правах наследства.
немного подумать. Я не могу так сразу сказать, найдется ли у нас
подходящая работа. Начать с того, что мы не, можем платить вам столько,
сколько вы получаете здесь, - предупредил он.
заработок, а сама возможность служить у дяди. - Я не могу надеяться на
большое жалованье, пока не сумею его заслужить.
предприятии, или мы найдем, что вы нам не подходите. Надо сказать, не
всякий способен к такой работе.
всегда думал, что подойду вам, - с первого раза, как услышал о вас и о
вашем огромном предприятии.
его успехи - идеал для этого юноши.
времени. Но я пробуду здесь еще дня два и все обдумаю. Может быть, я и
сумею что-нибудь для вас сделать. Пока ничего обещать не могу.
насколько было возможно при данных обстоятельствах, и что из этого может
выйти толк, горячо поблагодарил дядю и поспешно вышел.
сообразительности может быть полезен на фабрике не хуже всякого другого, а
также продумав надлежащим образом значение этого шага для своего
семейства, Сэмюэл Грифитс сообщил племяннику, что, как только у него на
фабрике появится какая-нибудь вакансия, он охотно его известит. Но он не
может обещать, что такая возможность появится немедленно. Клайду придется
подождать.
него найдется местечко на дядиной фабрике и найдется ли вообще.
сыном, решил, что Клайду следует изучить дело, начиная с самых основ или,
во всяком случае, с подвала фабрики: там декатировались ткани, необходимые
для выделки воротничков, и именно в этот подвал прежде всего попадали
новички, желавшие изучить технику производства в целом. Но так как Клайд
должен был существовать только на свои средства и притом не слишком
бедствовать (это было бы несовместимо с положением семейства Грифитс в
Ликурге), порешили назначить ему щедрое вознаграждение - для начала
пятнадцать долларов в неделю.
невелика (не для обыкновенного ученика, а для Клайда как родственника), но
оба они были люди деловые, вовсе не склонные к благотворительности по
отношению к тем, кто на них работал, и полагали, что чем ближе к границе
нужды и лишений стоит новичок на их фабрике, тем лучше. И тот и другой
относились нетерпимо к социалистической теории о капиталистической
эксплуатации. Оба считали необходимым существование социальной лестницы,
чтобы по ступеням ее стремились подняться люди низших классов. Касты
неизбежно должны существовать. Пытаться сверх меры помогать кому-либо,
хотя бы даже и родственнику, - значит безрассудно подрывать самые основы
общества. Когда имеешь дело с личностями и классами, которые в
общественном и материальном отношении стоят ниже тебя, надо обращаться с
ними согласно привычным для них нормам. И лучшие нормы - те, которые
заставляют ниже стоящих ясно понимать, как трудно достаются деньги и как
необходимо для всех, кто участвует в единственно важном, с точки зрения
обоих Грифитсов, деле - в производстве материальных ценностей, - полное,
подробнейшее и практическое знакомство с техникой данного производства.
Поняв это, они должны приучить себя к трезвой жизни и к самой строгой
экономии во всем. Это благотворно скажется на их характере. Именно так
закаляются умы и души людей, которым суждено подняться по ступеням
общественной лестницы. А те, кто на это не способен, должны оставаться на
своем месте внизу.
Клайду, и Сэмюэл Грифитс сам написал ему в Чикаго и сообщил, что он может,
если пожелает, приехать в ближайшее время. Но он должен заранее, дней за
десять, письменно известить о своем приезде, чтобы можно было вовремя все
подготовить. В Ликурге он должен явиться на фабрику, в контору к мистеру
Гилберту Грифитсу, и тот о нем позаботится.
место у дяди ему обеспечено и что он отправляется в Ликург. Вот теперь он
постарается добиться настоящего успеха. Мать ответила ему длинным письмом,
убеждая его тщательно следить за своим поведением и быть очень, очень
осторожным в выборе друзей. Плохие знакомства - корень почти всех
заблуждений и падений у таких честолюбивых юношей, как он. А если он будет
избегать общества легкомысленных и развращенных юношей и девушек, все
будет хорошо. Молодому человеку с внешностью и характером Клайда так легко
сбиться с пути под влиянием какой-нибудь дурной женщины. Он и сам знает,
что случилось с ним в Канзас-Сити. А он еще молод и теперь собирается
работать у такого богатого и влиятельного человека, который может, если
пожелает, многое для него сделать. И пусть он почаще пишет ей о том, как
складывается его новая жизнь.
прибыв туда, он не пошел сразу на фабрику, поскольку дядя не назначил ему
определенного часа; вместо этого он снял комнату в единственном крупном
отеле города, носящем название "Ликург".
жить и работать, и какое положение занимает здесь его дядя; он рассчитал,
что располагает достаточным количеством свободного времени, - такой
случай, пожалуй, не скоро представится после того, как он приступит к
работе, - и решил пройтись. Он вышел на Сентрал-авеню - подлинное сердце
Ликурга; тут ее пересекало несколько наиболее оживленных улиц: эти
кварталы составляли деловой и торговый центр - здесь была сосредоточена
вся жизнь и все развлечения Ликурга.
5
мир, к которому он привык за последнее время. Все здесь было гораздо
меньших размеров. Вокзал, откуда он вышел всего полчаса назад, был мал и
скучен, и ясно было, что его покой не нарушается слишком большим
движением. Фабричный район, расположенный как раз напротив центральной
части города на другом берегу реки Могаук, оказался просто-напросто
скоплением красных и серых зданий, над которыми то тут, то там возвышалась
фабричная труба; этот район соединяли с городом два моста, их отделяло
друг от друга примерно с полдюжины кварталов; один мост был у самого
вокзала - на нем было довольно большое движение, - и тут же проходила
трамвайная линия, которая затем следовала всем изгибам Сентрал-авеню.
магазинами, оказалась улицей очень оживленной, заполненной пешеходами и
автомобилями. Наискосок от отеля, - на Сентрал-авеню выходили его широкие
зеркальные окна, за которыми виднелись пальмы, колонны и расставленные
между ними кресла, - возвышался большой мануфактурный магазин "Старк и
Кь", солидное четырехэтажное здание из белого кирпича, длиною не менее ста
футов; в ярко освещенных витринах были выставлены самые модные новинки. А
дальше - другие большие магазины, еще один отель, автомобильная выставка,
кинематограф.
центра, на, широкой, обсаженной деревьями улице; по обе стороны ее стояли
красивые особняки; любой из них казался гораздо просторнее, удобнее,
спокойнее и даже величественнее, чем все дома, какие когда-либо видел
Клайд в своей жизни. Словом, ему достаточно было беглого взгляда, чтобы
понять, что хоть это и улица небольшого города, но она совсем особенная -
улица богатства и даже роскоши. Сколько здесь внушительных, кованого
железа оград, окаймленных цветами дорожек, расположенных группами деревьев
и кустов, сколько дорогих, красивых автомобилей ожидают у входов или
мчатся по улице! А в магазинах по соседству, близ Сентрал-авеню и торговых
кварталов, где начинается эта просторная и красивая улица, выставлены
такие дорогие, шикарные вещи! Они, конечно, предназначены для
состоятельных людей с изысканным вкусом: автомобили, драгоценности, тонкое
белье, кожаные изделия, мебель...
быть, его дом еще больше, еще красивее?
найти фабрику, - наверно, она в той части города, за рекой. Как ему
держаться, что говорить? Какое место даст ему дядя? В письме дядя упомянул
о своем сыне Гилберте. Что за человек этот Гилберт, его двоюродный брат?
Что он подумает о нем, Клайде?
Сэмюэла Грифитса. Это было огромное шестиэтажное здание из красного
кирпича, около тысячи футов длиною. Оно чуть ли не все состояло из окон,
по крайней мере та часть, которая была недавно пристроена специально для
производства воротничков. Старая часть, как узнал впоследствии Клайд,
соединялась с новой несколькими крытыми переходами. Южные стены обоих этих
зданий выходили на берег реки Могаук. С этой стороны вдоль Ривер-стрит
было несколько дверей, примерно через каждые сто футов, и у каждой стоял
сторож в форменной одежде. Все входы в здание были пронумерованы; под
первым, вторым и третьим номерами стояла надпись: "Только для служащих",
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Акунин Борис
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс