Северной Англии простой народ считает лучшим средством, чтобы облегчить душе
переход в загробный мир, точно так же, как во времена католицизма для этого
звонили в колокол. Она сопровождала это мрачное заклинание мерным
покачиванием, как будто в такт песни. Вот приблизительно что она пела:
какие обычно издают умирающие.
тяжестью на душе, это-то его и держит:
однако, все время не поворачивать головы; отодвинув засов или даже два
(несмотря на жалкий вид всего помещения, двери его были тщательно заперты)
она пропела:
тому времени отыскал уже вход в дом. Она отступила перед ним, и он вошел в
комнату. Браун сразу же признал в этой женщине цыганку, которую он встретил
в Бьюкасле, и ему стало не по себе. Она тоже сразу его узнала, и все ее
движения, и фигура, и встревоженное выражение лица сделали ее похожей на
добрую жену людоеда из сказки, когда она уговаривает странника не входить в
замок ее свирепого мужа. Она простерла руки вперед и с упреком сказала:
Своею смертью в этом доме никто не умирает!
резкие губы и грубые черты были теперь искажены агонией; холстина,
обмотанная вокруг головы, была в кровавых пятнах; кровь просочилась сквозь
одеяло и сквозь солому. Ясно было, что умирал он не от болезни. Браун
попятился назад от этого страшного зрелища и, повернувшись к цыганке
вскричал:
заботливо глядя умирающему в лицо. - Тяжеленько ему пришлось, но теперь вот,
когда ты вошел, я видела уже, что это конец. Хрипит уже готов.
волос на голове, ты все равно теперь пропал.
среди деревьев и спастись бегством, так как уже сообразил, что попал в
разбойничий притон, но Мег Меррилиз с силой схватила его за руку.
спасен. Что бы ты ни увидел и ни услышал, молчи, сиди тихо, тогда с тобой
ничего не случится.
предупреждала его об опасности, и решил, что только ей он может сейчас
доверить свою жизнь. Она велела ему спрятаться в куче соломы в углу, прямо
против того места, где лежал покойник, заботливо укрыла его, поверх всего
кинула несколько пустых мешков. Желая знать, что будет дальше, Браун немного
раздвинул солому и мог теперь видеть все, что происходило. С замирающим
сердцем он стал ждать, чем кончится это необычайное и более чем неприятное
приключение. Старая цыганка хлопотала возле покойника, расправляя ему ноги и
укладывая руки.
в ногах поставила по зажженной свече. Потом она снова запела и стала ждать,
пока появятся те, чьи голоса уже были слышны вдали.
ту минуту страх победил в нем мужество до такой степени, что он
почувствовал, как холодный пот выступает у него по всему телу. От мысли, что
его вытащат из этого жалкого убежища негодяи, для которых убить человека
было самым обычным делом, и что у него нет не только оружия, но и вообще
никаких путей к спасению, если не считать мольбы о пощаде, которая вызовет у
них только смех, и крика о помощи, которого, кроме них самих, никто не
услышит, - от одной этой мысли у него похолодело внутри. Он понял, что жизнь
его вверена теперь этой женщине, которая его, видимо, пожалела. Но ведь она,
сообщница разбойников, вместе с ними промышляет убийствами и грабежом и вряд
ли может питать к кому-либо человеческие чувства. Безысходная горечь душила
Брауна. Он пытался прочесть в ее смуглом и жестоком лице, на которое падал
сейчас свет, хоть самую крохотную частицу сострадания, которое бывает
свойственно всякой женщине даже тогда, когда она дошла до последней ступени
нравственного падения, но в лице этой цыганки не было ни малейшего проблеска
человечности. Ее расположение к нему шло никак не от сострадания, а от
прихотливого сплетения каких-то иных, необъяснимых чувств, разобраться в
которых он не мог. Может быть, оно было вызвано к жизни каким-то
воображаемым сходством, подобно тому, которое заставило леди Макбет при виде
спящего короля думать о своем отце? Все эти мысли мгновенно промелькнули в
голове Брауна, в то время как он глядел на эту странную женщину. Между тем
никто не появлялся; он уже почти готов был вернуться к своему прежнему
намерению - спастись бегством и в душе проклинал себя за нерешительность и
за то, что он забрался в такое место, где нельзя было защитить себя и откуда
невозможно было бежать.
отдававшемуся эхом в старых стенах. Затем она снова вернулась к покойнику и
снова стала что-то на нем поправлять.
не стыдно.
удовольствие и долго и тщательно вникала во все мелочи, как истинный знаток
своего дела. Вместо савана она покрыла тело большим черным морским плащом,
закрыла мертвецу глаза, сомкнула челюсти и, окутав голову полой плаща,
спрятала под ней холстину с кровавыми пятнами, так что покойник стал, как
она сама выразилась, "поприличнее".
разбойники.
первое, что они ей сказали.
отдает? Что вы думаете, душа сквозь такие стены да засовы проберется?
ближе, чтобы взглянуть на мертвеца.
есть чем его помянуть. - С этими словами он выкатил из угла бочонок с
водкой, а Мег торопливо стала приготовлять трубки и табак. Поспешность ее
вселила в Брауна надежду, что она озабочена его участью. Было совершенно
очевидно, что она хочет, чтобы разбойники поскорее напились пьяными, не
успев обнаружить пришельца, что легко могло произойти, если бы кому-нибудь
из них случилось подойти слишком близко к его убежищу.
Глава 28