Чтение 41–й страницы книги ~Дорога на высоту~

-- Черный?

-- Да, восточный.

-- Ну -- и? -- спросила молодая.

-- Он был внимательным.

-- И щедрым? -- это опять спросила молодая, видно, ее это особенно
интересовало.

Блондинка кивнула, сказала:

-- Я даже думала: "Что из того, что у меня диплом инженера, а у него -- не
знаю, есть ли багрут. Он мужчина и будет мне опорой. Будет у меня дом". Мне
казалось, что это -- любовь.

-- Ну -- и?

-- Все оказалось необыкновенно просто. Все его друзья уже завели русских
подружек. А он что -- хуже?

-- Ты его бросила?

-- Конечно. Должна же я себя уважать. -- Она помолчала немного и добавила:
-- А на жизнь я сама себе заработаю.

-- Как сказать, -- усомнилась брюнетка, -- я вот тоже инженер, правда,
химик, а химики здесь не требуются, на жизнь не могу заработать, и муж этим
очень недоволен.

-- Но ты где-то работаешь?

-- Да, убираю. Вот мыла у одного деда, живет один, жена умерла, старый,
страшный, в доме -- ужас. Пока немного очистила... Нагнулась что-то с полу
подобрать, а он сзади подошел и за задницу ущипнул.

-- А ты?

-- Оттолкнула, сказала: "Из тебя уже песок сыпется, вот-вот Богу душу
отдашь, а туда же".

Собеседницы рассмеялись.

-- Ну, а он?

-- А он прошамкал: "Мне больше убирать не нужно".

-- Ну, ущипнул, -- смеясь сказала блондинка, -- тебя что -- убыло? А теперь
сиди без работы.

-- Противно, -- скривилась брюнетка.

-- Противно, -- согласилась самая молодая и красивая. -- Со мной тоже было.

-- Да?

-- Ну?

-- У нас при синагоге открыли ульпан по английскому языку. Я стала ходить.

-- Зачем тебе английский?

-- Хочу в университет.

-- И там учитель из Штатов приставал? -- спросила блондинка.

-- Ну да! Рав. Узнал, что я массажистка, и сказал, что болит у него спина,
попросил полечить. Я согласилась, осталась после занятий. Смотрю -- дверь
закрывает. Я говорю: "Дверь не закрывайте, вам же нельзя с женщиной наедине
оставаться". А он: "Я же должен штаны снять".

-- А ты?

-- А я говорю: "Вы не снимайте, только чуть с поясницы спустите". Не
понравилось, но лег. Только начала спину тереть (а потный, запах -- жуть),
чувствую -- рука вот здесь, -- она показала на ногу чуть ниже бедра, -- я руку
оттолкнула, он опять. Я аж задохнулась, говорю: "Как вам не стыдно, вы же
религиозный человек".

-- А он?

-- Не знаю, что он. Штаны, наверное, надел, потому что я сразу ушла. И
больше я туда не ходила. Это меня, -- она повернулась в сторону кабинета,
услышав фамилию, которую назвала секретарша, вызывая очередного клиента.

И поднялась, пошла, высокая, стройная -- модель. Ну как не погладить?

"x x x"

Что только не лезет в голову, когда лежишь без сна, смотришь в темный
проем окна и ждешь, когда вновь начнут стучать, лить или сыпать. Я понимаю,
что ночью они стучать не будут, но если громыхнули в последний раз без двух
минут одиннадцать, уснуть уже трудно, голова раскалывается и сил нет.

После такой ночи я опять не выдерживаю:

-- Надо пойти в Сохнут, -- говорю я утром, только увидев, что муж открыл
глаза. Ему все-таки иногда удается поспать, у него нервы покрепче.

-- Зачем?

-- Может, дадут квартиру.

-- Конечно. Там для нас специально одну придержали.

-- Но говорят, что дают квартиры.

-- Где?

-- Не знаю, может быть, на Севере.

-- А может, на Юге?

-- Может, на Юге.

-- Но на Юг мы не поедем, там жарко.

-- Не поедем.

-- Тогда зачем идти в Сохнут?

-- Под лежачий камень вода не течет. Не будем напоминать о себе, никогда
ничего не получим.

-- И так не получим.

-- Ты хочешь, чтобы я до конца дней выгребала пыль из чужих углов?

-- Не хочу.

-- Тогда иди в Сохнут.

-- Зачем?

Он поднимался и шел куда-то работать, а я опять оставалась и пыталась
как-нибудь справиться с пылью и с собой. Может, самой пойти в Сохнут?

У нас в городе было маленькое отделение этой всемирной организации --
Еврейского агентства, когда говорили "Сохнут", то все понимали, что речь
идет о маленькой конторке в двухэтажном здании на главной улице. Потом ее
ликвидировали. Вернее, конторка осталась, но относилась она уже к другому
ведомству, к министерству, которое должно было нас абсорбировать, растворять
в общеизраильском человеческом материале. Или хотя бы немного о нас
заботиться. Дамы остались там сидеть те же, за теми же столами, только одна,
начальница, ушла куда-то на повышение.

Мы не ходили в это учреждение ни когда оно было под прежней вывеской, ни
потом. Мы ждали, когда о нас вспомнят. А о нас не вспоминали.

Но время шло, по городу поползли всякие слухи, говорили разное.

-- Вы слышали, Лева получил квартиру.

-- Что вы говорите? Где?

-- У нас в городе.

-- Умеют люди.

-- Не иначе, как дал взятку.

-- Надо иметь, что дать.

-- Вот именно.

Этот разговор я слышу, стоя в очереди к служащему банка, документы
оформляются долго, успеешь наслушаться всякого.

В беседу вплетается новый голос:

-- Что за ерунда! -- Я знаю Леву, ему предложили квартиру на Юге, за Беэр-
Шевой, он еще не согласился, он только поехал посмотреть.

-- Мне почему-то не предлагают.

-- Лева был первым в очереди, он инвалид, очень больной человек.

-- Все мы инвалиды.

Потом пришла знакомая.

-- Вы получили анкету?

-- Нет.

-- Если вы не получили анкету по почте, надо срочно пойти в Сохнут и
взять. Я уже взяла и отправила.

Об анкетах мы знали, об этом вещало русскоязычное радио, писали газеты.
Супружеские пары солидного возраста, прожившие в стране четыре года, могут
рассчитывать на государственное жилье. На Севере или на Юге, только не в
центре. Мы ждали, что анкету пришлют по почте, а оказалось, что о нас
забыли. Надо напомнить.

Мы не верили, что нам повезет, но все-таки пошли, взяли анкету, заполнили
и отправили. Надо было сообщить, кто мы такие и где хотим жить. Предлагалось
выбрать три из двух десятков предложенных городков. Мы назвали город, где
живет Ирина, и, если не этот, то те, в которых поселились друзья. Ни в одном
из них нам квартиру не дали. Но неожиданно мы узнали, что далеко-далеко, в
том месте, где мы теперь живем, есть домики, они уже долго стоят пустые,
никто туда ехать не хочет. Край земли, да и горы, по горам ходить тяжеловато
-- люди все немолодые.

Мы решились, поехали. А когда уже поселились в этом райском уголке,
позвонила нам та самая знакомая, что сказала про анкету:

-- Ну, как вы устроились?

-- Отлично. А вы не хотите? Здесь, кажется, еще есть пустые домики.

-- Нам почему-то не предлагают.

Знакомые слова.

-- Нам тоже не предлагали. Мы узнали, пошли, спросили.

-- Ну да! У вас там, наверное, блат.

-- Какой, к черту блат! -- даже шутить не хочется.

-- Рассказывай!

-- Ну пойди, узнай, может, еще не поздно. Или вы не поедете -- далеко от
дочки?

-- Конечно, не поедем. В такую даль!

Но это уже потом. А пока готовились в дорогу.

-- Вот ключи. Куда их положить?

-- Дай подержать. Какие красивые ключики!

-- Ничего красивого, ключи, как ключи. Обыкновенные, стальные.

-- Ты просто слепой. Не видишь, они... -- сказать "из золота"? Но что такое
золото в стране, где на каждой женщине его навешано по пять килограммов?

Два обычных плоских ключика от английских замков, продетых в стандартное
колечко, могут означать перемену в жизни, переход от безнадежности и уныния
к всплеску энергии.