Впрочем, я люблю такую жизнь, - сказал Панкс, прибавляя шагу. - Человек для
того и создан, чтобы заниматься делом.
мучило Кленнэма, и он промолчал в раздумье.
Есть среди них такие - из тех, что нанимают квартиры понедельно. Как приду,
сейчас начнут охать и жаловаться: "Мы бедные люди, сэр, всю жизнь гнем
спину, бьемся, трудимся, не зная ни отдыху, ни сроку". А я им на это: "А для
чего еще вы на свет созданы?" И разговор окончен. Потому что возразить тут
нечего. Для чего еще вы на свет созданы? Вопрос ясный.
жильцом. - Как я сам считаю, по-вашему, для чего я создан? Для дела и ни для
чего большего. Разбудите меня утром пораньше, дайте наспех проглотить
чего-нибудь, и за работу! Да нажимайте на меня хорошенько, а я буду нажимать
на вас, а вы еще на кого-нибудь. Вот вам и весь священный долг человека в
коммерческой стране.
знаю, как это сделать. - Тут он снова издал уже известное нам рокотанье, и
Артуру впервые пришло в голову, что это он так смеется. Удивительный человек
был мистер Панкс. Можно было предположить, что он говорит не вполне
серьезно, но сухой, отрывистый, резковатый тон, которым он выпаливал свои
суждения, словно это были искры, летевшие из топки, не допускал, казалось,
мысли о шутке.
коллекционирую, кроме объявлений о розыске наследников. Вот если это,
по-вашему, склонность, значит одна склонность у меня есть. Вы, кстати, не из
Корнуоллских Кленнэмов, мистер Кленнэм?
такая женщина, которая своего не упустит.
руки, но нет там такого Кленнэма, который мог бы эти руки подставить, -
сказал Панкс, доставая из кармана записную книжку и тут же снова ее пряча. -
Ну, мне сюда. Позвольте пожелать вам доброй ночи.
которую ему приходилось тащить, сразу наддал ходу и был уже далеко.
прошли вместе). У него было тяжело на душе, он чувствовал себя одиноким, как
в пустыне, и ему вовсе не хотелось окончить этот вечер в мрачных комнатах
материнского дома. Он повернул на Олдерсгейт-стрит и направился в сторону
собора св. Павла - его тянуло на людные, шумные улицы, где было много света,
где бурлила жизнь. Медленно, в раздумье шагая по тротуару, он вдруг увидел
толпу людей, двигавшуюся ему навстречу, и отступил к дверям какой-то лавки,
чтобы дать дорогу. В центре толпы несколько человек несли на плечах большой
темный предмет, и, когда они поравнялись с Кленнэмом, он увидел, что это
носилки, наспех сооруженные из створки ставен, а на носилках человеческая
фигура. Неподвижность этой фигуры, забрызганный грязью узелок в руках одного
из идущих рядом, забрызганная грязью шляпа в руках у другого - все
заставляло предположить несчастный случай, и обрывки разговоров, донесшихся
до Кленнэма, подтвердили это предположение. Дойдя до фонаря в нескольких
шагах от Кленнэма, носильщики остановились - понадобилось что-то приладить;
остановились и все остальные, и Кленнэм очутился в гуще толпы.
он у старика, который стоял рядом, качая головой, и явно не прочь был
вступить в беседу.
жди. Под суд бы их да оштрафовать хорошенько, тогда бы знали. А то несутся
со скоростью двенадцать миль в час, если не все четырнадцать. Удивительно,
что они каждый день людей не убивают, эти дилижансы!
дилижансы его пожалели, можете быть уверены.
обличительную речь к пользе всех, кто захотел бы ее слушать. Тотчас же
нашлись у него и единомышленники, главным образом из сочувствия к
пострадавшему. "Сущее бедствие, эти дилижансы, сэр", - сказал чей-то голос,
обращаясь к Кленнэму. "Вчера на моих глазах дилижанс чуть-чуть не задавил
ребенка", - отозвался другой. "А я видел, как дилижанс переехал кошку, -
подхватил третий, - а что, если б это была не кошка, а ваша родная мать?" И
все совершенно недвусмысленно намекали на то, что, если Кленнэм пользуется
каким-нибудь влиянием в общественных делах, он обязан употребить это влияние
на борьбу с дилижансами.
первым, - нам каждый вечер приходится спасать свою жизнь от этих дилижансов,
мы и знаем, что на перекрестках надо держать ухо востро, не то от тебя
только мокренько останется. Но каково бедняге-иностранцу, которому и
невдомек, что ему грозит!
чтобы лучше видеть.
сэр!", "Голландец, сэр!", "Пруссак, сэр!", и среди этих противоречивых
утверждений Кленнэм с трудом расслышал слабый голос, то по-итальянски, то
по-французски просивший пить. Однако его слова были истолкованы по-иному.
"Ах, бедняга! - зашумели кругом, - он говорит, что ему уже не оправиться; да
оно и не мудрено". Тогда Кленнэм попросил пропустить его поближе к
пострадавшему, сказав, что понимает его язык. Толпа тотчас же расступилась,
и Кленнэм очутился у самых носилок.
(Немедленно с десяток добровольцев бросились за водой.) - Вам очень больно,
друг мой? - спросил он по-итальянски у человека, лежавшего на носилках.
я рад услышать звуки родной речи.
мостовой. Слегка нагнувшись, Артур одной рукой приподнял голову лежавшего, а
другой поднес стакан к его губам. Смуглый мускулистый человечек, черные
волосы, очень белые зубы. Лицо живое, выразительное. Серьги в ушах.
час.
хоть я родился в Лондоне, чувствую себя здесь почти таким же чужим, как и
вы. Не падайте духом. - Он обтер незнакомцу лоб, осторожно поправил куртку,
которой было покрыто скорчившееся на носилках тело, и выпрямился, но, поймав
обращенный на него умоляющий взгляд, поспешил прибавить: - Я не покину вас,
пока вам не окажут необходимую помощь. Мужайтесь! Какие-нибудь полчаса, и вы
почувствуете себя гораздо лучше.
и когда носилки снова подняли и понесли, он свесил правую руку вниз и
покачал в воздухе указательным пальцем.
пострадавшего ласковым словом. Вскоре они дошли до больницы св. Варфоломея,
находившейся неподалеку, куда, однако, не впустили никого, кроме Кленнэма и
людей, несших носилки. Пострадавшего деловито и хладнокровно уложили на
стол, и его стал осматривать врач, явившийся молниеносно, как само
Несчастье.
по-вашему, тут что-нибудь опасное?
вкусом и удовольствием, - а уж потом скажем.
руками, так и этак, сверху и снизу, вдоль и поперек, одобрительно кивая и
делясь особенно интересными наблюдениями с подоспевшим коллегой; потом,
наконец, похлопал пациента по плечу и сказал:
раз мы ему ногу оставим.
принялся целовать руки и у переводчика и у врача.
созерцание своего еще недоконченного шедевра. - Да, пожалуй. Сложный перелом
бедра и вывих колена. Первоклассные случаи, и то и другое. - Он снова
ласково похлопал пациента по плечу, как бы желая выразить свою
признательность этому славному малому, сумевшему сломать ногу таким
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Ильин Андрей
Махров Алексей