копченую селедку и чай.
имела успех. Это с такими-то ценами.
чему портить нашу последнюю неделю?
поздно.
непохоже.
народец молча выполз из укрытий; женщины оставили платья в кустах, чтоб ни
одна задетая ветка не выдала их;) обнаженные тела бесшумно пробирались через
подлесок, луна зашла, и тлеющие угли костра и фонарь служили единственным
освещением. Они собрали плетеные корзины, свою долю фариньи, луки и стрелы,
ружье и ножи; свернули гамаки в тугие тючки. Они взяли только то, что
принадлежало им. И уползли, пересекая тени, назад во тьму.
IV
сидели на концах шаткого каноэ, изо всех сил стараясь сохранить равновесие;
между ними лежали грудой жизненно необходимые запасы; остальные вместе с
двумя каноэ были оставлены в лагере: они пошлют за ними, когда заручатся
помощью пай-ваев. Но даже этот необходимый минимум, выбранный доктором
Мессингером, был слишком тяжел для каноэ, и оно дало низкую осадку; от
любого неосторожного движения вода переплескивалась через планшир, грозя
потопом; править было нелегко, и они продвигались крайне медленно, по
большей части довольствуясь тем, что плывут по течению. На пути они дважды
натыкались на водопады, и тут им приходилось подтягивать лодку к берегу,
разгружать и, придерживая ее руками, идти рядом по воде, то проваливаясь по
пояс, то переползая через скалы. Когда течение становилось спокойным, они
ставили каноэ на прикол и переносили грузы сквозь заросли. Дальше русло
расширялось, и река утихомиривалась; на темной поверхности воды четко
отражались стоящие по обоим берегам стволы деревьев, вырастающие из
подлеска, которые где-то в вышине, в сотне, а то и больше футов над головой
венчали цветущие кроны. Кое-где река вдруг оказывалась сплошь усыпанной
опавшими лепестками; они долго плыли среди них, лишь немногим быстрее
течения; казалось, будто они отдыхают на цветущем лугу. По ночам они
растягивали брезент на сухих участках берега или вешали гамаки в лесу. Лишь
мухи кабури да изредка застывшие словно статуи аллигаторы нарушали мирное
течение их дней. Они внимательно оглядывали берега, но никаких признаков
человеческого жилья не появлялось.
неожиданно, на четвертый день. Когда они остановились в полдень на привал,
он прекрасно себя чувствовал и даже подстрелил маленького оленя, который
пришел, на другой берег на водопой, а через час его так трясло, что весло
пришлось отложить; голова у него горела, руки и ноги окоченели, к заходу
солнца он начал бредить.
Он дал Тони двадцать пять гранов хинина и развел костер совеем рядом с
гамаком, так что к утру тот обуглился и закоптился. Он велел Тони закутаться
как следует в одеяло и не раскрываться, и ночью Тони то и дело просыпался,
обливаясь потом; его мучила жажда, и он хлебал речную воду кружка за
кружкой.
температура опять упала. Он чувствовал себя слабым и изможденным, но все же
смог сесть в лодку и даже понемногу грести.
совершенно поправлюсь, правда ведь?
отмели. Доктор Мессингер грел камни и прикладывал их Тони к ногам и к
пояснице. Он почти всю ночь не спал; подбрасывал дрова в костер и снова и
снова наполнял водой кружку Тони. На рассвете Тони подремал с час и
почувствовал себя лучше; он то и дело принимал хинин, отчего в ушах
раздавался глухой звон, словно он припал ухом к раковине, в которой, как ему
говорили в детстве, слышен шум прибоя.
деревни.
поправлюсь окончательно?
прихватило надолго. Почти все утро Тони пролежал без движения на носу. Грузы
передвинули так, чтобы он мог вытянуться во весь рост. Потом его снова
затрясла лихорадка, да так, что застучали зубы; Тони сел, уткнув голову в
колени, его било мелкой дрожью, лоб и щеки обжигало полуденное солнце.
Деревня по-прежнему не показывалась.
время он разглядывал странный предмет в средней части судна, где были
свалены товары, потом понял, что это человеческая фигура.
к женщине в лодке. И тут он увидел, что это Бренда.
испугалась заводной мыши.
миской хлеба с молоком, когда возвращалась в былые дни из Лондона.
они чуть не перевернули каноэ. Бренда самостоятельно вышла на берег. Она
ступала изящно и уверенно, не колебля лодки.
как-то попалась анкета, которую заполняют, нанимаясь на работу в одну
американскую фирму; так вот, там есть вопрос: "Умеете ли вы держать себя?"
слова претендента, - объяснил он старательно; - Ведь если ты сам считаешь,
что умеешь себя держать, это еще не доказательство.
Она, по-видимому, успела на 3.18.
разговаривал с ней, но она отвечала редко и загадочно. На следующий вечер с
него опять потоками лился пот. Доктор Мессингер развел большой костер прямо
у гамака и закутал Тони в свое одеяло;
подлеска размером с крохотную комнатку. Их гамаки висели друг против друга.
На берегу аккуратной кучкой были сложены на брезенте грузы.
него подгибаются ноги. - Ну, конечно, я ведь ничего не ел. Наверное, пройдет
день-два, прежде чем я приду в себя.
листьев, медленно переливая его из одной кружки в другую; потом разболтал в
нем столовую ложку сгущенного молока.
реке. Вернувшись, он сказал: - Пожалуй, лучше вам прямо сказать, как обстоят
дела. Не стоит думать, будто вы поправились, только потому что лихорадка
отпустила вас на день. Так всегда бывает. Один день трясет, другой
отпускает. Это может тянуться неделю, а то и дольше. Надо смотреть фактам в
лицо. Везти вас в каноэ слишком большой риск. Позавчера мы из-за вас
несколько раз чуть не перевернулись.
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Маккарти Кормак
Акунин Борис
Шилова Юлия
Посняков Андрей