Чтение 41–й страницы книги ~Мои скитания~

команда по ночам была в развед-ке под самым туркой. Только через десять
дней, когда, по-видимому, все успокоилось, послали нас. Со мной по-шли
лучшие удальцы: Карасюта, Енетка и Галей-Галямов, татарин с Камы, лесоруб и
охотник по зверю. Пер-вые двое неутомимые ходоки, лошадь перегонят, а
тата-рин незаменимый разведчик с глазами лучше бинокля и слухом дикого
зверя, все трое великолепные стрелки. Мы вышли до солнышка, пообедали в
Цисквили, где на-ткнулись на одно смешное происшествие: на берегу ночью
выкинуло дохлого дельфина, должно быть убито-го во время перестрелки с
кораблями. Солдаты изреза-ли его на. куски, топили в своих котелках жир,
чтобы ма-зать сапоги. В теплый туманный день вонь в лагере стояла
нестерпимая, а солдатам все-таки развлечение, хотя котелки провоняли и долго
пахли рыбой.

Второе-- грустное: нам показали осколок снаряда, который после
бомбардировки солдаты нашли в лесу око-ло дороги в Озургеты, привязали на
палку, понесли как чудище двухпудовое с хороший самовар величиной и, подходя
к лагерю, уронили его на землю: двоих разо-рвало взрывом,-- это единственные
жертвы недавней бомбардировки.

Дорогу на Супси нам показали так:

-- Идите все по берегу, пока не наткнетесь на пост.

-- А сколько, примерно, верст?

-- Да часа в три дойдете. Только идите по мокрому песку, не
сворачивайте в лес, а то как попадете на тра-ву, провалитесь, засосет.

Мы шли очень легко по мокрому песку, твердо уби-тому волнами, и часа
через два-три наткнулись на бивуак. Никто даже нас не окликнул, и мы
появились у берегово-го балагана, около которого сидела кучка солдат и
игра-ла в карты, в носки, а стоящие вокруг хохотали, когда выигравший
хлестал по носу проигравшего с веселыми прибаутками. Увидав нас, все
ошалели, шарахнулись, а один бросился бежать и заорал во все горло.

-- В ружье! И не трудно было нас, оборванных, без погон, в папахах и
поршнях, испугаться: никакого приличного солдат-ского вида нет. Я успел
окрикнуть их, и они успокои-лись.

-- Пластуны, милости просим!

Кочетова, с которым уже встречались в отряде, я раз-будил. Он целыми
днями слонялся по лесу или спал. Я принес с собой три бутылки спирта, и мы
пробеседовали далеко за полночь. Он жаловался на тоскливую болот-ную
стоянку, где кроме бакланов, да бабы-птицы, раз-гуливавшей по песчаной косе
недалеко от бивуака, ниче-го не увидишь. Развлечения -- охота на бакланов и
толь-ко, а ночью кругом чекалки завывают, за душу тянут...

Между прочим, мы ужинали жареным бакланом и, чтобы не пахнул рыбой, его
на ночь зарывали в землю перед тем, как жарить.

Я уснул в балагане на своей бурке. Вдруг, чуть свет, будят.

-- Вашбродь, так что неприятель морем наступает, корабли идут.

Мы побежали, не одеваясь. Глядим, вдали в море какие-то два пятнышка.
Около нашего балагана собрались солдаты.

-- Галям, ты видишь? -- спрашиваю.

-- Два корабля, во какой дым валит. Я, дальнозоркий, вижу только два
темных пятнышка. Кочетов принес бинокль, но в бинокль я вижу немного больше,
чем простым глазом. Мы с Кочетовым обсужда-ем план зашиты позиции, если
будет десант, и постанов-ляем: биться до конца в случае высадки десанта и
по-слать бегом сообщить на Цисквили, где есть телеграф с Озургетами. Корабли
приближались, Галям уже видит:

-- Много народу на кораблях, вся палуба полный.

-- Должно быть, десант, -- говорит Кочетов, но тоже, как и все
остальные, народа не видит даже в бинокль. Но вот показались дымки, все
ближе и ближе пароходы, один становится боком, видим на палубе народ, другой
пароход немного подальше также становится к нам бор-том. Мы оделись. Кочетов
уже распорядился расположе-нием солдат на случай десанта и велел потушить
костры, где готовился обед. С моря нашего лагеря не видно, он расположен в
лощине на песчаном большом плато, по-росшем высоким кустарником, и шагах в
двадцати от бе-рега насыпаны два песчаных вала, замаскированных кустарником.
Это работа Кочетова. Нас пятьдесят человек. Солдаты Кочетова вооружены
старыми Карле, винтовка-ми с боем не более 1.000 шагов. У нас великолепные
берданки и у каждого по 120 патронов, а у меня 136. Паро-ходы стоят. Вдруг
на одном из них дымок, бабахнуло, над нами, высоко завыл снаряд и замер в
лесу... Другой, третий и все высокие перелеты. Уложили солдат по валу, я в
середине между взводами, рядом со мной Кочетов. Приказано замереть, чтобы о
присутствии войск здесь неприятель не догадался.

А выстрелы гремели. Один снаряд шлепнулся в вал и зарылся в песке под
самым носом у нас. Один разо-рвался недалеко от балагана, это был
пятнадцатый по счету. Бомбардировка продолжалась больше часу. Сол-датам
весело, шутят, рады -- уж очень здесь тоска одо-лела. Кочетов серьезен,
обсуждает план действия.

-- Ежели в случае, что десант...

-- Лодки спускают, -- говорит Галям.

Еще четыре самовара провыли над нами и замолкли в лесу, должно быть, в
болото шлепнулись.

А вот и десант... С ближайшего парохода спускаются две шлюпки, полные
солдат. Можно рассмотреть фески.

-- До моей команды не стрелять, -- говорит Кочетов. Обсуждаем:
подпустить на двести шагов и тогда от-крывать огонь после трех залпов в
одиночку на прицел, а там опять залп, по команде.

-- Бить наверняка, уйти всегда успеем!

-- Зачим уйти? штыками будем, -- горячится Галям и возбуждает смех
своим акцентом.

Две шлюпки двигаются одна за другой саженях в трехстах от нас, кивают
красные фески гребцов, побле-скивают ружья сидящих в шлюпках... На носу в
первой шлюпке стоит с биноклем фигура в красном мундире и в серой высокой
шляпе.

-- Англичанин, -- шепчет мне Кочетов и жалеет, что у него нет берданки.

Солдаты лежат, прицелившись, но дистанция слиш-ком велика для винтовок
старого образца. Ждут коман-ды "пли". Вдруг на левом фланге грянул выстрел,
а за ним вразброд все захлопали:

-- Дьяволы! -- бесновался Кочетов, но уже дело бы-ло непоправимо. А он
все-таки командует:

-- Пальба взводом, взвод пли,,.

И после нескольких удачных дружных залпов кричит:

-- Лупи на выбор, если долетит... Прицел на пятьсот шагов.

Для наших берданок это не было страшно. В лодках суматоха, гребцы
выбывают из строя, их сменяют дру-гие, но все-таки лодки улепетывают. С
ближайшего ко-рабля спускают им на помощь две шлюпки, из них пере-саживаются
в первые новые гребцы; наши дальнобойные берданки догоняют их пулями...
Англичанин, уплывший первым, давно уже, надо полагать, у всех на мушках
си-дел. Через несколько минут все четыре лодки поднима-ются на корабль. Наши
берданки продолжают посылать пулю за пулей.

Вот на другом закружились белые дымки, опять зауха-ло, опять завыли
"самовары", затрещал лес, раздались два-три далеких взрыва, первый корабль
отошел даль-ше и на нем опять заклубились дымки. После пятнадца-ти выстрелов
корабли ушли вглубь моря... Ни один из выстрелов не достиг цели, даже близ
лагеря не легло ни одной гранаты. Солдаты, как бешеные, прыгали по бере-гу,
орали, ругались и радовались победе. Кочетов напи-сал короткий рапорт об
отбитии десанта и требовал при-слать хоть одно орудие на всякий случай.
Когда оно бы-ло получено, я с моими охотниками вернулся к своей части.

x x x

Последний большой бой в нашем отряде был 18 янва-ря, несмотря на то,
что 17 января уже было заключено перемирие, о котором телеграмма к нам
пришла с опоз-данием на сутки с лишком. Новый командующий отря-дом,
назначенный вместо генерала Оклобжио, А. В. Ко-маров задумал во что бы то ни
стало штурмовать не-приступные Цихидзири, и в ночь на 18 января весь от-ряд
выступил на эту нелепую попытку.

Охотникам было поручено снять часовых, и мы, вброд перебравшись через
ледяную воду Кинтриши, бесшумно выполнили приказание, несмотря на
обледеневшие горы и снежную вьюгу, пронесшуюся вечером.

Ночь была лунная и крепко морозная. Войско все-таки переправилось
благополучно. Наш правый фланг уже продвинулся к Столовой горе, сильной
позиции, укреп-ленной, как говорили, английскими инженерами: глубокие рвы,
каждое место Перед укреплениями отлично об-стреливается, на высоких батареях
орудия, а перед рва-ми страшные завалы из переплетенных проволоками
ог-ромных деревьев, наваленных ветвями вперед. Промок-шие насквозь во время
переправы, в обледеневшей одеж-де мы тихо подвигаемся. Вдруг на левом фланге
вы-стрел, другой... целый град... Где-то грянуло орудие, и засверкали
турецкие позиции изломанными линиями огоньков с брустверов Самебы и
Кверики... Где-то влево слышно наше "ура", начался штурм... Ринулись и мы в
атаку, очищая кинжалами дорогу в засеке. Столовая го-ра засветилась огнями и
грохотом... Мы бросились в штыки на ошалевших от неожиданности турок, и
Столо-вая гора была наша...

Бой кипел на всем фронте при ярко восходящем солн-це на безоблачном
небе; позиция была наша; защитники Столовой горы, которые остались в живых,
бежали. Кар-тина обычная: трупы, стоны раненых, полковой доктор Решетов и
его фельдшера -- руки по локоть в крови... Между убитыми и ранеными было
много арабистанцев, этого лучшего войска у турок. Рослые красавцы в своих
белых плащах с широкими коричневыми полосами. Мы накинули такие плащи на
наше промокшее платье и со-гревались в них. Впоследствии я этот самый плащ
привез в Россию, подарил Далматову, и он в нем играл в Пензе Отелло и
Мурзука.

Бой кончился около полудня; день был жаркий, жур-чали ручьи от таящего
снега, и голубели подснежники.

К вечеру весь отряд, хоронивший убитых в братских могилах, узнал, что
получена телеграмма о перемирии. состоявшемся накануне в Сан-Стефано. Приди