Кстати, инспектор Богданов был тут же. Передонов подошел к нему и сказал:
- А ваш-то Мачигин шапку с кокардой носит. Забарничал.
Богданов испугался, задрожал, затряс своею серенькою еретицею.
- Не имеет права, никакого права не имеет, - озабоченно говорил он,
мигая красными глазками.
- Не имеет права, а носит, - жаловался Передонов. - Их подтянуть надо,
я вам давно говорил. А то всякий мужик сиволапый кокарду носить будет, так
это что же будет!
Богданов, уже и раньше напуганный Передоновым, пуще перетревожился.
- Как же это он смеет, а? - плачевно говорил он. - Я его сейчас же
позову, сейчас же, и строжайше запрещу.
Он распрощался с Передоновым и торопливо затрусил к своему дому.
Володин шел рядом с Передоновым и укоризненно-блеющим голосом говорил:
- Носит кокарду. Скажите, помилуйте! Разве он чины получает! Как же это
можно!
- Тебе тоже нельзя носить кокадру, - сказал Передонов.
- Нельзя, и не надо, - возразил Володин. - А только я тоже иногда
надеваю кокарду, - но ведь только я знаю, где можно и когда. Пойду себе за
город, да там и надену. И мне удовольствие, и никто не запретит. А мужичок
встретится, все-таки почтения больше.
- Тебе, Павлушка, кокарда не к рылу, - сказал Передонов. - И ты от меня
отстань: ты меня запылил своими копытами.
Володин обиженно умолк, но шел рядом. Передонов сказал озабоченно:
- Вот еще на Рутиловых девок надо бы донести. Они в церковь только
болтать да смеяться ходят. Намажутся, нарядятся да и пойдут. А сами ладан
крадут да из него духи делают, - от них всегда вонько пахнет.
- Скажите, помилуйте! - качая головою и тараща тупые глаза говорил
Володин.
По земле быстро ползла тень от тучи и наводила на Передонова страх. В
клубах пыли по ветру мелькала иногда серая недотыкомка. Шевелилась ли трава
по ветру, а уже Передонову казалось, что серая недотыкомка бегала по ней и
кусала ее, насыщаясь.
"Зачем трава в городе? - думал он.- Беспорядок! Выполоть ее надо".
Ветка на дереве зашевелилась, съежилась, почернела, закаркала и
полетела вдаль. Передонов дрогнул, дико крикнул и побежал домой. Володин
трусил за ним озабоченно, с недоумевающим выражением в вытаращенных глазах,
придерживая на голове котелок и помахивая тросточкою.
x x x
Богданов в тот же день призвал Мачигина. Перед входом в инспекторскую
квартиру Мачигин стал на улице спиною к солнцу, снял шляпу и причесался на
тень пятернею.
- Как же это вы, юноша, а? что это вы такое выдумали, а? - напустился
Богданов на Мачигина.
- В чем дело? - развязно спросил Мачигин, поигрывая соломенною шляпою и
пошаливая левою ножкою.
Богданов его не посадил, ибо намеревался распечь.
- Как же это как же это вы, юноша, кокарду носите, а? Как это вы решили
посягнуть, а? - спрашивал он, напуская на себя строгость и усиленно потрясая
серенькою своею еретицею.
Мачигин покраснел, но бойко ответил:
- Что ж такое, разве же я не в праве?
- Да разве же вы - чиновник, а? чиновник? - заволновался Богданов, -
какой вы чиновник, а? азбучный регистратор, а?
- Знак учительского звания, - бойко сказал Мачигин и внезапно сладко
улыбнулся, вспомнив о важности своего учительского звания.
- Носите палочку в руках, палочку, вот вам и знак учительского звания,
- посоветовал Богданов, покачивая головою.
- Помилуйте, Сергей Потапыч, - с обидою в голосе сказал Мачигин,- что
же палочка! Палочку всякий может, а кокарда для престижа.
- Для какого престижа, а? для какого, какого престижа? - накинулся на
юношу Богданов, - какой вам нужен престиж, а? Вы разве начальник!
- Помилуйте, Сергей Потапыч, - рассудительно доказывал Мачигин, - в
крестьянском малокультурном сословии это сразу возбуждает прилив почтения, -
сейгод гораздо ниже кланяются.
Мачигин самодовольно погладил рыженькие усики.
- Да нельзя, юноша, никак нельзя, - скорбно покачивая головою, сказал
Богданов.
- Помилуйте, Сергей Потапыч, учитель без кокарды - все равно что
британский лев без хвоста, - уверял Мачигин, - одна карикатура.
- При чем тут хвост, а? какой тут хвост, а? - с волнением заговорил
Богданов. - Куда вы в политику заехали, а? Разве это ваше дело о политике
рассуждать, а? Нет, уж вы, юноша, кокарду снимите, сделайте божескую
милость. Нельзя, как же можно, сохрани бог, мало ли кто может узнать!
Мачигин пожал плечами, хотел еще что-то возразить, но Богданов перебил
его, - в его голове мелькнула блистательная по его разуменю мысль.
- Ведь вот вы ко мне без кокарды пришли, а? без кокарды? Сами
чувствуете, что нельзя.
Мачигин замялся было, но нашел и на этот раз возражение:
- Так как мы - сельские учителя, то нам и нужна сельская привилегия, а
в городе мы состоим зауряд-интеллигентами.
-- Нет, уж вы, юноша, знайте, - сердито сказал Богданов, - что это
нельзя, и если я еще услышу, тогда мы вас уволим.
x x x
Грушина время от времени устраивала вечеринки для молодых людей, из
числа которых надеялась выудить мужа. Для отвода глаз приглашала и семейных
знакомых.
Вот была такая вечеринка. Гости собрались рано.
На стенах в гостиной у Грушиной висели картинки, закрытые плотно
кисеею. Впрочем, неприличного в них ничего не было. Когда Грушина подымала,
с лукавою и нескромною усмешечкою, кисейные занавесочки, гости любовались
голыми бабами, написанными плохо.
- Что же это, баба кривая? - угрюмо сказал Передонов.
- Ничего не кривая, - горячо заступилась Грушина за картинку, - это она
изогнулась так.
- Кривая, - повторил Передонов. - И глаза разные, как у вас.
- Ну, много вы пониматете! - обиженно сказала Грушина, - эти картинки
очень хорошие и дорогие. Художникам без таких нельзя.
Передонов внезапно захохотал: он вспомнил совет, данный им на-днях
Владе.
- Чего вы заржали? - спросила Грушина.
- Нартанович, гимназист, своей сестре Марфе платье подпалит, - объяснил
он, - я ему посоветовал это сделать.
- Станет он палить, нашли дурака! - возразила Грушина.
- Конечно, станет, - уверенно сказал Передонов, - братья с сестрами
всегда ссорятся. Когда я маленьким был, так всегда своим сестрам пакостил:
маленьких бил, а старшим одежду портил.
- Не все же ссорятся, - сказал Рутилов, - вот я с сестрами не ссорюсь.
- Что ж ты с ними, целуешься, что ли? - спросил Передонов.
- Ты, Ардальон Борисыч, свинья и подлец, и я тебе оплеуху дам, - очень
спокойно сказал Рутилов.
- Ну, я не люблю таких шуток, - ответил Передонов и отодвинулся от
Рутилова.
"А то еще, - думал он, - и в самом деле даст, что-то зловещее у него
лицо".
- У нее, - продолжал он о Марте - только и есть одно платье черное.
- Вершина ей новое сошьет, - с завистливою злостью сказала Варвара. - К
свадьбе все приданое сделает. Красавица, инда лошади жахаются, - проворчала
она тихо и злорадно посмотрела на Мурина.
- Пора и вам венчаться, - сказала Преполовенская. - Чего ждете,
Ардальон Борисыч?
Преполовенские уже видели, что после второго письма Передонов твердо
решил жениться на Варваре. Они и сами поверили письму. Стали говорить, что
всегда были за Варвару. Ссориться с Передоновым им не было расчета: выгодно
с ним играть в карты. А Геня, делать нечего, пусть подождет, - другого
жениха придется поискать.
Преполовенский заговорил:
- Конечно, венчаться вам надо: и доброе дело сделаете да и княгине
угодите; княгине приятно будет, что вы женитесь, так что вы и ей угодите и
доброе дело сделаете, вот и хорошо будет, а то так-то что же, а тут все же
доброе дело сделаете да и княгине приятно.
- Вот и я то же говорю, - сказала Преполовенская.
А Преполовенский не мог остановиться и, видя, что от него уже все
отходят, сел рядом с молодым чиновником и принялся ему растолковывать то же
самое.
- Я решился венчаться, - сказал Передонов, - только мы с Варварой не
знаем, как надо венчаться. Что-то надо сделать, а я не знаю что.
- Вот, дело нехитрое, - сказала Преполовенская, - да если хотите, мы с
мужем вам все устроим, вы только сидите, и ни о чем не думайте.
- Хорошо, - сказал Передонов, - я согласен. Только, чтобы все было
хорошо и прилично. Мне денег не жалко.
- Уж все будет хорошо, не беспокойтесь, - уверяла Преполовенская.
Передонов продолжал ставить свои условия:
- Другие из скупости покупают тонкие обручальные кольца, серебряные
вызолоченные, а я так не хочу, а чтоб были настоящие золотые. И я даже хочу
вместо обручальных колец заказать обручальные браслеты, - это и дороже, и
важнее.