Чтение 41–й страницы книги ~Жертва всесожжения~

- Быть может, еще до рассвета ты получишь, что желаешь, Анита.
Не слишком утешительно, но Ашер почему-то не глядел на меня, будто испугался. Не меня, но какой-то изощренной игры, направленной против него. Он напрягся так, будто слишком часто и за многие грехи получал пощечины.
- Спасибо, mа petite, - шепнул Жан-Клод.
Кажется, он вздохнул с облегчением. Наверное, он думал, что я предпочту сгореть, чем покориться. Пока Падма не отпустил свою шуточку, я тоже так думала. И собиралась так сделать. Если я здесь упрусь и не уступлю, это означает бой. И мы его проиграем. Если доза отданной крови может сохранить нам жизнь до утра, я могу ею поделиться.
Раздался вопль леопарда, и у меня волосы встали дыбом. В зал вошли два леопарда, сверкая драгоценными камнями ошейников. Черный - наверное, Элизабет, - зарычала на меня, проходя мимо. Леопарды были обычного размера, не такие высокие, как Большой Дейн, но длиннее. Шкура ходила над мышцами бархатными волнами, энергия заполняла зал, действуя на остальных оборотней как наркотик. Леопарды растянулись у ног Падмы.
Я ощутила, как наливается силой Ричард. Сила исходила от него успокаивающей волной, усмиряя леопардов, зовя их обратно в человеческий облик.
- Нет, нет, они мои, - сказал Падма. - И я буду их держать в той форме, в которой захочу. И сколько захочу.
- Они начнут терять человеческие свойства, - возразил Ричард. - Элизабет - медсестра. Она потеряет работу, если у нее останутся клыки или цвет глаз не переменится.
- У нее нет иной работы, кроме служения мне.
Ричард шагнул вперед, Жан-Клод взял его за плечо.
- Он провоцирует нас, mon ami.
Ричард стряхнул его руку, но кивнул.
- Не думаю, что Мастер Зверей мог бы помешать мне, если бы я стал возвращать им облик человека.
- Это вызов? - спросил Падма.
- Эти леопарды не принадлежат тебе, Ричард, - сказала я.
- Они никому не принадлежат, - ответил он.
- Они могут стать моими, если захотят, - возразила я.
- Нет! - произнес Падма. - Ничего больше я не отдам. Никого. - Он отступил к стене, дернув Гидеона за ошейник. Томас отошел сам. - Ашер, возьми ее.
Ашер попытался схватить меня за руку, но я ее отдернула.
- Эй, придержи коней! Тебе никто не говорил, как много добавляет к удовольствию ожидание?
- Я ждал этого более двухсот лет, mа cherie. Если ожидание добавляет, то удовольствие будет бесподобным.
Я отступила от его жаждущих глаз и подошла к Жан-Клоду.
- Советы будут?
- Он постарается, чтобы это было изнасилование, mа petite. - Жан-Клод поднял руку, не давая мне ничего сказать. - Не фактическое изнасилование, но эффект на удивление похожий. Преврати его в соблазнение, если сможешь. Обрати необходимость в удовольствие. Этого он меньше всего ожидает и может потерять присутствие духа.
- Насколько потерять?
- Зависит от того, насколько ты его сохранишь.
Я обернулась к Ашеру. Желание в его глазах почти пугало. Мне было жаль, что над ним издевались столетиями, но моей вины в этом не было.
- Не нравится мне это.
Ричард слушал весь наш разговор. Он шагнул к нам и прошептал:
- Ты давала кровь одному вампиру, так почему бы не дать еще одному?
- Нам с mа petite не обязательно делиться кровью, чтобы поделиться силой, - сказал Жан-Клод. Ричард хмуро глянул на него, на меня. - Все еще стесняешься? Разве ты не знаешь, как отдаются кому-нибудь? Лицо Жан-Клода было очень безразлично, непроницаемо и красиво. С этого бесстрастного лица я перевела взгляд на сердитое лицо Ричарда и покачала головой: - Ричард, если бы я могла найти кого-то другого к нам третьим, я бы так и сделала. Но мы связаны друг с другом, и потому перестань говниться. Я протолкнулась мимо него так, что он покачнулся, и все, что я могла сделать, - не дать ему на ходу пощечину. Одно дело - устраивать свары наедине, а перед лицом врагов этого делать не полагается.

50

Ашер оттащил меня в угол, а остальные столпились вокруг, как первоклассники, когда учитель читает сказку. Или, точнее, представляет ее в лицах. Он притянул меня к себе, ухватив за волосы, и поцеловал так, что остались бы синяки, если бы я не открыла губы. Я еще лучше придумала. Закрыв глаза, я стала целовать его, облизывая языком клыки. Искусство целоваться, не раня себя о клыки, я уже успела освоить, и, наверное, очень здорово, потому что Ашер прервал поцелуй первым. На лице его отразилось удивление, глубокое и полное. Дай я ему пощечину, он не был бы поражен больше. Даже куда меньше - пощечины он ожидал.
Жан-Клод был прав. Если я смогу перехитрить Ашера, быть еще более дерзкой, чем он, тогда он, может, и не всадит в меня клыки. Стоило попробовать. Я даже Жан-Клопу не давала пить свою кровь. Не уверена, что выбрала при этом меньшее зло, но за какую-то черту девушка заходить не должна.
Ашер приблизил ко мне лицо, почти соприкасаясь носами.
- Смотри на меня, девица, смотри! До этого ты не захочешь дотронуться.
Поразительная голубизна его глаз, почти белесых, в обрамлении золотых ресниц, была прекрасна. Я не отрывала от них взгляда.
- Распусти волосы, - попросила я.
Он оттолкнул меня, да так, что я чуть не упала. Я его разозлила, лишила мести. Нельзя изнасиловать желающую.
Я подошла к нему, обошла кругом, наполовину жалея, что не надела туфли, предложенные Жан-Клодом. Спина у него была чиста и нетронута. Только несколько мелких шрамов от капелек святой воды на боку. Я погладила эту безупречную кожу, и он дернулся, как от укуса.
Резко обернувшись, он схватил меня за руки, не давая к себе прикоснуться. Почти лихорадочно его глаза рассматривали мое лицо. Не знаю, что он там увидел, но это ему не понравилось. Ашер перехватил меня за запястья, положил мои руки на покрытую шрамами грудь.
- Легко закрыть глаза и притвориться. Легко тронуть то, что не искорежено. - Он прижал мою ладонь к шероховатым узлам своей груди. - А на самом деле оно вот как. Вот с чем я живу каждую ночь, с чем я буду жить целую вечность. Вот что он мне сделал.
Я шагнула вплотную, прижавшись к шрамам всей рукой, от кисти до плеча. Кожа была шершавой, изрытой, как замерзшая рябь на воде. Поглядев ему прямо в лицо, я тихо сказала:
- Не Жан-Клод с тобой это сделал. Сделали люди, давным-давно мертвые.
Встав на цыпочки, я поцеловала изрытую шрамами щеку.
Он закрыл глаза, и единственная слеза вытекла из глаза на рытвины. Поцелуем я сняла и эту слезу, и когда он открыл глаза, они вдруг оказались совсем рядом. И там я увидели страх, одиночество, нужду такую всепоглощающую, что она изгрызла его сердце не хуже, чем святая вода - его кожу.
И я хотела унять боль, о чем умоляли его глаза. Хотела взять Ашера в объятия и утешить. В этот момент я поняла, что хочу этого не я, а Жан-Клод. Он хотел исцелить раны Ашера. Он хотел убрать эту жгучую пустоту. Я смотрела на Ашера сквозь пелену чувств, которых у меня к нему никогда не было, сквозь пелену ностальгии по лучшим ночам, по любви, радости и теплым телам в холодной тьме.
Я стада целовать его щеку, не отводя губы от шрамов, не трогая чистую кожу, как раньше старалась не замечать шрамы. Странно, но шея у него осталась целой и прекрасной. Я целовала ключицу с грядами рубцов. Руки его чуть ослабли, но не отпустили меня. Я высвободилась из его хватки, опускаясь по телу, покрывая его тихими поцелуями.
Языком я прошлась по шрамам живота, там, где они уходили под брюки, Ашер задрожал. Перейдя к открытой коже бедра, я продолжала спускаться вниз. Шрамы остановились у середины бедра, и я вместе с ними. Я встала, и он поднял на меня взгляд, будто почти боялся того, что я сейчас сделаю.
Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы залезть руками ему под волосы. Сзади это было бы легче сделать, но Ашер воспринял бы это как отталкивание. Я не могла отвернуться от шрамов, хотя они никак не относились к тому, чем я была занята.
Я распустила его заплетенные в косу волосы, разобрала пряди, потом мне пришлось к нему прильнуть для устойчивости, расчесывая пальцами золотые нити. В прикосновении к волосам в определенных ситуациях есть что-то очень личное. Я не торопилась, наслаждаясь ощущением мягких волос, их необычайным цветом, их густотой. Они упали, рассыпались по его плечам, и я прекратила стоять на цыпочках - икры свело.
И в глазах у меня отразилось то, что я видела: он красив.
Ашер поцеловал меня в лоб, легко и нежно, придержал возле себя секунду и шагнул назад.
- Я не могу подчинить себе твои глаза. Без этого или без припадка страсти будет просто боль. Покормиться я могу на ком угодно, но того, что я увидел в твоих глазах, мне не даст никто.
Он повернулся к Жан-Клоду, они встретились взглядами и долго не отводили глаз, потом Ашер вышел из круга, а я отошла к Жан-Клоду и села около него на корточки, отладив юбку. Он обнял меня и поцеловал в лоб, как Ашер только что. Я подумала, не хочет ли он так ощутить вкус рта Ашера на моей коже, но эта мысль не очень беспокоила. Может, и надо было спросить, но я не стала. Наверное, не хотела знать.
Странник будто по волшебству оказался на ногах.
- Я не думаю, что мы поразились бы сильнее, если бы Анита сотворила дракона из воздуха. Она укротила нашего Ашера и не заплатила за это ни капли крови. - Он проплыл к середине комнаты. - Иветту так легко не насытить. - Странник улыбнулся ей, и она встала. - Правда, дорогая?
Проходя мимо, она потрепала Джейсона по волосам, и он дернулся, будто она его укусила. От этого она развеселилась еще больше и, все еще смеясь, повернулась в шорохе разлетевшихся юбок и протянула ему руки.
- Иди ко мне, Джейсон!
Он охватил себя руками, свернувшись калачиком, выставив локти и колени, и только мотал головой.
- Ты - мой выбор, мой особый выбор, - сказала Иветта. - Ты недостаточно силен, чтобы мне отказать.
У меня мелькнула ужасная мысль. Можно было поспорить, что гнить в объятиях тоже не исключено было в переговорах Жан-Клода. А Джейсон наверняка еще не оправился от объятий другого гниющего трупа. Наклонившись к Жан-Клоду, я спросила:
- Ты договорился о запрете пытки, запрете прямой пытки?
- Конечно, - ответил он.
Я встала:
- Пить его кровь ты можешь, но гнить на нем не имеешь права.
Она повернула ко мне холодные глаза:
- Здесь у тебя нет права голоса.
- Жан-Клод договорился, что пыток не будет. Если ты будешь гнитъ, обнимая Джейсона, питаясь от него, - это пытка. Ты это знаешь, потому и хочешь его.
- Я хочу получить свою долю вервольфьей крови тем способом, который мне нравится.
- Можешь питаться от меня, - сказал Ричард.
- Ты не знаешь, что ты предлагаешь, - предупредила я его.
- Я знаю, что моя обязанность защищать Джейсона, а ему этого не перенести.
Он встал, неотразимый в своем новом фраке.
- Джейсон тебе говорил, что с ним случалось в Брэнсоне? - спросила я.
Джейсона заставили участвовать в любовной сцене с двумя вампиршами сразу, и они в процессе начали разлагаться. Превратились в древние трупы, а он лежал между ними, обнаженный. Сейчас это стало для него невыносимым кошмаром, почти фобией. Я была очевидцем, и за мое тело тоже хватались эти мертвые руки, когда я бросилась его спасать. Я его понимала.
- Джейсон мне рассказывал.
- Слышать и видеть - это две разные вещи, Ричард.
Джейсон спрятал лицо в коленях и что-то тихо говорил. Мне пришлось нагнуться, чтобы расслышать.
- Не буду, не буду, не буду, - повторял Джейсон. Я тронула его за руку, и он завопил, тараща глаза и разинув рот.
- Все нормально, Джейсон. Все хорошо.
Ричард был прав. Джейсон не мог этого сделать.
- Ты прав, Ричард, - кивнула я.
- Нет, - возразил Падма. - Царь Волков мой! Я не стану им делиться с кем бы то ни было.
- А я не согласна меньше чем на оборотня, - капризно произнесла Иветта.
Джемиль встал с места.
- Нет, - сказал Ричард. - Это моя работа - защищать Джейсона, Джемиль, а не твоя.
- А моя работа - защищать тебя, Ульфрик. Ричард покачал головой и начал снимать черную бабочку.
Расстегнув верхние пуговицы манишки, он обнажил сильную линию шеи.
- Нет! - Иветта топнула ножкой, уперла руки в бедра. - Он не боится. А я хочу такого, чтобы боялся.
Я-то про себя подумала, что он будет бояться. Очень бояться. Заметьте, что я не вскочила, предлагая себя вместо Джейсона. Я это представление видела и быть в нем звездой не хотела.
- А у меня свои планы на Ульфрика, - сказал Падма.
Странник цыкнул на них, как на капризных ребятишек.
- Предложение щедрое, Иветта. Сам Ульфрик вместо одного из своих волков.
- Мне не сила крови нужна, а сила ужаса!
- Слишком жирное предложение для не члена совета, - вставил Падма.
- Они всегда так склочничают? - спросила я.
- Oui, - ответил Жан-Клод.
Почти вечная жизнь, потрясающие силы - и такая мелочность. Как это прискорбно. Как банально.
Я взяла Джейсона за лицо и повернула к себе. Он дышал коротко и быстро. Я взяла его за руку, она была холодной.
- Джейсон, если Иветта не станет гнить, ты можешь дать ей пить свою кровь?
Он дважды сглотнул слюну и лишь тогда смог ответить:
- Не знаю.
Честный ответ. Он был в ужасе.
- Я пойду с тобой.
Тут он посмотрел на меня. На меня, а не на кошмары, что носились у него перед глазами.
- Ей это не понравится.
- Ну и хрен с ней. Пусть соглашается или проваливает.
Джейсон ответил на мои слова призрачной улыбкой. Он сжал мои руки и слегка кивнул.
Я поглядела на сидящего рядом Жан-Клода.
- Что-то от тебя немного помощи.
- Я тоже видел этот спектакль, mа petite.
Он так точно повторил мои мысли, что я даже подумала, чьи же они на самом деле. Но фактически он сказал, что боится. Он не предложил бы себя Иветте, чтобы только спасти Джейсона.
Я встала и подняла Джейсона на ноги. Он вцепился в мою руку, как ребенок в первый день в детском саду, когда мамочка вот-вот уйдет и бросит его среди этих плохих злых мальчишек.
- Если дашь слово чести, что не будешь гнить, можешь пить его кровь.
- Нет! - ответила Иветта. - Нет. Это мне все удовольствие испортит.
- Тебе выбирать, - сказала я. - Можешь получить Ричарда, если Падма тебе позволит, но он не будет бояться. На нем ты можешь гнить, но при этом ты не получишь перепуганного Джейсона. - Я отодвинулась, чтобы она его видела.
Джейсон вздрогнул, но остался стоять, хотя и не хотел - или не мог - глядеть ей в глаза. Он смотрел на меня. Кажется, на самом деле он даже смотрел вниз, на мое платье, но в этот единственный раз я не велела ему перестать. Ему сейчас надо было отвлечься, а зная Джейсона, я не удивилась, чем именно он отвлекся.
Иветта неуверенно облизала губы, потом все же кивнула. Я повела Джейсона к ней. Он тоже был одет в достаточно эротический костюм. Кожаные штаны под цвет синих глаз, только темнее. Они казались нарисованными и уходили без стыка в сапоги того же цвета. Рубашки на нем не было, только жилет такой же темно-синий, завязанный тремя кожаными ремешками.
Когда мы вышли на середину, он споткнулся. Иветта подплыла к нему, и он попятился. Только моя рука не давала ему удрать.
- Спокойно, Джейсон, спокойно.
Он все продолжал трясти головой, вытягивая у меня руку, но он всерьез не вырывался.
- Это уже слишком, - сказал Ричард. - Он - мой волк, и я не буду смотреть, как его мучают.
Я взглянула на Ричарда гордо и надменно:
- Он и мой волк тоже. - Медленно выпустив руку Джейсона, я взяла его ладонями за щеки. - Если это слишком много, скажи, и мы что-нибудь другое придумаем.
Он вцепился мне в запястья, и я видела, как он собирается с духом. Восстановленное с трудом самообладание засветилось в глазах, в лице.
- Только не оставляй меня.
- Я здесь.
- Нет! - потребовала Иветта. - Ты не будешь держать его за руку, пока я пью.
Я повернулась к ней, стоя так близко к Джейсону, что наши с ним тела соприкасались.
- Тогда дела не будет. Ты его не получишь.
- Сначала ты укротила Ашера, теперь хочешь укротить меня. Не выйдет. У тебя ничего нет, чего я хочу, Анита.
- У меня есть Джейсон.
Она зашипела, вся ее безупречная красота рассыпалась, обнажив таящуюся в ней тварь. Иветта протянула руку мне за спину, схватила Джейсона, и он дернулся назад. Она вцепилась в него кошачьими лапами, а я встала между ними, двигая всю группу в середину круга. Я услышала, как Джейсон ударился спиной о стену, и схватила за руку Иветту.
- Ощути его ужас, Иветта. Я слышу, как его сердце колотится мне в спину. Я держу его за руку, но это не уменьшает страха. Ничто не свете не может заставить его тебя не бояться.
Джейсон уткнулся лицом мне в спину, охватил руками за талию. Я похлопала его по руке. Тело его превратилось в один пульсирующий ритм, сердце колотилось так, что я ощущала приливы крови под кожей. Ужас его плыл в воздухе горячим незримым туманом.
- Согласна, - сказала Иветта. Она попятилась к середине комнаты и протянула ко мне бледную руку. - Иди, Анита, веди мой трофей.
Я скользнула ладонью по руке Джейсона вниз и снова взяла его за ручку, как маленького. Ладонь у него вспотела. Я его повела спиной к Иветте, и он вцепился в мою руку двумя своими. Они дрожали. Джейсон смотрел мне в лицо, будто ничего в мире больше не существовало.
Иветта погладила его по спине.
Джейсон заскулил. Я потянула его к себе. Наши руки соприкасались локтями, лица были в дюймах друг от друга. Слов утешения у меня не нашлось. Я была только рукой, за которую можно держаться, и чем-то, о чем можно думать.
Иветта погладила его по плечам, рука ее спустилась к завязкам жилета. При этом пальцы ее зацепили и меня. Я сделала движение назад, и руки Джейсона запели от напряжения. Тогда я осталась на месте, но у меня у самой в горле забился пульс. Я ее боялась. Боялась того, чем она на самом деле была.
Ей пришлось запустить руку ему вокруг пояса, чтобы развязать последнюю завязку, прижавшись телом к спине Джейсона. Она лизнула его в ухо - быстрое движение розового язычка.
Он закрыл глаза, наклонил голову так, что коснулся меня лбом.
- Ты выдержишь, - сказала я.
Он кивнул, все еще не открывая глаз, не поднимая головы, не отрываясь от меня.
Иветта запустила руки ему под жилет, огладила спину и перешла на грудь, быстро проведя ногтями.
Джейсон втянул в себя воздух, и тут я поняла, что это не только страх. Он спал с ней, когда еще не знал, кто она. Она знала его тело, умела вызывать в нем страсть, как умеет только любовница. И теперь использует это против него.
Джейсон отодвинулся, посмотрел на меня, и вид у него был потерянный.