подходящем для него и его спутника. Сразу же условились, что Матифу будет
столоваться у домовладельца, и хотя последний заломил неслыханную цену, -
которая, впрочем, оправдывалась диковинными объемами его нового
постояльца, - сделка была заключена к полному удовольствию
договаривающихся сторон.
усмотрению, доктор пошел на прогулку и прежде всего заглянул на почту,
куда должны были поступить письма и телеграммы, адресованные ему на
условные инициалы. Корреспонденции еще не было. Тогда он отправился за
город, желая ознакомиться с его окрестностями. Вскоре он набрел на
довольно сносный ресторан, где обычно собирается катарское общество,
австрийские чиновники и офицеры, которые считают пребывание здесь за
изгнание, а то и вовсе за тюремное заключение.
действиям. Вот каков был его план.
пока она стояла в рагузском порту, было бы затруднительно. В Гравозе
молодого инженера все знали; общественное внимание было приковано к
"Саварене" и ее владельцу; поэтому, даже если допустить, что похищение
удалось бы, - оно сразу же получило бы огласку. А ведь яхта была
всего-навсего парусником, и пустись за ней вдогонку какой-нибудь пароход,
- он быстро нагнал бы ее.
Петера Батори не представляло никакой трудности. Можно было не
сомневаться, что он примчится по первому же вызову доктора. Здесь его
никто не знал, как не знали и доктора, а едва только Петер окажется на
"Электро", - судно выйдет в открытое море, и тут юноша узнает всю правду о
прошлом Силаса Торонталя, и образ Савы померкнет в его сердце, заслоненный
образом покойного отца.
последняя отсрочка, назначенная доктором, - и замысел будет приведен в
исполнение: Петер будет навеки разлучен с Савой Торонталь.
что в отношении особняка на Страдоне нет решительно ничего нового. Что же
касается Петера Батори, то Пескад не видал его с того самого дня, как он
ходил в Гравозу, за двенадцать часов до ухода яхты.
из своего домика. Пескад предполагал, - и он не ошибался, - что перемена в
поведении молодого инженера вызвана отплытием "Саварены", ибо после ухода
яхты он вернулся домой крайне расстроенный.
Петеру Батори письмо с приглашением немедленно приехать в Катаро.
привело к той же цели.
получено сообщение о прибытии пакетбота "Саксония".
она направлялась в Триест, с заходом в Катаро, Рагузу, Зару и другие порты
на австрийском побережье Адриатики.
пассажиры, как вдруг он вздрогнул и замер на месте при виде некоего
пассажира, багаж которого выносили на набережную.
отдавал громким голосом распоряжения. Это был один из тех субъектов, в
которых дурное воспитание сказывается даже тогда, когда они вежливы.
притушил гнев, вспыхнувший у него в глазах.
работал счетоводом в доме графа Затмара. Теперь это был - если судить по
платью - уже не тот авантюрист, которого мы в начале этой повести застали
бродящим по Триесту. На нем был прекрасный дорожный костюм, легкое пальто
самой последней моды, а многочисленные чемоданы, сверкавшие медными
застежками, говорили о том, что бывший триполитанский деловой посредник
привык к комфорту.
позволила ему все эти пятнадцать лет жить в свое удовольствие, ни в чем
себе не отказывая. Что оставалось у него от этого громадного состояния?
Даже лучшие его друзья, если таковые имелись, не могли бы ответить на этот
вопрос. Во всяком случае, лицо его носило следы забот, даже тревоги,
причину которой трудно было бы выяснить, до того замкнут был этот человек.
теряя его из виду.
капитана "Саксонии". Оказалось, что он сел на пакетбот в Бриндизи. Но где
он был раньше - в Северной ли, в Южной ли Италии, - этого никто не знал. В
действительности же он ехал из Сиракуз. Получив телеграмму марокканки, он
немедленно покинул Сицилию и направился в Катаро.
ждала его эта женщина, после того как исполнила все, что ей было поручено
сделать в Рагузе.
Доктор заметил ее и увидел, как Саркани направился прямо к ней; доктор,
знавший арабский язык, даже расслышал, как она сказала Саркани:
таможенного осмотра, он пошел с марокканкой направо, видимо намереваясь
обогнуть городскую стену, не заходя в город через Морские ворота.
Идти ли за ним следом?
за высадкой и посадкой пассажиров "Саксонии". Доктору достаточно было
кивнуть, и Геркулес оказался около него.
мог вполне положиться на него. То, что ему прикажут, будет исполнено!
заткнуть ей рот и куда-нибудь ее запрятать. Прежде чем она успеет поднять
тревогу, Саркани окажется на борту "Электро".
осуществлению этого замысла.
крепостной стены, не замечая, что за ними наблюдают и идут им вслед. Они
еще молчали. Они не хотели приступить к разговору, конечно, потому, что
направлялись в такое место, где им никто не помешает. Так дошли они до
Южных ворот, у которых начинается дорога, ведущая из Катаро в горы, к
австрийской границе.
продают и покупают всевозможные товары, ибо в город их впускают лишь в
очень ограниченном числе и лишь после того, как они сдадут оружие. По
вторникам, четвергам и субботам горцы являются сюда из Ниегу или из
Цетинье, пройдя пешком часов пять-шесть, и приносят с собою яйца,
картошку, дичь и даже вязанки хвороста, который очень бойко раскупается.
закончивших сделки, остался на базаре с намерением провести здесь ночь. Их
было человек тридцать; они беспрестанно ходили туда и сюда, беседовали,
спорили, ссорились; одни уже растянулись на земле, собираясь спать,
другие, по албанскому обычаю, жарили на вертеле барашка.
было им уже знакомо. И в самом деле, здесь им удобно будет переговорить,
здесь можно провести и всю ночь, вместо того чтобы разыскивать ночлег.
Дело в том, что, приехав в Катаро, иностранка не позаботилась найти себе
помещение.
погруженной во мрак. Там и сям потрескивали догорающие костры, уже не
дававшие света. В таких условиях похитить Саркани будет нелегко, если
только он не уйдет отсюда еще до рассвета. Доктор пожалел, что не напал на
Саркани по дороге от Морских ворот к Южным. Но жалеть было уже поздно.
Оставалось выжидать и воспользоваться первым же удобным моментом.
базара, а немного подальше, в двух кабельтовых от берега, смутно виднелись
черные очертания "Электро" и мерцавший на нем огонек.
группой уже уснувших горцев. Здесь они могли поговорить о своих делах, не
опасаясь, что их кто-нибудь услышит; но доктор, завернувшись в дорожный
плащ, ловко пробрался к группе спящих. Никто не обратил на него внимания.
Матифу тоже постарался как можно лучше спрятаться и стоял наготове, ожидая
условленного знака.
здесь никто не поймет. Но они ошибались. Доктор прекрасно знал все
восточные и африканские наречия, и ни одно слово из разговора Саркани и
марокканки не ускользнуло от него.
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс
Березин Федор