опережающего разум воображения. Ему все больше и больше казалось, что этот
Лал, как покойный Ашер Эркин, был человеком, с которым можно поговорить.
прекрасные доброжелательные джентльмены - мистер Арнольд Беннет, мистер
Герберт Уэллс, обедающие в "Савое"... Олимпийцы, вышедшие из низших
классов. Такие милые. Такие серьезные. Настоящие англичане. Я был польщен,
что мистер Уэллс избрал меня слушателем его монологов. К тому же я был в
него влюблен. Конечно, со времен Польши тридцать девятого года мои
представления сильно изменились. Стали совсем другими. Как и мое зрение. Я
вижу, вы стараетесь разглядеть, что скрывается за этими темными стеклами.
Не беспокойтесь, там все в порядке. Один глаз выполняет свои функции. Как
в поговорке: среди слепых кривой - король. Уэллс написал рассказ на эту
тему. Не очень хороший рассказ. Во всяком случае, я нахожусь не среди
слепых, я просто крив на один глаз. Что же касается Уэллса... он был
писатель. Он писал, писал, писал.
остановился, между ними пробежало несколько молчаливых волн, содержащих
невысказанные вопросы. Вы? Нет, вы, сэр. Вы говорите! Лал внимательно
слушал. Была чуткость в этом волосатом создании, в животном блеске его
карих глаз, в благовоспитанности его полной внимания позы.
за всем этим?
сомневаетесь в ценности того, что Уэллс писал.
с дешевым книгопечатанием превращает бедных мальчиков в богатых и
могущественных. Диккенс стал богат. Шоу хвастал, что стал человеком после
того, как прочел Карла Маркса. Не знаю, правда ли это, но марксизм для
широкой публики сделал его миллионером. Если вы пишете для элиты, как
Пруст, вы не станете богатым, но если ваша тема - социальная
справедливость, а ваши идеи радикальны, вы будете вознаграждены
богатством, почестями и влиянием.
Сегодня я мрачен и болтлив. А когда я встречаю кого-либо, кто мне приятен,
я становлюсь прямо несносно болтливым.
Их стало слишком много. Это делает интеллектуальную жизнь человека
неуправляемой. Но я много думал о проблеме Уэллса - Шоу и о людях типа
Маркса, Жан-Жака Руссо, Марата, Сен-Жюста, о замечательных ораторах, о
писателях, начавших без всякого капитала, кроме капитала разума, и
достигших колоссального влияния. И обо всех остальных - о мелких
адвокатах, о читателях, очковтирателях, фельетонистах, об
ученых-любителях, прожигателях жизни, свободных художниках, либреттистах,
предсказателях судьбы, о шарлатанах и изгоях. О сумасшедшем провинциальном
адвокате, который потребовал голову короля и эту голову получил. Во имя
народа. Или о Марксе - студенте, университетском парнишке, писавшем книги,
которые покорили мир. Он действительно был замечательный журналист и
публицист. Как журналист, я в состоянии судить о мере его одаренности. Как
многие журналисты, он черпал материал из газетных статей, из европейской
прессы, но делал это исключительно здорово и писал об Индии или о
гражданской войне в Америке, не имея ни о том, ни о другом никакого
представления. Зато он был необычайно проницателен, пророчески догадлив,
он великолепно владел оружием полемики и риторики. Его идеологический
гашиш обладал мощным обаянием. Словом, вы понимаете, что я имею в виду:
люди завоевывают авторитет, гении из плебеев поднимаются сперва до
дворянских привилегий, а затем - до всемирной славы, и все это благодаря
тем благам, которые они, как все бедные дети, приобрели в результате
образования - благодаря азбуке, словарю и учебнику грамматики, благодаря
классикам. Наконец, воспарив над своими трущобами и мелкобуржуазными
гостиными, они обращаются к многомиллионным массам. Они-то и задают
условия; они произносят речи, а затем история следует за их речами.
Подумайте о войнах и революциях, на которые нас заранее подписали.
бунты, - сказал Лал.
потребовал, чтобы цивилизацию принесли в жертву его личным разочарованиям.
Он не превратился в объект культа, в особу королевского ранга, в великого
героя и вождя масс. Он не стыдился слов, а многие стыдятся.
писатели стали аристократами. Но, став однажды аристократом благодаря
своему искусству слагать слова, они чувствуют себя обязанными перейти от
слов к делам, к поступкам. Очевидно, для настоящей аристократии заменять
поступки словами постыдно. Посмотрите на карьеру мосье Мальро или мосье
Сартра. А еще раньше? Вспомните, как Гамлет, почувствовавший свое
унижение, восклицает: как шлюха, отвожу словами душу...
нужны старикам или юношам с рано состарившимся сердцем. Что ж, это
естественно для принца, отец которого был убит. Но когда люди из презрения
к бессильной и бесполезной болтовне шарахаются к благородным деяниям,
ведают ли они, что творят? Когда они призывают к кровопролитию и защищают
террор, когда они предлагают разбить все яйца, чтобы состряпать великий
исторический омлет, понимают ли они, к чему призывают? Когда они разбивают
зеркало молотком, воображая, что это способ его починить, смогут ли они
собрать воедино осколки? Мне не совсем ясно, какую пользу можно извлечь из
моего разоблачительного рассуждения. Ведь я не могу утверждать, что
человека во всей его сложности можно объяснить и проконтролировать. Я бы
не поручился, что человек - существо управляемое. Но вот Уэллс склонен был
верить, что это так. Он долго считал, что цивилизацию меньшинства можно
сделать доступной для многомиллионных народных масс и что это можно
осуществить в нормальных условиях. В пристойных, благородно-английских,
викторианских, эдвардианских, благоразумных, благодарных условиях. Но
Вторая мировая война привела его в отчаяние. Он начал сравнивать
человечество с крысами в клетке, которые ожесточенно кусают и грызут друг
друга. Действительно, все напоминало крысиные клетки. Очень напоминали.
Вот и все, что я мог бы сказать об Уэллсе. Да и вам он уже надоел, доктор
Лал, мне кажется.
ясно вы все изложили. У вас дар - выражаться сжато. Хотел бы я обладать
вашим талантом. Мне так этого не хватало, когда я писал свою книгу.
но я совершенно сбит с толку. Я ведь не знаю, куда миссис Эркин привезла
меня и где мы находимся. Вы что-то объясняли, но я не понял.
принадлежит моему племяннику доктору Арнольду Элии Гранеру. Он в настоящий
момент лежит в больнице.
человек. Он вывез нас из депортационного лагеря, меня и Шулу, и все эти
двадцать два года он заботился о нас с большой теплотой. Двадцать два
года, ни на день не забывая о нас, ни разу, ни словом не попрекнув.
заработать на жизнь. Я немного подрабатывал журналистикой, но вот уже
пятнадцать лет как это кончилось. Да это и был ничтожный заработок. За
последнее время я написал только статью по-польски о Шестидневной войне в
Израиле. Но мой проезд в Израиль оплатил доктор Гранер.
вещей. Честно говоря, большинство из них мне надоели.
чрезвычайно интересно.
плечами.
бы разговаривать?
продолжает коловращаться и углубляется в проблемы, несмотря ни на что. И
может быть, это делает жизнь более сносной, если позволить разуму
заниматься своим делом. Хотя я не вижу, с какой стати жизнь должна быть
сносной. Мы живем в критические дни. Но что поделаешь? Разум продолжает
крутить колесо мыслей.
что мне пришлось сделать одну работу для Всемирного технологического
института в Коннектикуте. Это крайне изощренное теоретическое
исследование, связанное с параметрами порядка в биологических системах, на
тему о самовоспроизводимости сложных механизмов. Хотя для вас это значит
не много, но я сторонник концепции "сигнал - отзыв", связанной с
возбуждением одновременных импульсов, и атомных теорий клеточной
проводимости. Поскольку вы упомянули Руссо, вам ясно, что человек мог
родиться свободным, а мог и не родиться свободным. Но я могу с
Панов Вадим
Прозоров Александр
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Беляев Александр