хотят люди. И грибы. Когда солнце начало взбираться, Брута подоил козу. Она
терпеливо стояла, пока Ом успокаивал ее мысли. И Ом не предлагал ее убить,
заметил Брута. Они снова нашли тень. Здесь это были кусты, низкие, усаженные
колючками, каждый крошечный листочек скрывался за баррикадой из шипов. Ом
подождал немного, но маленькие боги окраины были хитрее и менее настырные.
Они придут, возможно в полдень, когда солнце превратит ландшафт в адское
сияние. Он услышит их. А тем временем можно поесть. Он пробрался сквозь
кусты, шипы которых безвредно ломались о его панцирь. Он миновал другую
черепаху, не населенную богом, и одарившую его неопределенным взглядом,
которым пользуются черепахи, когда они раздумывают, годиться ли то, что тут
находится, для того, чтобы съесть или заняться любовью, что является
единственными мыслями в мозгу нормальной черепахи. Он обошел ее, и обнаружил
несколько листьев, пропущенных ею. Время от времени поднимал голову над
песком и наблюдал за спящими. А потом он увидел, как Ворбис сел, огляделся,
медленно и методично, поднял камень, внимательно его изучил, а затем опустил
его резко на голову Бруты. Брута даже не застонал. Ворбис встал и зашагал
напрямую к кустам, скрывавшим Ома. Он раздвинул ветви, не обращая внимания
на шипы, и вытащил черепаху, встреченную Омом. Одно мгновение она висел,
медленно двигая ногами, пока дьякон не бросил ее с размаха на камни. Потом
он с натугой поднял Бруту, перекинул его через плече и двинулся в сторону
Омнии. Все произошло за несколько секунд. Ом пытался остановить
автоматически втягивающиеся под панцирь голову и ноги, инстинктивную
паническую реакцию черепахи. Ворбис уже исчезал за скалами. Он исчез. Ом
начал двигаться вперед, потом нырнул под панцирь, когда тень промелькнула
над землей. Это была знакомая тень, наполнявшая черепаху ужасом. Орел
скользнул вниз и вперед к точке, где сучила лапками ударенная черепаха, и, с
небольшой паузой на остановку, схватил рептилию и взмыл обратно в небо
длинными, медлительными взмахами крыльев. Ом провожал его взглядом, пока он
не превратился в пятно, а потом наблюдал, как меньшая точка отделилась и
закувыркалась вниз на скалы. Орел медленно опустился, готовясь поесть. Бриз
зашумел в колючках кустов и пошевелил песок. Ому казалось, что он слышит
колкие издевательские голоса всех маленьких богов.
***
лист каменного дерева. Славный парень, подумал он. Много разговаривает сам с
собой, но чего же еще ждать. Пустыня забирает некоторых вроде него, верно,
Ангус?
сказал, что у него от нее газы. - Как тебе угодно, сказал Св. Унгулант,
-Хорошо, хорошо! А вот и небольшое угощение. Здесь, в открытой пустыне не
слишком часто попадается Chilopoda aridus, а здесь было целых три, все под
одним камнем. Ведь смешно, как приятно что-нибудь пожевать даже после
хорошего обеда Petit porc roti avec pommes de terre nouvelles et legumes du
jour et biere glacee avec figment de l'imangination. Он выковыривал ножки
второй из зубов, когда лев взобрался на вершину ближайшей дюны позади него.
Лев ощущал странное чувство благодарности. Он чувствовал, что должен
оторваться от отличной еды, которая буквально сама в рот лезла, и, так
сказать, воздержаться от поедания ее, вроде как символически. А тут было
куда больше еды, не обращающей на него никакого внимания. Ну, этой он ничем
не обязан. Он подался вперед, перешел на бег. В неведении о судьбе своей,
Св. Унгулант занялся третьей стоножкой. Лев прыгнул... Дела обернулись бы
очень плохо для Св. Унгуланта, если бы Ангус не хватил льва камнем прямо за
ухом.
***
солнца, однако все было ярко освещено. Ах, подумал он. Так вот что такое
сны. Здесь были тысячи людей, пересекающих пустыню. Они не обращали на него
внимания. Они шли, словно совершенно не подозревали, что находятся в центре
толпы. Он пытался помахать им, но был прикован к месту. Он пытался говорить,
но слова умирали у него во рту. А потом он проснулся.
***
была пара кистей, сложенных в знак святых рогов. С некоторым трудом, ибо
голова его кричала на него от боли, Брута проследил вдоль по кистям и паре
рук к тому месту, где они соединялись недалеко от склоненной головы...
огне, и глухая боль ощущалась в коленях. - Ты страшно обгорел, сказал
Намрод. - и страшно ударился головой, когда упал. - Где упал?
с пророком. Один из моих послушников. - Я помню... пустыню...-сказал Брута,
осторожно дотрагиваясь до головы. -Но... Пророк...?
сказал Намрод. - Знаешь ведь, есть прецедент. Самый Святой Бобби был
произведен в епископы, ибо он был в пустыне с Пророком Оссори, а он был
ослом. - Но я не... помню... никакого Пророка. Были только я и...
честь находиться в Месте Плача, когда он прибыл. Это было как раз после
молитв Сестины. Ценобриарх как раз отбывал... ну, да ты знаешь церемонию. А
тут, объявляется Ворбис. Покрытый пылью в сопровождении осла. Боюсь, ты был
на перекинут через спину осла. - Я не помню осла, сказал Брута. - осла. Он
взял его на одной из ферм. С ним была целая толпа!
и двойную епимитью, и Консул вручил ему Палку и Узду, и Ценобриарх ушел в
отшельничество в Скант!
была черепашка? Он упоминал что-либо о черепахе?
конечно, Пророк говорил, что солнце повлияло на тебя. Он говорил, что ты
бредил - извини меняо множестве странных вещей. Он сидел у твоей постели три
дня. Это было... воодушевляюще. - Как давно... мы вернулись?
- И он оставил указание доставить тебя к нему, как только ты придешь в
полное сознание, сказал Намрод. - Он был очень категоричен относительно
этого. - Тон его голоса говорил, что он не был полностью уверен в состоянии
сознания Бруты, даже теперь. -Ты думаешь, ты способен дойти? Я могу послать
нескольких послушников, чтобы они тебя отнесли, если хочешь. - Я должен
пойти и увидеться с ним сейчас?
***
никогда их не видел. Хотя он и не был специально упомянул в повестке, однако
прибыл, с важным видом суетясь вокруг Бруты в то время как двое крепких
послушников несли его на чем то вроде паланкина, обычно используемого куда
более дряхлыми пожилыми клериками. В центре Цитадели, позади Святилища,
находился окруженный стенами садик. Брута оглядел его взглядом эксперта. На
голой скале не было ни дюйма натуральной почвы; каждая лопата, в которой
росли эти тенистые деревья, была принесена вручную. Ворбис был там, в
окружении епископов и Ясьмей. Он оглянулся, когда прибыл Брута. - А, мой
компаньон по пустыне, сказал он дружески. - Брат Намрод, я верю. Братья мои,
мне хотелось бы, чтобы вы знали, что я собираюсь произвести нашего Бруту в
архиепископы. Раздалось очень слабое бормотание изумления со стороны
клериков, а потом звук прочищаемого горла. Ворбис взглянул на Епископа
Трима, архивиста Цитадели. - Ну, практически он даже не рукоположен, с
сомнением сказал Епископ Трим. - Но, конечно, все мы знаем, что был
прецедент. - Осел Оссори, сказал Брат Намрод быстро. Он закрыл рот рукой и
покраснел от стыда и смущения. Ворибс улыбнулся. - Добрый Брат Намрод верно
указал, - произнес он. - И он тоже не был рукоположен, разве что в те дни
обращали меньше внимания на подготовку. Раздался хор нервических смешков,
какие всегда исходят от людей, чьи дела и самая жизнь находятся во власти
человека, только что не слишком весело пошутившего. - Однако, осел был
произведен только в епископы, - сказал Епископ "Смертник" Трим. - Должность,
для которой он крайне подходил, колко сказал Ворбис. - А теперь, все
удалитесь. Включая Субдьякона Намрода, добавил он. Намрод при этом резком
повышении перешел от краски к белизне. -Но Архиепископ Брута пусть
останется. Мы желаем поговорить. Духовенство испарилось. Ворбис сел на
каменный стул под старшим деревом. Оно было огромным и древним, совершенно
не похожим на своих недолговечных собратьев за стенами сада, на нем зрели
ягоды. Пророк сел, положив локти на каменные подлокотники стула, сцепив
перед собой руки, и одарил Бруту долгим медленным взглядом. - Ты...
восстановился? - сказал он в конце концов. - Да, лорд, сказал Брута. -Но,
лорд, я не могу быть епископом, я не могу даже... - Уверяю тебя, это занятие
не требует большой интеллигентности, сказал Ворбис. - Если бы было иначе,
епископы не справились бы с ним. Наступила следующая долгая пауза. Когда
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Шилова Юлия