пришли!
как он сказал. Они поднялись еще несколько шагов и сразу очутились на
прямой широкой дороге, а прямо перед ними зеленел спокойный, как в сказке,
ровный лужок, поросший невысокой травкой, и белела кладбищенская стена.
склепы - странные кубы и прямоугольники из желтого известняка. Так строят
только для покойников. Но рядом стояли черные кипарисы, и все равно было
красиво. Он посмотрел на все это, затененное легкими прозрачными
сумерками, похожими на дымчатое стекло, и подумал: "И дернул меня черт
притащить ее сейчас. Ведь минут через двадцать совсем стемнеет. Уж
подождать бы утра и подняться с другой стороны".
тут на дороге - большая четырехугольная мраморная глыба.
с одной стороны она была обтесана, ее, видно, тащили сюда, но почему-то не
дотащили до стен кладбища и бросили. Почему? Может, революция подошла и
живым стало уже не до мертвых?
да торчит. Что ж, пойдем, пожалуй?
стемнело, тогда она поднялась и сказала: "Идем".
увидели в этом провале ночь. В ней перемешалось все: и чернота земли, и
густота кустарников, и лиловатость мрамора, и ангелы, и небо с крупными
синими звездами, и верхушки деревьев, и за деревьями как бы наискось
повешенное море, а по небу быстрые лиловатые вспышки. Он вынул из кармана
фонарик - лиловый лучик скользнул по траве и рассеялся, не долетев до
стены.
первую могилу, как что-то ухнуло и застонало. Она сдавила его ладонь. Он
тихо засмеялся и похлопал ее по руке.
должно быть до черта. Вон ведь какие апартаменты. - Он осветил овальное
узорное окошко с разноцветными стеклами и бронзовыми пальмами вместо
решетки. И вдруг его рука дрогнула: высокий худощавый старик в синем
комбинезоне появился из-под земли, стоял перед ними и неподвижно смотрел
на них.
ночь? Вечер! А я вот что смотрю: вы ведь с этой стороны поднимались?
никак ходить нельзя. Свалишься - костей не соберешь. В прошлом году двое
насмерть расшиблись. Милиция нам строжайше запретила! Здесь все скрозь
сыпется.
и слегка потерла подбородком его плечо.
Нет, они есть, да вы ими пренебрегли. Вот что! Ну а если свалились и на
дороге лежат, то все равно. Там надпись черным по белому: "Проход
воспрещается".
наверно, что так! Это третью мою заграду они ниспровергают! Ну, хулиганы!
Ну, подлодочники! До всего-то им дело! Стоит памятник. Так он, может, сто
лет тут простоял. Его ни белые, ни красные, ни зеленые не трогали, так
нет, пришел герой из ваших, ученый в белом костюме, сел под него, вынул
бутылку, хватил стакан-другой, и - все! Растянулся! Встал через два часа,
уставился, как баран, смотрит: ангел с крестом. Смотрел, смотрел да как
швыркнет башмаком - стоит! Он его - спиной! Стоит! Так он задом уперся,
пыхтел, пыхтел, аж посинел - здоровый ведь боров, пьяный! Все стоит ангел.
Тут уж такое горе его взяло - такое горе! Повернулся от памятника и не
знает, что же ему делать? И выпить нет! - хоть плачь! Увидел меня: "Дед,
достань поллитра!" "Нет, - говорю, - водки у нас нет: покойникам не
подносим и сами не пьем. А что ж, - говорю, - вы остановились-то? Спиной
его лупили, задницей перли, давай теперь лбом - вон он у вас какой! может,
свалится". "А, - говорит, - все равно все это на снос!" Вот какие
попадаются ученые! А что это вы так припозднились? Сюда надо приходить,
пока солнышко высоко. Вы что, так гуляли и забрели или посмотреть пришли?
тем же тоном - легким, смешливым, добродушно-старческим, и было видно, что
ему на все про все наплевать, и на то, что кто-то пойдет по такой дороге,
а потом и костей своих не соберет. Зыбин ответил, что нет, они не гуляли и
забрели, а пришли специально взглянуть на кладбище.
что посмотреть. Ну как же? Здесь один такой выдающийся памятник есть, что
его в музей хотят взять. - Зыбин сказал, что именно из-за этого памятника
они пришли сюда. - Так вы не туда идете! Вы сейчас совсем заплутаетесь!
Стойте-ка, я вас сейчас провожу.
не то в землю провалился. Лина стиснула руку Зыбина, но старик уже вылезал
откуда-то из-под земли. В руках его был большой закопченный фонарь. "Ну,
пойдем", - сказал он. Фонарь он нес, как ведро, махал им, и тени от этого
шарахались в разные стороны. Освещалось только то, что под ногами: трава,
земля, а впереди была все равно темнота.
большим, длинным, похожим на склад. Одно окно горело снизу желтым
керосиновым светом.
вот и живем. Там у меня инструменталка, а тут жительство. Двое нас: я да
садовник Митрий Митрич, такой же старичок, как и я. Тому уже восьмой
десяток давно пошел.
был. Когда-то на островах у графа Полюстрова служил и на все высочайшие
банкеты цветы доставлял. Его в Царское сманивали - не пошел. Мол, тут и
дед мой кости сложил, и отец, и я тут же с ними. Да вот видишь, не вышло.
Как в гражданскую тут застрял, так и остался. Вот вместе теперь живем.
издевательский, как будто он рассказывал и в то же время приглашал
посмеяться над рассказом.
заморгали. - Злым людям тут делать, гражданочка, нечего. Чем тут
поживишься? Вот только уж алкоголик затешется с пьяных глаз - это да!
Такое приключение бывает! А так - все больше парочки, - и он слегка мигнул
фонарем на них обоих.
значит, из могил выходят да кровь сосут! - Он вдруг засмеялся и покачал
головой. - Нет! Оттуда, гражданочка, никто не выйдет. Там дело вполне
крепкое! Зароют, камнем придавят, и все! Как не жил на свете! Мертвый
человек - он самый безвредный! Это живые все шебаршатся, хватают, к себе
тянут, и все - "мало, мало, дай еще! Давай мне еще и это!". А мертвый сам
с себя все раздает. А как останется один скелет - это уж, значит, точно,
раздал все нажитое - одну основу себе оставил. Она уже его собственная! От
матери! Вот так, молодые люди! - Он говорил и весело глядел на них обоих.
Зыбин заметил, как Лину вдруг передернуло, у нее сейчас было осунувшееся и
сразу как-то похудевшее лицо. Старик, видимо, был дока - он знал толк в
таких разговорах и любил их.
слегка обнял ее сзади. Она прильнула еще ближе.
- Природа! Закон! Закон-с природы! Из земли создан, в землю и отойдешь.
Чего ж страшиться-то? Удивляюсь! Особенно вам, ученым, удивляюсь! Учатся
всякому природоведенью, синтаксису, а ведь доведись что - хужее самого
черного мужика. Ей-богу, хужее! Вон внучок у меня в седьмой класс зимой
пойдет, журналы читает, как что - "ты, мама, отсталая, сейчас так уж не
говорят". Такой научный! А был он у меня раз, припозднился - я аккурат ему
силок мастерил - и лег тут. Утром выбег по своему делу, смотрю, через
сколько-то бежит - лица на нем нет! Что такое? "Деда, деда, там мертвяк
из-под земли вылез!" - "Где мертвяк? По какому случаю? А ну, пойдем,
взглянем". - "Нет, нет! Я не пойду!" Вон какой ученый! - старик опять
засмеялся. - Вышел я, верно, кто-то скребется, решетку у могилы
раскачивает. Подошел, а он уже весь облевался и на памятник лезет. А
грязный, а страшный, а весь в земле! Ну правда, вурдалак! Это он, значит,
тыкался, тыкался, тыкался в решетку, только башку расшиб. Так он сообразил
- на памятник полез, чтоб, значит, оттуда, сверху за решетку сброситься.
Вот до чего допиться можно! Такие приключения тут - да, случаются. А все,
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Майер Стефани
Прозоров Александр
Шилова Юлия