поплыла, и сестра снова легла. Подождала, пока пройдет головокружение, и
продолжила:
бульдогах. Они бегали где хотели, носились по всему парку. Унюхали под
осиной интересный запах, стали подкапывать, а Наина Георгиевна увидела.
Должно быть, в первый раз просто прогнала их, а они снова и снова. Тогда и
решила отравить...
это Наина купца с сыном убила и головы им отрезала? Нелепица!
получиться? - Пелагия не смотрела на преосвященного. Быстро двигала бровями,
морщила конопатый нос, помогала себе руками - одним словом, соображала. -
Она часто бродила вечерами и даже ночью по парку одна. У романтических
девушек это бывает. Очевидно, увидела, как убийца закапывает головы.
То-то она про злодейство и про исчадие загадочные слова говорила. "Любовь -
всегда злодейство" - это ее слова.
разговаривая сама с собой, - Девушка страстная, с воображением, томящаяся от
нерастраченности чувств. С детства избалованная, незаурядная, да и жестокая.
Жила себе как во сне, любила единственного приличного человека в ее
окружении, Ширяева. Говорила с ним о прекрасном и вечном. Мечтала стать
актрисой. Так и дожила бы до стародевичества, потому что Мария Афанасьевна
дама крепкого здоровья, а до ее смерти Ширяев все сидел бы в Дроздовке -
уехать не уехал бы и руки бы не попросил. С его позиции это, верно, было бы
безнравственно - понуждать тех, кто от тебя зависит. Беда в том, что человек
он больно щепетильный. Любил Наину Георгиевну страстно, а на целомудрие ее
не покушался. Хотя следовало бы, - вполголоса добавила монахиня. - Глядишь
бы, и жива была.
духовную дочь к порядку преосвященный. - И не отвлекайся, про дело говори.
он-то не щепетильничал. Вскружил барышне голову, соблазнил. Да, поди, и
нетрудно это было - дозрела так, что дальше некуда. Забыла про свои
актерские мечты, захотела стать художницей. Но к тому времени, когда в
Дроздовке появилась я, Париж и палитра уже были забыты, а Поджио брошен.
Наина Георгиевна ходила мрачная, молчаливая, держалась таинственно и
говорила загадками. Мне даже показалось, что она не в себе. Да так оно и
было. Раз уж не остановилась перед тем, чтобы собак убить, раз уж решилась
пренебречь бабушкиной жизнью, да и в самом деле чуть старушку в могилу не
свела, - значит, и впрямь влюбилась безо всяких пределов, до вытеснения всех
прочих чувств.
мыслью Пелагии. - Так он в Дроздовке только наездами бывал. Хотя мастер по
женской части известный. Конечно, мог совратить и, видно, совратил. Но при
чем здесь Вонифатьевы?
сначала был у соседей. Пил чай на веранде, рассказывал и о купце, и о
грядущей сделке. В ту пору гостил там и Бубенцов, у них с Донатом
Абрамовичем еще перепалка из-за староверческих обычаев произошла - мне про
это рассказывали. Потом, когда обиженный Сытников ушел...
Влюбленная, а вероятнее всего, уже и соблазненная девица (Бубенцов ведь в
Дроздовку и прежде наведывался) гуляла ночью по саду. То ли не спалось от
страстолюбия, то ли поджидала, когда предмет ее обожания вернется.
Подглядела, как он от трупов избавляется, и вообразила, что это некий
сатанинский ритуал, а Бубенцов - самый Сатана и есть. И поскольку любила его
безмерно, тоже решилась в сатанинское воинство податься! Бросилась бесу
этому на грудь, поклялась...
монахиня. - Вам бы романы для журналов писать. Ничего она ему не клялась, а,
надо полагать, от ужаса омертвела и ничем себя не выдала. Сколько раз она
при мне ему намеки делала - теперь-то их смысл понятен, однако Бубенцов
только улыбался и плечами пожимал. Видно, и вообразить не мог, что она про
все знает. И за Сатану она его вряд ли тогда же, в ночь преступления,
приняла. Сначала, вероятно, была растеряна, не знала, что думать и как
поступить. Но женская любовь способна оправдать все что угодно. Я помню, как
Наина Георгиевна сказала: "Любовь тоже преступление", налегая на слово
"тоже". Вот у ней что в голове-то было... Она решила защитить своего
возлюбленного. Потому и отраву собакам подсыпала. Я видела, когда Бубенцов
приехал, это уже при мне было, как она на него вначале смотрела: очень
странно, даже с отвращением. Но все вдруг переменилось, когда он про
зытяцкое дело заговорил. Я заметила и поразилась: Наина Георгиевна словно
воскресла. В оживление пришла, раскраснелась и на Бубенцова глядела уже
по-другому - с одним только обожанием и восхищением. Это до нее дошло, зачем
ему головы резать понадобилось. Вместо того чтобы устрашиться и в ужасе от
него отшатнуться, она в упоение пришла. Оказалось, что ее любимый - не
простой грабитель, а честолюбец гигантского размаха, играющий человеками,
как истинный демон. Вот что означали слова: "Владимир Львович, я не ошиблась
в вас". И из лермонтовского "Демона" продекламировала, а когда он про угрозы
и охрану заговорил, намекнула ему: "Лучшая стражница - это любовь". Давала
понять, что будет ему верной помощницей и защитницей, а он не догадался. -
Пелагия грустно вздохнула. - Женщина, настоящая женщина, самоотверженная и
не рассуждающая в любви.
любви для тебя больше нет. Умерла она, твоя любовь. А вместо нее дадена тебе
Любовь иная, наивысшая. И Возлюбленный иной, еще прекрасней прежнего. Ты -
невеста Христова. Помни об этом.
злодей, преступник, дьявол во плоти - это все она ему простила. Но не
простила того, чего не может простить ни одна женщина: нелюбви. Хуже -
холодного, оскорбительного равнодушия. Я, владыко, удивляюсь на Владимира
Львовича. По всему видно, что он привык во всех своих замыслах использовать
слабый пол и, надо полагать, отлично разбирается в женских душах. Как же он
со стороны Наины вовремя опасности не разглядел, проявил такую
неосторожность? Сначала она ему зачем-то понадобилась - может быть, из
каких-нибудь сложных видов на генеральшино наследство. А потом он, наверно,
додумался, как обойтись без татищевской внучки. Или же Наина показалась ему
чересчур утомительной со своей исступленной страстью и любовью к аффектам.
Так или иначе своей холодностью Бубенцов довел барышню до последней
крайности. Уже из одного этого ясно, что он не подозревал о ее
осведомленности и до поры до времени относил ее намеки на счет пристрастия к
позе и мелодраме. На суаре у Олимпиады Савельевны Бубенцов увидел одну
фотографию, которая повергла его в тревогу. Снимок как снимок, назывался
"Дождливое утро". Уголок парка после дождя: трава, кусты, осинка - ничего
особенного. Никто из прочих посетителей выставки на этот скромный этюд и
внимания не обратил, благо там были картинки куда как поэффектней. Но что,
если кто-нибудь рано или поздно пригляделся бы к этому опасному снимку? Его
требовалось уничтожить, а сделать это можно было, только прибегнув к
какому-нибудь отвлекающему маневру, чтобы следствие сразу повернуло совсем в
другую сторону.
При этом сфотографированная наутро после двойного убийства. Осинка, уже
обреченная, потому что ее корни были подрублены острой мотыгой, еще не
успела засохнуть и выглядела как живая. А самое главное - к деревцу была
прислонена сама мотыга, забытая убийцей. Или, может быть, лежала рядом в
траве - не знаю. Кто-то из обитателей Дроздовки или постоянных гостей мог
обратить внимание на эту странную деталь, сопоставить ее с непонятным
увяданием деревца, припомнить и затоптанный газон, и смерть Закусая - и
сделать опасные для преступника выводы.
вероятнее, что это сделала Наина Георгиевна.
этой фотографии?
только "Дождливое утро". Скандальные карточки с обнаженной Телиановой
преступника нисколько не интересовали. Но скандал пришелся Бубенцову кстати:
явное и очевидное подозрение падало на Ширяева.
набок, проверяя, все ли сходится, и, кажется, остался доволен. - Но,
решившись убить Телианову, Бубенцов пошел на огромный риск. Ведь в этом
убийстве Ширяева заподозрить уже не смогли бы - он как раз был на допросе в
полиции.
Наина Георгиевна объявила, что Степан Трофимович провел всю ночь с ней.
Рисковать же Бубенцов был вынужден, потому что во время "опыта" Наина
Георгиевна напрямую дала ему понять, что ей все известно и что покрывать его
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Махров Алексей
Корнев Павел
Курылев Олег
Орлов Алекс