наконец я провалилась в беспокойный сон без сновидений.

Позже мистер Куцов принес мне еду и даже помог держать ложку. Руки у
него были мозолистые.

- Почему вы для меня все это делаете? - спросила я в промежутке между
глотками.

- Ты когда-нибудь слыхала притчу о добром самаритянине? - ответил он
вопросом на вопрос.

- Да, конечно, - ответила я. - Я много читала.

- Смысл этой притчи в том, что даже низкие и дурные люди иногда
бывают источниками добра. Но в некоторых книгах говорится, что рассказ
этот был изменен, очень давно. В первоначальном варианте именно человек у
дороги был самаритянин - один из самых плохих людей, которые когда-либо
жили на свете. И тот, кто его спас, не побрезговал сделать благо даже
такому негодяю. Может быть, ты - с одного из Кораблей... но мне нравится,
когда бьют детей. Поэтому я обращаюсь с тобой, как с самаритянином.

Я совершенно не знала, что ответить. У меня в голове не укладывалось,
как он может плохо думать о нас.

Наверное, оценив мой потрясенный вид, мистер Куцов добавил:

- Прости. Я отнюдь не ненавижу Корабли, как некоторые. Без Кораблей
мы все никогда бы не родились, это тоже надо помнить в наше скверное
время. Не бойся, я никому не скажу, что ты девочка с Корабля. Отдыхай
спокойно. Мой дом - твой дом.

На следующий день мистер Куцов предложил - ради моего же блага -
научиться говорить на местном диалекте. Это было разумно. Туман в голове
немного рассеялся, и я уже начала беспокоиться о том, как бы найти способ
связаться с Кораблем, время шло. Чтобы это сделать, мне наверняка
понадобится сходство с туземцами. А если я не свяжусь с Кораблем, тогда
роль туземца засветит мне пожизненно, черт побери!

И все-таки мистер Куцов был искренен не до конца. На уме у него было
явно больше, чем он говорил, я это чувствовала. Неужели же он просто так
делает добро презренной "самаритянке"? Вряд ли. Тут есть что-то еще. По
какой-то причине я интересовала его сама, лично.

В тот день мы пару часов упражнялись в произношении. Некоторые
отличия имели закономерность, например, замещение гласных, замена "п" на
"б", а также употребление "быть" вместо "есть"; зато другие казались мне
начисто лишенными логики. Хотя, допускаю, лингвист может со мной не
согласиться. Мистер Куцов сказал просто:

- Я не знаю, почему мы так говорим. Говорим - и все.

Он настойчиво упрашивал меня заниматься, а я продолжала гадать, что
же у него на уме. Почему он так обо мне заботится?

Через некоторое время я начала делать первые успехи. Система в их
диалекте все-таки была, но так глубоко запрятана, что я уловила ее,
наверное, только подсознательно.

Через несколько дней, когда дело у меня здорово продвинулось вперед,
мистер Куцов сказал:

- Уже почти хорошо, только ты так произносишь слова, словно у тебя
рот манной кашей набит.

Ничего удивительного, подумала я, потому что только ею он меня и
кормил. Но в любом случае я повторяла только то, что слышала от него. Его
дикция была моей дикцией, и исправлять мистеру Куцову оставалось только
самые грубые мои ошибки.

Но главное, во время наших бесед я выяснила причину неприязни этих
колонистов (я уже почти не называла их про себя грязеедами) к людям с
Кораблей.

- Тут все непросто, - сказал мистер Куцов. - Мы же видим, когда вы
высаживаетесь на планете, что вы совсем не так отсталы и бедны, как мы.
Когда на этой планете основывалась колония, среди поселенцев не было ни
одного техника или ученого. Я могу их понять. С какой стати им покидать
Корабль ради планеты, ведь там они могли заниматься любимым делом, а здесь
для этого нет ни оборудования, ни возможности. Нам казалось, что все люди,
пережившие конец Земли, являются равноправными наследниками всех знаний и
достижений человечества. Но вышло иначе. И потому, если в спокойные
времена Корабли игнорируют, то в плохие, как сейчас, ненавидят, видя в них
источник бед. Людей с Кораблей преследуют, и можешь считать, что тебе еще
повезло...

Я слышала его голос, но понять ничего не могла.

- Но мы же никому не мешаем, - сказала я. - Мы просто живем, как и
все остальные...

- Я вас не виню, - медленно произнес мистер Куцов. - Но я не могу не
видеть, что вы совершили ошибку, и в конечном счете она потребует
расплаты.

Почувствовав себя лучше, я прошлась по дому мистера Куцова. Это был
небольшой домик на самой окраине Фортона, чистый, окруженный деревьями и
садиком. Мистер Куцов жил один; когда не было дождя, работал в своем
садике, в дождь, наоборот, уходил в дом, к лампе и книгам. На фургоне он
проделывал с товаром регулярные рейсы к побережью и обратно - раз в две
недели.

Это был не очень доходный бизнес, но мистер Куцов говорил, что в его
возрасте выгода уже не так важна. Не знаю, всерьез он говорил это или нет.

Сказав, что моя одежда не годится для девочки, мистер Куцов ее
забрал, а взамен принес другую, местного покроя. Одежда подходила по