исчезает в промоинах и километра два течет под землей. Можете сходить и
туда. К вечеру вернетесь - кричите. С этого конца озера голос нам слышен, да
и видно неплохо.
же они стали лучше за наш путь, на Рице уже не ссорились. Да и кто теперь
будет нам "оттенять" наше счастье?
переходим Юпшару по плотно закупорившим ее исток бревнам.
глыбами. Попадаются заплывшие смолою зарубки в виде крестов - их делали
монахи. Изменился самый воздух - он здесь ароматный, густой, осязаемый. Нас
окружают уже не пихты, а высокие солнечные сосны - кто же еще, кроме сосен,
мог ужиться на этом безводном нагромождении ноздреватых глыб, рухнувших
когда-то с Пшегишхвы? Сомнения нет, мы идем по обвальному хаосу. Камни
разные - есть с чемодан, а есть и с двухэтажный дом. Уже полторы сотни
метров под нами, и сквозь редкие стволы сосен внизу различается матовая
гладь малахитовой Рицы. Еще одно подтверждение завета: на каждое любимое
место надо посмотреть сверху.
почему-то дугообразно загнуты вниз, а каждая ветвь в отдельности закручена
вдоль своей оси, как штопор. Упавшие ветки, валяющиеся под ногами, скручены
так, точно их жгутом выжимали прачки...
коренной хребет, поросший пихтами. Какое же озеро на хребте? Нет, надо
держаться левее, ближе к соснам. Но левее уже нет тропы. Начинается отнюдь
не безопасная гимнастика: прыгаем с глыбы на глыбу, продираемся через
кустарники. Камни настолько оголены, щербаты, оскалены, что упасть - значит,
разбить голову, поломать руки-ноги. Лезем час, другой - нет и намека на
озеро. Всеволод залезает на сосну, но и с высоты не может понять, где
прячется Малая Рица.
хребта, поросшего пихтами, встречаем несколько бессточных западинок метров
по тридцать-сорок в поперечнике. Может быть, в такой и лежит озеро?
полузагнившая и лишь немного не успевшая пересохнуть лужа. Какой мрачный
юморист посмел назвать ее Малой Рицей!
и на еще сыром грунте видны сочные, словно вылепленные, следы медвежьих лап.
Бедный миша! Среди окружающих обвальных глыб такое безводье, что приходится
дорожить и подобным прокисшим водопоем.
медведя, и ставит между следами свою ногу в большом горном ботинке, подбитом
шипами. Затем отходит в сторону и фотографирует свой след среди медвежьих.
Как весело будет показывать и рассказывать:
чем-нибудь утешаться.
Да-с, нужно было быть немалыми чудаками, чтобы драгоценную дневку на
долгожданной Рице променять на поиски этой лужи.
выходим на монашескую тропу. Мы снова на Рице.
выходит Николай Васильевич. Подплывая, он спрашивает нас прямо с лодки:
заниматься.
словно это он виноват в неудаче.
большое озеро, говорят, голубое, а шириною чуть не с полкилометра.
нашли. Фотографировали медвежьи следы у какой-то лужи!..
- сереньких, с розовыми крапинками на боках.
истекает.
этого слова. И запомните его - так называются река и ущелье, которое
достойно соперничать с величавейшими теснинами Кавказа.
пришлось построить тропу с двадцатью четырьмя мостами: девятнадцать на
Юпшаре и пять на Геге.
расщепом, точно ее рассадили ударом топора. По обе стороны реки взметываются
вверх призрачно-серые отвесы высотою по нескольку сотен метров. Коридор при
такой крутизне стен удивительно извилист. Кажется, будто вот замкнется
изгиб, не найти уже выхода, и реке не вырваться отсюда к морю иначе как
через туннель. Но за каждым тупиком открывается новый поворот, и снова есть
брешь, в которую можно устремиться воде.
буйная зелень. Деревья ютятся на каждом уступе, укореняются в каждой трещине
на самых страшных отвесах. Тут и готические силуэты темно-зеленых елей и
пихт, и кущи более светлых буков, грабов, дубов и каштанов. А на дне льнущие
к влаге ольхи и заросли папоротника в человеческий рост.
глубокой древностью. Точно в музее, сохранились тут потомки деревьев, живших
в давно прошедшие времена третичного периода и переждавших под защитой
кавказских хребтов невзгоды последовавших ледниковых эпох. Вот допотопные
даже по виду тисы с лоснящейся неколючей хвоей и ветхозаветный самшит с
мелкими овальными кожистыми листочками. Вот маленькие рускусы, или иглицы, с
ягодками, нелепо растущими на тыльной стороне "листьев" (ботаники вынуждены
поэтому считать такие листовидные пластинки не листьями, а лишь расширениями
боковых веток стебля). Повсюду блестит, словно глазированная, листва
подлеска. Плети плюща то свисают праздничными гирляндами со скал, купаясь в
реке, то взбираются на деревья. Обвивая стволы, плющ преображает их в
могучие колонны, как бы созданные из одних трепещущих вечнозеленых листьев,-
колонны блеска, мерцания, ликования. Местами плющ выстилает сплошными
глянцевыми коврами мшистые скалы.
заглядывает солнце. Здесь таится главное богатство Юпшары - самшитовый лес.
Он похож на заколдованное подводное царство - так велика замшелость стволов,
так причудливо бородаты ветви, увешанные серыми отрепьями лишайника.
высокоствольными буками и грабами. И весь этот самшитовый ярус леса
напоминает застывшее на миг шествие гномов...
богатством популярной Хостинской самшитовой роще! Как было бы важно
предохранить его от расхищения. Самшита так мало осталось, так ретиво
истребляли эту "кавказскую пальму", зарясь на бесценные качества ее
древесины...
реки мчатся мутные, точно помои, она удивительно ясна и лазурна. И неба-то
почти не видно в ущелье, и отражаться-то голубому нечему, а река все
голубеет и голубеет, точно изнутри излучает непонятно откуда берущийся свет.
Не потому ли, что вся муть горных рек, питающих Юпшару, отстаивается в озере
Рица? Или ей помогают подземные отстойники - озера в туннелях, по которым
Юпшара блуждает на первых километрах своего течения? Ее воды находят себе
новый выход из недр не в виде единого дружного истока, а разрозненными
мощными ручьями. Вероятно, сюда же стекают через неведомые подземелья и воды
Малой Рицы.
не раз упиралась в отвесные берега, омываемые кипящей рекой, и всякий раз
выручал очередной дощато-бревенчатый мостик, "животрепещущий", хлипкий, едва
допускающий проход вьючной лошади. А тут и другой берег - тоже отвес,
омываемый пенистой водой. И что же сделали? Построили мост... балконом вдоль
Ущелья, по одной его стороне. Такие балконные мостики - овринги - сооружают
над пропастями Памира. Да и это настоящий овринг, только не над пропастью, а
на дне пропасти, над самой рекой.
знала меры, переборщила. Каждое место достойно того, чтобы остановиться и
любоваться. Неужели, когда здесь проложат шоссе, люди будут "проскакивать"
всю эту фантастику за полчаса?
Гега, в нее впадает прозрачно-голубая посланница Рицы. Под мостом гремит
могучий порог. Юпшара словно рванулась на последнем уступе к своей старшей
сестре, и образовался водоскат типа Мзымты под Греческим мостиком. Чудесный
заключительный аккорд в поэме о Юпшаре...
четыре раза перебросили нас с берега на берег шаткие мостики, а один опять
оказался оврингом - лепился вдоль отвеса длинным балкончиком над рекой, и
под ногами между жердями настила виднелась кипящая пена.
устали и сами смотрим на мир менее жизнерадостно?
Семенова Мария
Ильин Андрей
Круз Андрей
Доценко Виктор
Витковский Евгений
Березин Федор