Чтение 41–й страницы книги ~Черное пламя~

- Вы знаете я... у меня кровь метаморфа. Вы понимаете, что это
означает. Я должна находиться на открытом воздухе и дышать воздухом под
открытым небом, а не идущим из вентиляторов Дворца. Поэтому я пришла
просить у вас немного свободы. Просто позволение гулять, время от времени,
во Внутренних Садах.

Коннор изумился, каким образом прогулки во Внутренних садах могут
помочь ей бежать, ведь Дворец окружал сады.

- Я собирался освободить вас, но пока что не могу этого сделать, -
сказал Повелитель. - До тех пор, пока я не получу того, чего хочу от
Томаса Коннора.

- Но я этого не выдержу! - дрожа всем телом воскликнула девушка.

Повелитель повернулся к Коннору.

- Ты помнишь о своем обещании? - спросил он. - О второй его части,
где обещал ничего не предпринимать против меня?

- Я не нарушу данного слова, - твердо сказал Коннор.

- Хорошо, тогда я не вижу никаких препятствий.

Повелитель произнес несколько слов в коробку, находящуюся перед ним,
и потом заговорил с Эвани.

- Тебе предоставлена свобода передвижения в коридорах и Внутренних
Садах - не больше. А что касается тебя, - его глаза на мгновение
остановились на Конноре, - то ты как-то справляешься без моего позволения.
Это все.

Эвани вновь опустилась на колено, поднялась и отправилась к выходу.
Когда Коннор последовал за ней, Повелитель сказал:

- А ты, Томас Коннор, задержись.

Коннор обернулся и взглянул в довольное лицо владыки.

- Я должен сказать, - заявил Повелитель, - что моя сестра не
послушалась меня.

Принцесса насмешливо рассмеялась.

- Разве я когда-нибудь слушалась тебя, Хоакин?

- Номинально, время от времени.

Он замолчал, мгновение холодно изучая свою сестру.

- Как ты наверное знаешь, - заявил он, - я собрал Конклав на
послезавтра. Я очень занят. Но я не забыл о твоем обещании, Томас Коннор,
и не потерял интереса к древним знаниям. Таким образом, ты можешь
отправиться в палаты за Тронным залом и выполнить свое обещание объяснив
Маргарет, насколько хватит времени о математике, в особенности о
логарифмах, и устройстве, которое, как я слышал, позволяет вычислять их.
Это все.

Коннор встретился глазами с Принцессой.

- Я могу, на сей раз, послушаться тебя, Хоакин, - сказала она и
направилась к двери.

Коннор последовал за ней. В коридорах суетились клерки, готовясь к
Конклаву. Залы Дворца были более людными, чем раньше. Дважды каменноликие,
длинноволосые Бессмертные проходили мимо них, вскидывая руку в приветствии
Маргарет Урбс.

Она повернула к Южному Коридору.

- Это не тот путь, - заметил он.

- Мы направляемся в башню.

Она искоса взглянула на него.

- Скоро ты поймешь для чего нужен такой большой Дворец. Здесь
соберется двадцать тысяч Бессмертных, и мы должны каждому из них
предоставить комнату. Половине всех Бессмертных мира!

- Половине! Эвани сказала, что вас три миллиона.

Она откровенно улыбнулась.

- Нет ничего страшного в том, что Сорняки переоценивают нашу силу.

- Тогда, для чего сообщать об этом мне?

Ее улыбка походила на улыбку Монны Лизы.

- Я ничего не делаю без повода, - единственное, что она ответила.

Он рассмеялся. Когда наконец они добрались до вершины башни, не
взглянув на могучий город внизу, Принцесса достала ручку и бумагу, села и
посмотрела на Коннора.

- Ну? - заявила она. - Начнем?

И он принялся говорить. Сейчас он видел перед собой новую Маргарет
Урбс, совершенно неизвестную, за исключением тех мгновений, когда он
упомянул о Венере Милосской, или несколько раньше в лесу, когда она
продемонстрировала ему, насколько обширны ее знания в истории и политике.

Она была сообразительной, любопытной, настойчивой и необыкновенно
быстро схватывала информацию. В ее образовании были солидные пробелы.
Часто ему приходилось останавливаться, чтобы объяснить самые элементарные
вещи, в то время, как иногда, она молча следовала за ним сквозь лабиринт
самых запутанных рассуждений, не задавая ни единого вопроса.

Вечер заканчивался, тьма опустилась над огромным городом, и наконец
она отбросила ручку.

- Достаточно, - сказала она. - Мы должны создать таблицы десятичных
логарифмов. Они будут бесценными на Землее. - И только сейчас тень
насмешки появилась в ее голосе. - Я надеюсь, ты понимаешь, - заявила она,
- что, когда мы получили твое знание, все поводы для того, чтобы держать
тебя в живых - исчезли, а для того чтобы убить - остались.

Он рассмеялся.

- Тебе нравиться пугать меня, не так ли? Неужели тебе еще не надоело?
Повелитель верит моему слову. Я верю его слову - а не твоему. - Его губы
сжались. - Если бы я не верил ему, то сбежал бы сегодня утром. Что мешало
мне выхватить у тебя оружие, оглушив тебя в пустынном месте - или даже
похитив тебя - и сбежать на "Небесной Крысе"? Я ведь никогда не обещал не
убегать. Меня здесь держит вера в его слово и желание увидеть, как
окончится эта игра!

- Ты нигде не был бы в безопасности, Томас Коннор, - мягко сказала
Пламя, - разве что, я смилостивилась бы над тобой. А почему ты еще живешь
- загадка, настолько огромная, что я сама изумлена. Я никогда раньше не
была столь милостива с тем, кого так сильно ненавижу.

Она сверкнула своими изумительными изумрудными глазами.

- А я ненавижу тебя?

- Ты лучше разбираешься в ненависти, чем я.

- И кроме того... кроме того, я думаю, - она слабо улыбнулась. - Что
если бы я так же сильно любила, как ненавижу, то даже смерть не смогла бы
остановить меня. Но нет человека достаточно сильного, чтобы покорить меня.

- Или может быть, - ответил он, - он не заинтересован в тебе.

Она снова улыбнулась с явными следами тоски на лице.

- Ты очень силен, - согласилась она. - Мне, должно быть, понравилось
жить в ваши древние времена. Жить среди великих воинов и великих
создателей красоты. Как минимум, они были настоящими мужчинами - ваши
древние. Я могла бы полюбить одного из них.

- А разве ты, - спросил он с иронией, - никогда не любила ни одного
мужчину?

Он не смог уловить ни одной насмешливой нотки в ее голосе.

- Любила? Мне казалось, что я влюблялась сотни раз. И как минимум,
дюжину раз я отправлялась к Хоакину просить его о том, чтобы он дал
бессмертие мужчине, которого я люблю. Но Хоакин давным-давно поклялся
Мартину Сейру, что будет награждать бессмертием лишь достойных, и он
держит свое слово.

Она криво улыбнулась.

- Для того, чтобы доказать, что он достоин, человек тратит всю свою
молодость и, кроме того, Бессмертные - ученые сухари - вовсе не в моем
вкусе! Хоакин отказывал мне каждый раз, когда я просила об одолжении,
желая удостовериться в том, уверена ли я, что никогда не устану от того,
за кого прошу. И просил меня поклясться, что я уверена. И понятное дело, я
не могла поклясться.

Она задумчиво замолчала.

- Он, как всегда, прав; всегда. И они надоедают мне, еще до того, как
старость портила их.

- А что сделала ты, чтобы доказать, что ты достойна бессмертия? -
насмешливо спросил Коннор.

- Я говорю серьезно, - ответила Принцесса. - И не хочу заниматься
пикировкой. Мне кажется, я могла бы полюбить тебя, Томас Коннор.

- Благодарю, - он отвесил поклон, ожидая увидеть блеск в глазах, но
не заметил его. - В мои времена, делать подобные заявления, было в обычае
мужчин.

- Твои времена! - вспыхнула Маргарет Урбс. - Неужели меня волнуют
доисторические обычаи и предрассудки? Неужели ты думаешь что Черное Пламя
будет такой же стеснительной и скромной, какую изображает из себя твоя
Эвани?

- Ты бы нравилась мне чуточку больше, если бы вела себя так же.

- Я тебе не нравлюсь. Ты просто ненавидишь меня, потому что я
представляю из себя все то, что ты ненавидишь в женщинах. И, кроме того,
ты не можешь заставиться себя ненавидеть меня. И я склоняюсь к тому, что
ты любишь меня.

Он рассмеялся сейчас в свою очередь насмешливо.

- Я Маргарет Урбс! - вспыхнула она. - Чего я хочу от тебя? Ничего! Я
вообще не хочу тебя, Томас Коннор. Ты будешь, как и все остальные... ты
будешь стареть. Твои могучие плечи согнуться, ты станешь толстым или
усохнешь. Твои чистые глаза станут бледными и водянистыми. Твои зубы
пожелтеют, а волосы выпадут, и затем - ты умрешь!

Она выхватила сигарету из коробки и выпустила струю дыма ему в лицо.

- Помни об этом, когда мы освободим тебя - если это когда-нибудь
произойдет! Можешь отправляться и кричать на весь мир, что ты один изо
всех мужчин был достаточно силен, чтобы отвергнуть любовь Маргарет Урбс.
Можешь сказать, что Черное Пламя не смогла сжечь тебя; не смогла даже
согреть тебя. - Ее голос задрожал. - И можешь сказать, что ни один
человек, за исключением тебя не знает - насколько... она несчастлива.