убитого солдата. Кассад стонет и, сжавшись, как эмбрион в материнской
утробе, катится по земле... и снова испытывает оргазм. А потом еще раз.
и, преодолевая боль, размыкает веки. Солнце бьет ему в глаза. Она стоит
над ним, расставив ноги, - ощетинившийся силуэт на фоне неба. Кассад
вытирает пот и глядит на свое окровавленное запястье. Он ждет смерти. Его
мышцы сокращаются в предчувствии удара. Вот-вот стальные лезвия войдут в
его тело. Тяжело дыша, Кассад смотрит на стоящую над ним Монету. Ее бедра
- скорее из обычной человеческой плоти, чем из стали - все еще влажно
поблескивают. Лица Кассад не видит - солнце светит ей в спину, - но он
замечает, что красное пламя в ее похожих на огненные рубины глазах
начинает угасать. Она улыбается, и солнечные лучи вспыхивают на
металлических зубах.
пустыне кость.
бредет среди трупов и обгоревших камней, охваченный ужасом освобождения.
Он идет не оглядываясь.
Гипериона. Полковник был без сознания. Он лежал совершенно голый на
поросшей травой пустоши близ покинутой Башни Хроноса, километрах в
двадцати от мертвого города и обломков спускаемого аппарата Бродяг. Из-за
истощения и тяжелых ран он почти не подавал признаков жизни, однако после
того, как ему оказали первую помощь, состояние его улучшилось. По воздуху
его перебросили на юг, через Уздечку, и доставили в госпиталь Китса, а
разведотряд осторожно двинулся на север. Разведчики опасались
антиэнтропийных полей, а также мин-ловушек, которые могли оставить
Бродяги. Опасались, как выяснилось, напрасно. Ибо обнаружили они только
обломки кресла, на котором спасся Кассад, и обгоревшие корпуса двух боевых
катеров, которые Бродяги непонятно зачем сами расстреляли с орбиты. Почему
они превратили в шлак собственные корабли, понять было невозможно. Тела
Бродяг, обнаруженные в катерах и вокруг, так обгорели, что ни вскрытие, ни
анализы ничего не дали.
ничего не помнит с того самого момента, как проник на вражескую
"каракатицу". Через две недели его забрал "факельщик" ВКС.
активно участвовал в антивоенном движении, выступая иногда по сети
Альтинга с требованиями всеобщего разоружения. Но после нападения на
Брешию Гегемония забряцала оружием и уже всерьез готовилась к настоящей
межзвездной войне, чего за последние три столетия не случалось ни разу.
Так что выступления Кассада либо игнорировали, либо относили на счет его
больной совести. Как-никак Мясник Южной Брешии.
говорить о нем перестали. Крупных сражений больше не было, но Бродяги
оставались для Гегемонии главным пугалом. А Кассада мало-помалу забыли.
и огляделся. Впервые за последние два часа он обратил внимание на то, что
творится вокруг. Баржа "Бенарес" давно вошла в главное русло реки Хулай.
Консул слышал скрип цепей и стальных тросов, с помощью которых упряжка
речных мант тянула баржу. "Бенарес" был единственным судном, идущим вверх
по реке, хотя навстречу плыло множество мелких суденышек. Консул потер лоб
и с удивлением обнаружил, что рука его стала влажной от пота. Было
довольно жарко, а тень от навеса ушла в сторону, чего Консул даже не
заметил. Он снова заморгал, вытер пот и пересел в тень, собираясь
приложиться к одной из бутылок, выставленных андроидами на буфет рядом со
столом.
именующему себя Монетой, Гробницы Времени движутся во времени
в_с_п_я_т_ь_?
"встречались" с этой Монетой... или как там ее... в ее прошлом или вашем
будущем... точнее, встретитесь.
собственной персоной?
какие-нибудь мифы, где говорится, что Шрайк может менять свое обличье?
мяукала, как котенок, и шевелила крохотными пальчиками.
той женщиной... вы сохранили силовое поле, ну, которое как костюм?
На него еще были наколоты трупы.
будущего в прошлое, значит, этим людям еще _п_р_е_д_с_т_о_и_т_ погибнуть.
Вайнтрауб, кажется, понял, что тот имел в виду... о чем спросит теперь.
всем оглушающе громкими. Наконец Кассад выдохнул:
исказила гримаса боли. Священник перевел дыхание и спросил:
как-то использовать вас, чтобы развязать ужасную межзвездную войну,
которая явилась вам в видении?
просить Шрайка... или Монету?
улыбкой.
продолжал свой путь на северо-северо-восток.
Команда и паломники столпились у поручней, разглядывая свежее пепелище -
все, что осталось от города с двадцатитысячным населением.
Печального Короля Билли, сгорела дотла, ее многочисленные причалы, мостки
и веранды рухнули в воды реки Хулай. На месте таможни чернел выгоревший
остов. Терминал на северной окраине города, обслуживавший рейсовые
дирижабли, превратился в почерневшую груду развалин, из которой торчал
обугленный огрызок причальной башни. От маленького святилища Шрайка,
стоявшего некогда на набережной, не осталось и следа. Но самым неприятным
открытием оказались руины речного вокзала: стенки дока, в котором
перепрягали мант, обгорели и местами повалились, садки для свежих животных
пустовали.
Шрайк?
Шрайком.
только что вышел на кормовую палубу. - Вы не знаете, что здесь произошло?
к северу от шлюзов уже больше недели нет связи.
Даже если в этом забытом Богом захолустье нет сети, почему не
воспользоваться рацией?
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Влодавец Леонид
Шилова Юлия
Доценко Виктор