Чтение 41–й страницы книги ~Нарцисс в цепях~

- Очень мило, что ты это заметила, но я не живу в твоем доме месяцами и не пахну твоей постелью, как Натэниел, когда приходит на работу.

- Любой из моих леопардов спит у меня в спальне, когда остается ночевать. Это у них не сексуально - как щенята в куче.

- Как тебе будет угодно. - Насмешка в тихом голосе была просто осязаемой.

- Ну тебя к черту, Жан-Клод! Я на Натэниела не смотрю такими глазами!

Он вздохнул - тяжело.

- Мне кажется, что ты не мне лжешь, ma petite, а себе.

- Я не влюблена в Натэниела.

- Разве я когда-нибудь с этим спорил?

- Так о чем мы сейчас вообще говорим?

Он издал тихий звук, средний между вздохом и смехом.

- Ma petite, ты до сих пор веришь, что должна любить каждого мужчину, с которым сходишься физичecки. Это не так. Можно иметь очень приятный, даже чудесный секс с другом. Любовь для этого не обязательна.

Я затрясла головой, потом до меня дошло, что он меня не видит.

- Я не вступаю в случайные связи, Жан-Клод, и ты это знаешь.

- Что бы ты ни делала с Натэниелом, ma petite, это не случайная связь.

- Я не могу его использовать как pomme de sang. Не могу!

- Когда твои моральные принципы поднимают свои мерзкие головы, ma petite, не давай им превратить тебя в дуру.

Я раскрыла рот, чтобы возразить на все его слова, - потом закрыла и несколько секунд подумала над ними. Считаю ли я Натэниела привлекательным? Ну да. Но мне многие мужчины кажутся привлекательными, это еще не значит, что со всеми с ними я должна быть близка.

- Ma petite, я слышу, как ты дышишь. О чем ты думаешь?

Эти слова навели меня на новые мысли.

- Когда мы только соединили метки, я почти что видела твои мысли насквозь, если ты только специально не загораживался. Теперь это уже не так. Может быть, и ardeur тоже временно?

- Может быть. Вполне можем надеяться.

- Если мной овладевает ardeur, мне приходится заняться сексом. Это и есть то, чего ты хотел?

- Глупо было бы отрицать, что твое целенаправленное целомудрие было весьма обременительным, но я бы ни на кого не навлек ardeur сознательно. Это... это проклятие, ma petite. Жажду крови, когда она возникает, можно утолить. У моего тела есть определенная вместимость. Но ardeur - о, ma petite, его не утолить никогда! Это всегда ноющая боль, всегда голод. Как мог бы я пожелать тебе такого? Хотя, если наш мсье Зееман решит тебе помочь, ardeur может стать поводом, чтобы вы двое до чего-то договорились постоянного.

- То есть? Съехались вместе?

- Возможно. - Очень тщательно была выбрана интонация этого слова.

- Мы с Ричардом не можем не поругаться, находясь в одном помещении час - если только не занимаемся сексом. Мне почему-то кажется, что это не лучшая основа домашней идиллии.

Я ощутила дуновение первой его эмоции, которую он разрешил мне почувствовать - облегчения. У него камень с души свалился.

- Я хочу того, что будет лучше для нас всех, ma petite, но ситуация усложняется, и я уже не уверен, что такое "лучше".

- Не говори мне, что твои интриги не включают резервного плана на любой исход. Ты интриган от Бога, и я не поверю, что ты упустил что-то из виду.

- Я видел, как Белль Морт наполняла огнем твои глаза. Ты обретаешь такие силы, которые доступны лишь Мастеру Вампиров или Мастеру Ликантропов. Как я мог строить планы на такой случай?

У меня завязался холодный узел под ложечкой.

- Так ты признаешь наконец, что тоже ни хрена не понимаешь, что происходит?

- Oui. Ты рада? - Первые струйки гнева зазвучали в его голосе. - Ты довольна теперь, ma petite? Вот я теперь совершенно искренен. Никогда никто не пытался создать такой альянс, как у нас, не союз господина и двух рабов, а союз трех равных. Вряд ли ты можешь оценить, как я чувствителен, когда дело касается накопления моей власти. Волк - подвластный мне зверь.

Другие Мастера просто заставили бы волков примкнуть к своим вампирам.

- У Николаос подвластным зверем была крыса, а не волк, - ответила я. - Но когда ты взял власть, стая Маркуса и Райны слишком оказалась сильна, чтобы ты мог просто подгрести ее под себя. Они, черт возьми, были даже сильнее тебя, пока ты не заменил убитых мною вампиров.

- Ты намекаешь, что я не стал тираном только потому, что мне не хватило вооруженной силы?

Я задумалась секунды на две и ответила:

- Нет, я на это не намекаю. Я это говорю открыто.

- Ты такого низкого обо мне мнения?

- Я вспоминаю, каким ты был два - уже почти три - года назад, и думаю, что ты консолидировал бы свою власть, если бы мог, мало обращая внимания, кто стоит у тебя на дороге.

- Ты хочешь сказать, что я безжалостен?

- Практичен.

Настал его черед секунду помолчать.

- Да, практичен. Не менее, чем ты, ma petite.

- Какая я - это я сама знаю. Это с тобой мне еще не все ясно.

- Я никогда бы намеренно не принес тебе вреда, ma petite.

- Верю.

- Но не могу сказать того же о тебе, ma petite, - тихо добавил он.

- Я никому из вас не желаю зла. Но Ричард не будет обижать моих леопардов, а ты, если сделаешь глупость, тоже на меня не пеняй.

- Я никогда не заблуждался относительно... твоего уровня прагматичности, ma petite, хотя Ричард, быть может, мог заблуждаться.

- Он сказал мне, что я не стану его убивать за грубое обращение с Натэниелом.

- И насколько же груб был Ричард с малышом?

- Не надо говорить о нем как о ребенке, Жан-Клод. Достаточно грубо, чтобы я располосовала ему руку.

- Сильно?

- Сейчас ему швы накладывают.

- Ох ты Господи! - выдохнул он, и голос защекотал мне кожу. Я сообразила, что он до сих пор вел себя прилично - по крайней мере голос не пускал в ход.

- Хватит ходить вокруг да около, Жан-Клод. Сейчас я дам трубку Ричарду, и ты ему расскажешь, что устроил это нарочно.

- Но я же не могу ему сказать, что солгал насчет Натэниела? Ведь я же говорил правду?

- Жан-Клод, ты это устроил, ты и исправляй. Мне нужно, чтобы Ричард научил меня вызывать зверя Грегори. И мне некогда ждать, пока он переживает.

- И что же я должен ему сказать, ma petite? Как я могу уверить его, что утром ты не окажешься с Натэниелом? Я думаю, что могу уговорить Ричарда остаться на ночь, оказаться рядом с тобой рано утром, когда проснется ardeur.

- Ричард ясно сформулировал свою позицию, Жан-Клод. Он не позволяет ни тебе, ни Ашеру, ни кому-нибудь другому от себя питаться. Он не видит, почему следует менять правила, если вместо вас я, а вместо крови секс.

- Так он сказал?

- Да, почти слово в слово.

Жан-Клод вздохнул - устало.

- И что мне с вами обоими делать?

- Меня не спрашивай, - ответила я. - Мне это не по окладу.

- Что ты хочешь сказать, ma petite?

- То, что у нас нет начальника. Быть равными - это здорово, но ни один из нас не знает, что вообще происходит, а это хреново, Жан-Клод. Мы влипаем во что-то серьезное, метафизически, эмоционально и даже физически. И надо как-то сообразить, что нам со всем этим делать.

- А у кого нам спрашивать совета, ma petite? Если хоть один вампир в Совете заподозрит, что я не дал вам обоим по четвертой метке, нас уничтожат из страха, что четвертая метка даст нам еще большую силу.

- Я говорила с Марианной и ее товарками. Они ведьмы, викканская секта.

- Так что, нам найти, скажем так, местный ковен и попросить руководящих указаний? - спросил он снисходительным тоном.

- Мне не нравится твоя интонация, Жан-Клод, тем более что лучшего предложения я от тебя не слышу. Не предлагаешь - не критикуй.

- Абсолютно верно, ma petite, и очень мудро. Мои глубочайшие и искреннейшие извинения. Ты совершенно права. У меня нет идей, к кому обратиться за советом или наставлением. Я подумаю о твоем предложении найти дружественную колдунью и с ней поговорить.

- Такая у меня есть. Может быть, ей надо будет увидеть нас всех вместе, чтобы понять, как что действует.

- Ты говоришь о Марианне?

- Да.

- Я думал, она более спиритка, чем колдунья.

- Не такая уж большая разница.

- Здесь я полагаюсь на твое суждение. Я ни с теми, ни с другими много дел не имел.

Я вспомнила, что собиралась звонить Марианне, еще когда проснулась между Калебом и Микой. Странно, как я упустила это из виду.

- Ты можешь что-нибудь сказать Ричарду, что смягчит ситуацию?

- Ты хочешь, чтобы я солгал?

- Черт побери, Жан-Клод...

- Я могу обратить его внимание на то, что, если он не удовлетворит твой ardeur, это должен будет сделать кто-то другой.

- Я ему уже это сказала. - На секунду я задумалась. - Он меня обвинил в... - Оказалось, что я не могу точно выразить. - Он меня обвинил в том, что я собираюсь поступить с Натэниелом еще хуже, чем уже поступила, и обвинил достаточно грубо. Я не знаю, хочется ли мне с ним лечь прямо сейчас.

- Ты на него злишься, - сказал Жан-Клод.

- Ода!

- Настолько злишься, что, если он попросит, ты ему откажешь?

Я было стала говорить "да" - и остановилась. Я устала. Устала от всего этого, от них обоих, если правду сказать. Не могу я жить ни с ними, ни без них, и тело Ричарда я хочу до боли, но Ричард, когда хотел, умел быть противным, и сегодня как раз он хотел. И в таком виде я с ним спать не хочу. Черт возьми, я даже рядом с ним быть не хочу, когда он такой.

- Не знаю.

- Что ж, это честно, но ничего хорошего не предвещает. Если ты откажешь и Ричарду, и Натэниелу, а твой Нимир-Радж сегодня не вернется, что ты будешь делать утром, ma petite? Подумай хорошенько, пожалуйста. Я тебя умоляю выбрать наименьшее зло, каково бы оно ни было, а не ждать, пока голод подчинит себе твой здравый смысл и даже инстинкт самосохранения.

- Что ты хочешь этим сказать?

- То, что уже говорил: отвергать ardeur - значит его усиливать. Воспротивься ему надолго и сильно - и он начнет разъедать самую твою суть, или то, что ты считаешь своей сутью. Я пережил то, что мне пришлось сделать в эти первые недели, чтобы питать ardeur, но мое нравственное падение совершилось за много лет до того, как я умер. Я повторяю, ma petite, что ты не сможешь принять это так же спокойно, как принимал я. Я считаю, что это разрушит твое самоощущение.

- А если я трахнусь с Натэниелом, мое самоощущение уцелеет?

Он вздохнул:

- При такой формулировке я тебя понимаю. Но насколько пострадает твое самоощущение, если ты переспишь с незнакомцем?

- Я такого никогда не сделаю.

- Разве это не то, что было у тебя с Нимир-Раджем? - Он очень постарался, чтобы в голосе его не прозвучало ни малейшего осуждения - только вопрос.

Я бы с удовольствием поспорила, но терпеть не могу проигрывать спор, а здесь это было неизбежно.

- Хорошо, я тебя поняла.

- Очень надеюсь, Анита, очень надеюсь.

По имени он меня называл лишь тогда, когда дело было очень серьезно. Вот черт!

- Знаешь, как хорошо было бы для разнообразия иметь дело с обычными проблемами!

- А что именно ты называешь обычными проблемами, ma petite?

Еще одно очко в пользу Жан-Клода:

- Уже не помню.

- У тебя усталый голос, ma petite.

- До рассвета всего несколько часов, а я всю ночь на ногах. Да, я устала.

От одних только этих слов у меня зачесались глаза, и я размазала тени по векам, выпачкав пальцы, да и веки, наверное, тоже. Я так редко накладываю макияж, что забываю о нем.

Ричард вернулся в кухню в сопровождении телохранителей и крысолюдов. Взгляд, который он на меня бросил, нельзя было бы назвать дружелюбным.

- Мне пора, - сказала я Жан-Клоду.

- Ты хочешь, чтобы я поговорил с Ричардом?

- Нет, я думаю, на эту ночь ты уже достаточно навредил.

- Я только хотел помочь.

- Не сомневаюсь.

- Ma petite?

- Да?

- Будь осторожна и помни, что я сказал про ardeur. Здесь нет ничего стыдного.

- Даже ты сам в это не веришь.

- Да, ты меня уличила. Нет стыда в том, чтобы питаться, если ты питаешься непосредственно от того, кого сама выбрала. Если будешь сопротивляться, то очнешься и увидишь, что кормишься на том, кого ты не выбирала, и там, где не собиралась быть. Вряд ли тебе это понравится, ma petite.

В этом он точно был прав.

- Поговорим завтра, когда ты проснешься. Сам знаешь, я про Дамиана не забыла.

- Я и не думал, что ты забыла, ma petite. Жду твоего звонка.

Я повесила трубку, не попрощавшись - потому что я злилась и мне было страшно. Сейчас меня ждали Ричард, с которым надо разобраться, и Грегори, которого надо спасти, а утром проснется ardeur. Есть шанс, что его не будет, что он длился только один день, но рассчитывать на это я не могу. Надо планировать на худший случай. Он состоял в том, что утром я проснусь и мне понадобится на ком-то кормиться, как сегодня. И главный вопрос: кто это будет и как мне жить потом, когда я это сделаю?

Глава 35

Терпеть не могу не спать в три часа ночи. Самая, черт ее побери, сердцевина тьмы, когда все процессы в теле идут медленно, а в мозгу еще медленнее, и хочется только спать. Но я должна сдержать свои обещания, а потому до поспать еще сотни миль. Или пара чудес, которые мне надо сотворить перед тем, как лечь спать.

Доктор Лилиан сняла с Грегори капельницу, но он все еще был закутан в одеяла, сидя на кухонном столе между Зейном и Черри. Доктор Лилиан проверяла ему пульс, упругость кожи и хмурилась, явно недовольная. Натэниел стоял рядом с ними - так, чтобы между ним и Ричардом был стол для пикников. Ричард не пытался больше его трогать - он тщательно старался его не замечать. Остальные коты тусовались около стеклянной двери. Два охранника-крысолюда, Клодия и Игорь, стояли по обе стороны от меня, а я опиралась на перила. Они ходили за мной с тех пор, как вошел Ричард с перевязанной рукой в сопровождении Джемиля и Шанг-Да.

Сила Ричарда клубилась в летней тьме как близкая гроза; от нее горячая влажная ночь становилась еще душнее, и трудно было дышать. Я думаю, что из-за нее, из-за прорывающейся его злости крысолюды стали действовать как телохранители. Я попыталась было сказать, что Ричард меня не тронет, но Клодия только пожала плечами и ответила:

- Рафаэль нам велел тебя охранять, и это мы и будем делать.

- Даже если я скажу, что угрозы нет?

Она снова пожала плечами:

- Я тогда отвечу, что ты слишком неравнодушна к нему, чтобы судить здраво.

Я посмотрела на Игоря:

- А ты с ней согласен?

- Я никогда не спорю с дамой, особенно если она спокойно может положить мне руку.

С этой логикой трудно было поспорить, но у меня оказались две здоровенных мускулистых тени, и это меня раздражало. Им, впрочем, было плевать, рада я им или нет. Они считались с приказом Рафаэля, а не с моими пожеланиями.

Так что Ричард в сопровождении своих телохранителей и я в сопровождении своих стояли на террасе лицом к Стивену, раздевшемуся для подготовки к перемене. Если перекидываться в одежде, от нее останутся грязные клочья. Оборотни либо осаждают лавки старьевщиков, выбирая себе одежду для полнолуния, либо раздеваются догола.

Мы стояли в круге силы Ричарда. Энергия хлестала вокруг нас невидимыми молниями. Она потрескивала в буквальном смысле, поднимая дыбом волосы на голове, на теле.

- Ричард... - начал Джемиль, но один взгляд Ричарда заставил его замолчать. Сила выросла еще на одно деление, сжимаясь вокруг нас, подобно гигантской ладони.

- В чем дело, Ричард? - спросила я. - Зачем такая демонстрация силы?

Он повернулся ко мне, и от этого злобного лица мне захотелось попятиться, но я осталась стоять на месте. Хотя и не без усилия.

- Ты хочешь спасти своего кота? - спросил он голосом, хриплым от злости, которая отражалась у него на лице, трещала в воздухе.

- Да, - сказала я почти шепотом.

- Тогда смотри.

Он расставил руки над Стивеном, держа ладони примерно в восьми дюймах от его плеч. Энергия давила сильнее, мне пришлось сделать глотательное движение, чтобы не закладывало уши, будто при смене давления. Но это не помогло - не того рода было давление.

Руки Ричарда стиснулись, будто пальцы впились во что-то невидимое прямо перед Стивеном. Он покачнулся к Ричарду, сделал шаг, и я услышала тихий стон боли. Ричард сжал руки в кулаки, и что-то между ними задрожало, как жар над летней дорогой. У меня скулы заломило от нарастающей силы. Воздух сгустился, стало тяжело дышать.

Ричард сделал резкое движение руками, и давление хрустнуло, будто разразился наконец нависший ураган. Секунду или две я думала, что хлынувшая прозрачная жидкость - это дождь, но она была горяча как кровь и шла не с неба. Она полилась из тела Стивена. Я видела десятки перемен оборотней, но такого - никогда. Будто тело Стивена разорвало на части, на потоки горячей жидкости и ошметков плоти. Обычно зверь вылезает из человеческого тела как бабочки из куколки, постепенно, но сейчас было не так. Тело Стивена сложилось, и вдруг перед нами предстал человек-волк. Он упал на колени, трясясь.

Я осталась стоять, даже не дыша, покрытая быстро остывающими брызгами его тела. Когда дыхание вернулось, я сказала хрипло: