выглянула в окно, тусклое небо снова было голубым, облака рассеялись, а
воздух наполнился неповторимым летним сиянием и теплотой, совсем как в те
далекие дни, когда, беззаботная и счастливая, она удила в ручье рыбу.
одиночестве и послала за Гарри. К Гарри уже почти вернулись его прежние
бодрость и самодовольство. Войдя в комнату, он громко окликнул собак,
уверенно подошел к жене, сидящей перед зеркалом, и чмокнул ее в шею.
он. -- На завтра намечена казнь пирата. Мы должны еще обсудить кое-какие
детали с Годолфином и Юстиком. Разве тебе не интересно посмотреть, как его
повесят? Если начать пораньше, скажем часов в девять, и сразу после этого
выехать, то к вечеру мы как раз успеем в Лондон.
собираемся наказать негодяя, который прикончил беднягу Рокингема и чуть не
убил тебя. Неужели тебе не хочется с ним расквитаться?
видел.
нему после твоего отъезда.
слугами!
верхом?
же это будет за жизнь, если муж и жена перестанут понимать друг друга?
запутался, черт возьми. Я знаю только одно: я готов отдать все на свете,
чтобы ты наконец стала счастливой, но убей меня Бог, если я понимаю, как это
сделать. Я ведь вижу, Дона, что крошечный Джеймсов ноготок для тебя в тысячу
раз дороже всех моих ласк. А что остается человеку, которого разлюбила жена?
Наливаться пивом и просиживать ночи за картами -- вот и все развлечения.
стану старше и, может быть, чуточку мудрей.
меня и такая устраиваешь.
историю о птицах. Я тогда ни слова не понял, да и сейчас, честно говоря,
понимаю не больше. Может быть, ты объяснишь, что ты имела в виду?
в конце концов вырвалась из клетки. Давай поговорим о чем- нибудь более
существенном. Ты согласен уехать сегодня?
страшно не нравится. Приезжай побыстрей в Оукхэмптон, я буду тебя ждать.
Постарайся не задерживаться.
сообщила ей о внезапном изменении планов. В доме поднялась суматоха: слуги
увязывали тюки и коробки, складывали одежду, готовили еду на дорогу; дети,
довольные любой переменой, вносящей разнообразие в их монотонную жизнь,
бегали по комнатам, как шаловливые щенята. .
обедать со взрослыми. Генриетта скакала вокруг стола, словно маленькая фея,
радуясь тому, что Гарри будет сопровождать их карету верхом. Джеймс сидел на
коленях у матери, время от времени делая попытки положить ноги на стол, а
когда она наконец позволила ему это, огляделся вокруг с таким победным
видом, что Дона не удержалась и расцеловала его в обе щеки. Их веселье
передалось и Гарри. Он начал рассказывать им о Хэмпшире и о том, как
прекрасно они будут там жить в оставшиеся летние месяцы.
только попозже.
пледы, подушки, корзины для собак. Лошадь Гарри грызла удила и била копытом.
похлопывая себя хлыстом по сапогу, проговорил Гарри. -- Объясни ему
как-нибудь мой внезапный отъезд.
пристально всматриваясь в нее. -- Почему ты не можешь поехать с нами? Ну да
ладно, поступай как хочешь. Встретимся завтра вечером в Оукхэмптоне. Я
закажу для тебя экипаж, когда будем проезжать через Хелстон.
нетерпеливо рвалась вперед, и повернулся к Доне:
Может быть, ты еще больна и не хочешь в этом признаваться?
первый день, когда зашел тебя проведать. В них появилось какое-то непонятное
выражение, которого я никогда раньше не видел.
Должно быть, это видно и по глазам.
просто болван и так и умру, не поняв, что с тобой случилось.
не спеша покатила карета. Дети выглядывали из окон, улыбались и посылали ей
воздушные поцелуи. Затем дорога сделала поворот, и они исчезли из виду.
казался унылым и заброшенным, он словно по-стариковски предчувствовал, что
пройдет немного времени -- и кресла затянут чехлами, окна закроют ставнями,
двери запрут на засовы и он снова останется один и будет тихо дремать в
темноте, с тоской вспоминая о солнце, о лете и о веселых голосах.
недель назад, следя за полетом бабочек, когда перед ней впервые предстал
лорд Годолфин, так внезапно, что она не успела привести себя в порядок и
вынуждена была принимать его в мятом платье и с цветком в волосах. А вон
там, в лесу, она собирала колокольчики -- теперь они уже отцвели. И бурый
папоротник, доходящий ей почти до пояса, был тогда свежим и
изумрудно-зеленым. Ах, как быстро все подросло, как быстро созрело и как
незаметно исчезло! Что-то подсказывало ей, что она никогда больше не увидит
этой красоты, никогда не пройдет по этой лужайке, никогда не вернется в
Нэврон. Но что бы ни случилось, частица ее все же останется здесь: легкий
след, убегающий к ручью, не видимый глазом отпечаток руки на дереве, трава,
примятая в том месте, где она когда-то лежала... И может быть, через
много-много лет какой-нибудь странник забредет сюда и, вслушиваясь в тишину,
различит невнятный шепот, увидит смутный отблеск грез, привидевшихся ей
однажды жарким летним днем.
оседлать коренастую лошадку, пасущуюся на лугу, -- она хочет покататься
верхом.
22
домику, притаившемуся в лесной чаще ярдах в ста от дороги. Она почему- то
сразу решила, что это именно то, что ей нужно. Проезжая здесь однажды в
карете, она обратила внимание на молодую красивую девушку, стоявшую в
дверях, и заметила, как Уильям, правивший лошадьми, поднял руку и помахал ей
в знак приветствия кнутом.
румянцем девушку и изысканный поклон Уильяма, не подозревавшего, что за ним
наблюдают.
что, если она ошиблась? Тем не менее она соскочила с лошади, подошла поближе
и постучала в калитку. В садике за домом раздался какой-то шум, в дверях
мелькнула женская фигура. Затем дверь с грохотом захлопнулась и послышался
звук запираемых засовов. Дона постучала еще раз и, не получив ответа,
крикнула:
появился Уильям. Из-за его плеча выглядывало румяное женское лицо.