Вероника Сергеевна. Звонил декан факультета, старый ее знакомый -- и бывший
пациент.
приехать в институт, на кафедру. Дело не терпит отлагательства.
день ждала ареста, но не в институте же ее будут арестовывать! И что там
могло произойти? По поводу Ганичева уже состоялся ученый совет, ей вынесли
предупреждение. Следователи для видимости устроили обыск в лаборатории,
инвентаризацию химических реактивов, половины недосчитались, все списали на
Ганичева.
Ганичевым, а также с этим полудурком Юлдашевым. А что они могли сказать? Что
Сапарова поставляла им сырье, сама производила первичную переработку
компонентов, для чего замораживала змей методом сухой заморозки, потом
сушила и стирала в порошок необходимые части?
только она и Никита, который помогал доставлять эту тяжесть к дверям и даже
внутрь не входил. А значит, начни Сапарова все отрицать... улик-то против
нее нет. Кроме этого квиточка от сумки, будь он неладен. Кто нацепил его на
сумку, которая через досмотр-то не проходила, кто оформил багаж на ее имя,
она так и не могла себе представить. И ведь в кошелек ей кто-то дубль-квиток
подсунул. Она не могла и предположить, что это сделала Рая, но единственным
человеком, который знал о "левой" сумке, которую подвезли на автокаре прямо
к трапу самолета грузчики, всегда готовые услужить за умеренную плату, была
именно Воробьева.
супернового наркотика. И это уже после ареста Ганичева, -- говорил шепотом
декан, встретивший Веронику Сергеевну у парадного входа в институт. -- Там
сейчас милиции -- будто президент приезжает. Такие неприятности накануне
выборов в Государственную Думу!
поведения, но она не знала, предъявят ли ей обвинение и что это за сырье.
с порошком в ваш стол, Вероника Сергеевна, -- доброжелательно сообщил ей
следователь-транспортник Снегов.
показался ей усталым и безразличным, но вовсе не агрессивно настроенным
против Сапаровой.
провокация?
был вскрыт при них, порошок изъят при них. Поймите, Вероника Сергеевна,
кто-то еще у вас тут орудует. Кто-то, кто хочет вам навредить, близкий вам
человек.
назад, если не считать Марка Захаровича и брата. Чего вы от меня хотите?
оказался чехлом от подушки-думки, лежавшей на диване в квартире Сапаровой на
Ленинградском шоссе. Следователи долго гадали, что бы так могло напугать
Сапарову. Нужно было, чтобы она совершила необдуманный поступок.
уловил в ее глазах страх: узнала Вероника Сергеевна свою подушку, узнала.
Она артистично вздохнула:
Сапарову домой.
такси.
инициативной провокации. В окне квартиры на втором этаже старого дома, где
жили своей непонятной жизнью Сапаровы, Володя Полян увидел ее белое лицо.
Удостоверившись, что посторонних наблюдателей во дворе нет, Сапарова
включила свет. Так она делала уже неделю.
обочине улицы, словно раздумывая, словно прогуливаясь, а одновременно
проверяя, нет ли слежки, она поймала машину и поехала в сторону комплекса
"Лебедь" на Ленинградском шоссе.
заднем сиденье снеговской "шестерки". Снегов обернулся и посмотрел, как
генерал зевает и потягивается. Он передал по рации команду быть наготове,
выскочил с параллельной улицы на Ленинградку и, не отставая, помчался за
Сапаровой.
на крыше соединительного перехода. Оттуда очень удобно наблюдать за
квартирой, -- попросил Нестеров.
Володя Полян резко свернул в одну из арок, которые выполняли соединительную
функцию между домами, и остановился.
асфальтовой дорожке Сапарова шла как раз в его сторону, почему-то удаляясь
от своего дома все дальше и дальше. У Нестерова неприятно похолодели руки.
Он почувствовал крысиный запах отсыревшей подворотни и могильный холод,
идущий от стен. Делать было нечего. Подбежал к машине, велел мужикам
пригнуться, фары были погашены. Машина замерла в темноте. Нестеров спрятался
за квадратный кирпичный столб, над которым нависло черное беззвездное небо.
раздались уже внутри лабиринта арок. Она на ходу быстро достала ключи,
выбрала нужный. Нестеров разглядел в противоположной стене дверь, которую
Сапарова стала открывать.
Веронику Сергеевну, но и Нестерова, мимо которого они пронеслись, как
торпеды.
Никто не обратил внимания на то, что арка немного выровнялась и уменьшилась
в периметре, а в одном из ее боков оказалась плотно прилегающая к кирпичу
металлическая дверь. Помещение получилось узкое, но длинное, вдоль одной
стены стояло несколько столов: на одном помещалась огромная морозильная
установка, на втором -- камера для сушки змей. На двух других столах змей
разделывали, и делала это очень энергичная дама довольно почтенного
возраста.
из Киева Семен Сергеевич Крекшин, вдохновитель и педагог своей талантливой
сестры.
Костя, я обязуюсь быстро поправиться...
позволю себе заметить, что я не Жуковский, да и Пушкиных теперь маловато.
Разве что здесь, в Северной Африке...
наблюдая за ярким ручейком посетителей и медицинского персонала.
градусах, все заживает быстрее, хотя если влажность увеличивается -- раны
почему-то начинают... разбухать.
болит?
какие-то лекарства мне колют.
напоминающим щекастого хомячка, с узкой полоской усов и желтыми глазами.
Улыбался он подхалимски, но, перебинтованный, в ссадинах и синяках, вызывал
жалость и участие. Один глаз его заплыл, веко вздулось и стало
фиолетово-желтым. Губа тоже распухла, на затылке белели марлевые нашлепки.
как группа немецких туристов обнаружила его в пирамиде, раненного и без
всяких документов.
российкое консульство, и те начали длительную проверку и установление
личности. Держали Терехова в клинике на птичьих правах. Он не мог вспомнить,
как его зовут, откуда он, где его родственники, где его деньги. Еще четыре
дня ушло на лечение Терехова, пока он не вспомнил, что деньги у него были.
время оставлен в покое, но консульский сотрудник приходил к нему ежедневно,
ожидая, когда раненый выйдет из состояния амнезии.
свое имя, Алтухов сопоставил факты, заявленные Натальей Николаевной, а также
руководителем группы, которая сопровождала туристов с Кипра. Из Москвы
пришел факс с физиономией Терехова из анкеты на загранпаспорт. Личность была
установлена.
неделю российских гражданах, выяснилось, что Евгений Олегович Терехов в это