- сказал подполковник Тиккеридж. - По тем или иным соображениям ей,
видимо, придается довольно серьезное значение.
генерал Пейджет находится в Лиллехаммере и что в Норвегии дела идут
хорошо. По окончании новостей начали транслировать музыку. Гай и де Сауза
сели как можно дальше от радиоприемника и в атмосфере, в которой запахи
примятой травы и жарящегося ростбифа ослаблялись запахами керосина и
разогретого чугуна, начали изучать "жизненно важные обязанности командира
подразделения".
ходовую часть автомобиля и запчасти к двигателю, чтобы облегчить
подготовку по вождению автотранспорта?
опаснее, чем без всякого камуфляжа?
хорошее, как и у вас?
готовить пищу в солдатских котелках?
за час до рассвета?
похоже н-а рекламирование полезных советов по достижению цели в различного
рода бизнесе: "Как завоевать внимание босса. Курс из пяти уроков", "Почему
_меня_ не продвигают?". Гаю то и дело попадались вопросы, которые мысленно
возвращали его к событиям последних трех недель.
обязанности вашего непосредственного начальника?"
что смог бы теперь выполнять обязанности заместителя командира роты
намного лучше Хейтера. Более того, недавно Гай узнал, что, когда его
назначат на новую должность, это вовсе не будет должность Хейтера.
мозговитость оказалась отнюдь не угнетающей. Такая репутация майора
объяснялась главным образом тем, что он читал романы Пристли и имел
необыкновенно неаккуратный внешний вид. Форма на нем была надлежащая и
всегда чистая, но почему-то она никогда не была по нему, и не по вине
шившего ее портного, а скорее потому, что майор в течение дня, казалось,
нет-нет да и менял свою конфигурацию. Сейчас его мундир кажется слишком
длинным, а через каких-нибудь несколько минут может показаться слишком
коротким. Карманы его всегда чем-то набиты. Носки на ногах почему-то
всегда собираются в гармошку. Он скорее походил на сапера, чем на
алебардиста. Но он и Гай пришлись друг другу по вкусу. Майор Эрскайн
говорил мало, но если уж говорил, то всегда с необыкновенной простотой и
откровенностью.
майор Эрскайн и Гай шли из роты в столовую вместе.
Я, пожалуй, _устрою_ ему это. И ему будет лучше, и мне приятнее.
начальнике, - продолжал майор. - А вам кто-нибудь когда-нибудь говорил,
"дядюшка", почему вас назначили всего-навсего командиром взвода?
назначить командиром роты. Но бриг заявил, что не хочет, чтобы _боевой_
ротой командовал кто-нибудь, кто не командовал до этого взводом. И я
вполне понимаю его. Штабная рота - совсем другое дело. "Дядюшка" Эпторп
останется в ней, пока не станет начальником хозяйственного отделения
адъютантско-квартирмейстерского отдела или кем-нибудь в этом роде. Ни один
из офицеров, имеющих временный чин и начинающих с высокой должности,
никогда не получит стрелковую роту. Вы же получите ее еще до того, как мы
попадем в действующие войска, если вы, конечно, не испортите свой
послужной список какой-нибудь сенсационной выходкой. Я решил, что должен
сказать вам все это на случай, если вы приуныли из-за назначения.
Гай, но наладить отношения с сержантом оказалось не так-то легко. Соумс
носил усы, подстриженные на гангстерский манер, и в нем было много такого,
что напоминало Гаю Триммера.
кандидатами на присвоение офицерского чина?"
предпринял для этого. Несколько дней назад он зашел в канцелярию-роты и
вручил майору Эрскайну листок бумаги, на котором была фамилия сержанта,
его личный номер и краткие сведения о прохождении службы.
отправил такую же бумагу на Хейтера, предложив его в качестве подходящей
кандидатуры для специального обучения на офицера связи в авиации,
независимо от предъявляемых к такому кандидату требований. Полагаю, что он
станет там полковником не больше чем через год. Точно так же и вы хотите
произвести Соумса в офицеры по той простой причине, что он очень
неприятный тип. Хорошенькая армия у нас будет этак года через два, когда
все это дерьмо проберется наверх.
пройдет тот или иной курс обучения.
известно об их личных качествах?"
далеко не всегда. У каждого было по меньшей мере три лица: нечеловеческое,
даже довольно враждебное выражение, когда подчиненный стоял по стойке
"смирно"; жизнерадостное и изменчивое, чаще всего шутовское, иногда
взбешенное, а иногда и печальное, когда во внеслужебное время подчиненные
направлялись гурьбой в какую-нибудь бригадную военную лавочку или спорили
о чем-нибудь в ротных палатках; и, наконец, третье выражение -
настороженная, но в целом дружелюбная улыбка, когда Гай разговаривал с
ними во внеслужебное время или во время перерывов в занятиях. Большинство
хорошо воспитанных англичан в те времена считали, что они наделены
исключительной способностью внушать низшим классам любовь и уважение к
себе. Гай не тешил себя такой иллюзией, но считал, что пользуется у
подчиненных ему тридцати человек довольно высоким авторитетом. Впрочем, он
особенно об этом и не заботился. Ребята просто нравились ему, и он желал
им всяческих успехов. Он выполнял свой долг и отношении подчиненных
настолько, насколько ему позволяли его скромные знания. Он был
безоговорочно готов, если возникнет необходимость, принести себя в жертву
ради них. Броситься на шипящую гранату, например, отдать им последнюю
каплю воды, совершить любой подобный поступок. Однако различия между ними
по их человеческим качествам Гай не проводил. Он отличал их друг от друга
не больше и не меньше, чем делал это в отношении офицеров-сослуживцев. Он
предпочитал майора Эрскайна молодому Джарвису, с которым жил теперь в
одной палатке, он питал уважение к де Саузе, но вместе с этим испытывал
некоторое подозрение к нему. Что же касается своего взвода, роты,
батальона и вообще всех алебардистов, то Гай питал к ним более теплые
чувства, чем к любому другому за пределами его семейного круга. Это,
конечно, не так уж много, но все же кое-что, за что можно было благодарить
бога.
составлявший суть самого пребывания Гая среди этих, не им выбранных
сослуживцев:
рядовые солдаты имеют об этом весьма туманное представление. "А
Бокс-Бендер ответил бы на этот вопрос достаточно четко? - подумал Гай. - А
Ритчи-Хук? Имеет ли он хоть малейшее представление, для чего нужно,
выражаясь его словами, "уничтожать и уничтожать" противника? А ответит ли
на этот вопрос сам генерал Айронсайд?"
скрыто от власть имущих.
страны нет. Генерал Пейджет сейчас в Лиллехаммере, и, согласно официальным
сообщениям, все идет хорошо. Но Гай знал, что дела идут плохо. Здесь, в
Пенкирке, у них не было хорошо информированных друзей, они не пользовались
доступом к разведывательным информационным документам, но восточные ветры
из Норвегии доносили сюда признаки провала.
Произнося вечернюю молитву, он сжимал в руке медальон Джервейса. Последняя
перед сном мысль Гая была для него успокоительной. Как бы плохо ни
чувствовали себя скандинавы оттого, что на их территорию вторглись немцы,
для алебардистов это событие было многообещающим. Несмотря на то что они
являлись специальными частями, предназначенными для проведения особо