Спиди. - Потому что я заработал по крайней мере сорок тысяч долларов! -
Потом он прибавил более спокойным тоном: - Знаете что, капитан...
удалиться, но Филеас Фогг остановил его:
поддерживать достаточное давление пара. В этот день ют, рубка, каюты,
нижняя палуба - все ушло в топки.
мачты и разрубили их топорами. Экипаж-работал с неимоверным рвением.
Паспарту рубил, резал, пилил - словом, трудился за десятерых. Словно дух
разрушения пронесся над кораблем.
также большая часть палубы были сожжены. "Генриетту" так обкорнали, что та
походила на плавучий понтон.
Квинстауна. Чтобы достичь Лондона, у Филеаса Фогга оставалось в
распоряжении только двадцать четыре часа. Между тем за это время
"Генриетта" могла дойти лишь до Ливерпуля, даже идя на всех парах. А у
отважного джентльмена уже нечем было поддерживать пары!
заинтересовавшийся, наконец, планами мистера Фогга. - Все против вас! Мы
еще только у Квинстауна.
было заметить, что он намерен предпринять еще последнее усилие в борьбе с
враждебной судьбой!
трансатлантические пароходы сгружают почту из Соединенных Штатов, откуда
она курьерскими поездами доставляется в Дублин, а затем на быстроходных
судах перевозится в Ливерпуль, опережая таким образом на двенадцать часов
самые быстроходные пакетботы океанских компаний.
почта, хотел выгадать и Филеас Фогг. Вместо того чтобы прибыть на
"Генриетте" в Ливерпуль на следующий день вечером, он намеревался попасть
туда в полдень и, следовательно, приехать в Лондон до восьми часов сорока
пяти минут вечера.
и Филеас Фогг обменялся крепким рукопожатием с капитаном Спиди, который
остался на своем ободранном судне, все же стоившем по крайней мере
половину той суммы, которую он за него уже получил.
желание арестовать мистера Фогга. Однако он этого не сделал! Почему? Какая
борьба происходила в нем? Переменилось ли его мнение о мистере Фогге?
Понял ли он, наконец, что ошибся? Так или иначе, но Фикс не расстался с
нашим джентльменом. Вместе с ним, миссис Аудой и Паспарту, который еще не
успел отдышаться, он в половине второго ночи сел в Квинстауне в поезд,
прибыл на рассвете в Дублин и тотчас пересел вместе со всеми на один из
почтовых пароходов, настоящий стальной таран, который был снабжен
настолько сильной машиной, что мог пренебрегать волнами и прорезывал их
насквозь.
Ливерпульской набережной. Он находился всего в шести часах от Лондона.
свои полномочия.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,
ливерпульской таможне, где он должен был провести ночь в ожидании перевода
в Лондон.
полисмены. Миссис Ауда, подавленная грубостью всего случившегося и ни о
чем не знавшая, ничего не могла понять. Паспарту объяснил ей, в чем дело.
Мистер Фогг, этот честный и храбрый джентльмен, которому она была обязана
жизнью, арестован как вор! Молодая женщина протестовала против подобного
предположения, она возмущалась, плакала, видя, что ничего не может
сделать, ничего предпринять для спасения своего спасителя.
требовал его долг - все равно, виновен ли тот, или нет. Правосудие
разберется.
виновен в случившемся! В самом деле, зачем он скрыл от мистера Фогга всю
эту историю? Почему, узнав, кто такой Фикс и какую цель он преследует, не
предупредил о том своего господина? Зная об этом заранее, Филеас Фогг
сумел бы представить Фиксу доказательства своей невиновности; он уж,
конечно, разъяснил бы ему заблуждение и во всяком случае не возил бы с
собою и за свой счет этого проклятого сыщика, первой заботой которого было
арестовать мистера Фогга, едва они оба ступили на землю Соединенного
королевства. Размышляя о своей беспечности и неосмотрительности, бедный
малый испытывал невыносимые угрызения совести. Он плакал, на него было
жалко смотреть. Он готов был разбить себе голову!
Ни он, ни она не хотели покидать этого места. Они хотели еще раз увидеть
мистера Фогга.
разорен, и это случилось в тот миг, когда он уже почти достиг цели! Этот
арест погубил его. Приехав без двадцати минут двенадцать 21 декабря в
Ливерпуль, он еще имел в своем распоряжении девять часов пять минут, ибо
должен был явиться в Реформ-клуб в три четверти девятого, - а ведь до
Лондона всего шесть часов езды!
мистера Фогга, который сидел на деревянной скамье, неподвижный, спокойный,
невозмутимый. Нельзя было сказать, что он примирился с судьбой, но даже
этот последний ее удар не мог его взволновать, по крайней мере наружно.
Может быть, в нем кипело скрытое бешенство - тем более ужасное, что, долго
сдерживаемое, оно способно прорваться в последнюю минуту? Неизвестно. Но
Филеас Фогг был, как всегда, спокоен и ждал... Чего? Сохранял ли он еще
какую-нибудь надежду? Верил ли он еще в успех, когда за ним закрылись
двери тюрьмы?
движением стрелок. У него не вырвалось ни единого слова, но взгляд его был
как-то особенно напряжен.
мысли Филеаса Фогга, оно сводилось к следующему:
бежать? Возможно, что да. Во всяком случае, он зачем-то вдруг поднялся с
места и обошел комнату. Но дверь была крепко заперта, окно забрано
железной решеткой. Он снова сел, вынул из бумажника свой маршрут и на той
строке, где стояло: "21 декабря, суббота, Ливерпуль", прибавил: "80-й
день, 11 часов 40 минут утра".
спешили на две минуты.
прибыть вовремя в Реформ-клуб. Лоб его слегка нахмурился...
раздался скрип двери, прозвучали голоса Паспарту и Фикса.
миссис Луду, Паспарту, Фикса.
сходство... Вор уже три дня как арестован... вы... свободны!..
в лицо, он сделал первое и, вероятно, последнее быстрое движение в своей
жизни: отвел обе руки назад и затем с точностью автомата ударил кулаками
злосчастного сыщика.
позволил себе зло пошутить: - Вот прекрасный урок английского бокса!
заслужил. Мистер Фогг, миссис Ауда и Паспарту немедленно покинули таможню.
Они вскочили в карету и через несколько минут были уже на вокзале.