библиотеки. Шифер, должно быть, упал ему на спину. Он не может двигаться.
Дона. Когда я вошел, она подняла глаза.
задержались? Если бы вы были здесь, этого не случилось бы.
именно, я не мог вспомнить.
вместе. Мне невыносимо видеть, как он умирает.
письме, погребенном глубоко под гранитной плитой, не о бедном умирающем
Доне, чье обмякшее, вытянувшееся тело неподвижно лежало между нами. Думал я
только об одном. О том, что впервые с тех пор, как Рейчел приехала в мой
дом, она скорбит не об Эмброзе, а обо мне.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
горло. Дон умер незадолго до полуночи. Я вынес его и накрыл труп: мы решили
вместе похоронить его на следующий день в саду. Когда я возвратился,
библиотека была пуста - Рейчел поднялась наверх. Я прошел по коридору в
будуар. Она сидела, устремив взгляд в огонь, глаза ее были влажны. Я сел
рядом с ней и взял ее руки в свои.
боли.
мальчик в свой день рождения открывает праздничный пирог, и он лежит в нем,
положив голову на лапы. Эта сцена часто стоит у меня перед глазами.
исполнится двадцать пять лет. Знаете, что произойдет в этот день?
говорила мне мать, когда я была молода. А чего желаете вы, Филипп?
имущество семейства Эшли выйдут из-под опеки Ника Кендалла. Они станут
моими, и я буду волен распоряжаться ими по своему усмотрению. Жемчужное
колье, другие драгоценности, которые сейчас лежат в банке, - - все это я
смогу отдать вам.
их для своей жены. Я знаю, пока у вас нет желания жениться, но, возможно, вы
передумаете.
осмеливался. Вместо этого я наклонился, поцеловал ей руку и отошел.
ваши. И не только драгоценности, а все. Дом, деньги, имение. Вы это
прекрасно знаете.
спинку кресла. Ее пальцы начали нервно теребить кольца.
свыклась.
знал, что делать.
затуманенные горькими воспоминаниями.
рождения, я должна буду вас покинуть.
когда у меня в голове созрел план, слова эти почти не имели значения.
оставил завещание, по которому все имущество переходило бы к вам в
пожизненное владение при условии, что, пока вы живы, я буду присматривать за
имением и управлять им для вас?
О, Филипп, как вы можете задавать такие вопросы?
смысле, держали бы меня у себя на службе? Мы жили бы здесь вместе, как живем
сейчас?
тогда все было бы иначе. Не надо сравнивать.
обстоятельствах мое пребывание в вашем доме выглядит весьма двусмысленно
просто потому, что я женщина. Ваш крестный первый согласился бы со мной. Он
ничего не говорил, но я уверена: он считает, что мне пора уезжать. Если бы
дом был моим, а вы, по вашему выражению, состояли бы у меня на службе, все
выглядело бы совершенно иначе. Я была бы миссис Эшли, а вы - моим
наследником. Но вышло так, что теперь вы - Филипп Эшли, а я -
родственница, живущая вашими щедротами. Между тем и другим огромная разница,
дорогой.
важности. Что случилось с завещанием?
оставляет все имущество вам?
видимо, осталось неподписанным и, следовательно, с точки зрения закона,
лишено юридической силы. Зайду еще дальше в своих предположениях и скажу,
что завещание находится здесь, при вас.
взгляд на небольшое бюро, затем на стену и снова на меня.
Завещание не было подписано.
пожалуй, встревожена. Она встала с кресла, подошла к бюро и, помедлив в
нерешительности, снова взглянула на меня.
оставить прошлое в покое? В тот вечер в библиотеке вы обещали, что мы так и
сделаем.
сделанном мною днем у гранитной плиты. К добру или к беде, но я решил
прочесть письмо Эмброза. Теперь ей предстояло принять решение. Она достала
ключ и открыла выдвижной ящик бюро. Из ящика она вынула лист бумаги и
протянула его мне.
письмо, которое я прочел днем. На месте даты значился ноябрь позапрошлого
года - к тому времени они были женаты семь месяцев. Заголовок гласил:
. Содержание было именно таким, как он описал в
письме ко мне. Имение и все имущество отходило к Рейчел в пожизненное
владение с условием, что я буду управлять ими при ее жизни, и после ее
смерти переходило к старшему из детей от их брака, а в случае отсутствия
таковых - ко мне.
равнодушному тону могло показаться, будто ей это совершенно безразлично. -
С прошлым покончено, Филипп, и нет смысла говорить о нем.
кресле, подперев голову рукой.
хотя каждое слово, которое мне пришлось произнести, вызывало у меня
отвращение, я все-таки заставил себя обратиться к ней с вопросом. Перо
скрипело по бумаге; снятие копии с завещания было не более чем предлог: я
мог не смотреть на нее.
какие-нибудь соображения, почему Эмброз именно в этом месяце составил
завещание? Ведь вы обвенчались в апреле.
испытывает хирург, зондируя едва затянувшуюся рану.