Константинович, -- кто бронировал номер?
сразу отлегло от сердца, -- это дружеский жест нашего короля Ганса Хоупека.
Шутка. Карла IV.
делают от его имени, -- философски объяснила Ярослава Иераскова и предложила
Алтухову все-таки выйти из лифта.
скрадывающий звук шагов, были серого, мышиного цвета, а тусклое освещение,
выхватывающее то здесь, то там картины на стенах, делало потолок еще ниже,
чем он был на самом деле. "Электричество экономят", -- решил Алтухов,
сворачивая за угол. Возле его номера уже стоял носильщик, ждал свою денежку.
Алтухов незаметно, как милостыню, вынул из маленького кармашка на животе
жилетки мелочь и сунул ее носильщику в белую перчатку.
европейской чистоте он расслаблялся, и душа его отдыхала.
заканчивается, -- заметила Ярослава, услышав про Господа, и села в кресло.
дверь в ванную. Прямо напротив кровати. Кровать была покрыта толстым
пушистым серым пледом с розовым узором по краю, в углу стоял шкаф. Возле
окна, занавешенного плотной приглушенно-розовой шторой, стояли два кресла и
столик. На столике лежала Библия на чешском языке, на обложке которой была
приклеена записка на восьми языках: "Просьба не выносить из номера".
роликах, к которой был прикреплен телевизор. Повернула его экраном к
кровати. Потом плюхнулась в кресло, чуть ли не вскинув ноги выше головы, и
включила "Карлсбадские новости".
спросила она по-французски, уже встав и прижав подбородок к шее.
секунду добавил: -- Пожалуй, нужно выспаться. Спасибо вам, Ярослава.
плечами.
проспите. Я приеду за вами в двенадцать, не рано?
ДЕЛИКАТЕСЫ
одну из его достопримечательностей -- дом Хоупека. Было двадцать три часа по
европейскому времени, в Москве час ночи, и Алтухов подозревал, что ночная
жизнь в столичных отелях и ресторанах только начинается. Он не торопился.
Изучил свои апартаменты, нашел на баре-холодильнике меню ресторана и заказал
в номер скромный ужин, потом отменил заказ, вернее, сказал, что то же самое
будет есть в ресторане.
полежал там минут пятнадцать. Потом побрился и надел другой пиджак: слегка
приталенный, блекло-голубой, потому что он был ему велик и под него влезал
тонкий джемпер.
сориентировался. Карта была очень удобная, с рисунками главных исторических
строений, мостов и соборов. Позвонил в Москву, Женечка не ответила -- спала
-- не стал будить. Нестерова ни на работе, ни дома не было; Анюта, жена
генерала Нестерова, была спокойна, как мудрая черепаха Тортилла, и службу
мужа принимала как данность.
спуститься. Начищенный и расфуфыренный, словно в новой чешуе, он спустился
на второй этаж.
зала, возле пальмы, Алтухова встретил администратор ресторана и провел его к
столику возле окна, справа от козырька гостиницы. Под окнами ресторана
горели электрические буквы вывески "PUPP", площадь и дорожка к отелю
предстали в ярком сиянии. Алтухову налили "Кампари" и принесли тарелки с
зеленым салатом и тарталетками для разогрева аппетита. Народ вокруг грустно
жевал свои биф-штексы и фаршированных омаров, почти не разговаривая. Много
было одиноких солидных мужчин, читающих газету и потягивающих кофе из
маленьких европейских, куда и кофе-то не влезает, чашечек.
вдруг сквозь стеклянную стену внизу увидел Похвалова. Тот вышел из машины,
передал ключи консьержу. Похвалов выглядел совсем по-другому, Алтухов видел
только видеозапись, на которой Виктор Степанович, помощник Главного
государственного распорядителя, мелькал за спиной Мошонко, и таких записей
было чрезвычайно много. Они даже были у него с собой.
набриолинены волосы, ниже висков курчавились коротко стриженные бакенбарды,
но это был он. Даже этот дурацкий пиджак с одной пуговицей на солнечном
сплетении не помог ему.Алтухов был специалистом по лицам. Он сто двадцать
шестым чувством угадывал, кто перед ним, любого похожего человека мог
отличить от оригинала и сказать при этом, на кого тот похож.
вкусный, дайте доесть, госпожа Провидение".
поэтому он расплатился по счету сразу, как только принесли десерт. Коктейль
из кусочков ананасов, клубники, арбо, киви, слив, земляники, ежевики,
черники, аперро, морошки, малины, дыни, арбуза, персиков, абрикосов,
винограда, терна и малины был бесподобен, но его пришлось оставить на
столике.
А поскольку он придерживал на бегу живот, чтобы не вывалилась пушка,
метрдотель, кивнувший ему сочувственно на прощание, пошел срочно выяснять,
что заказывал господин из России.
всяком случае, рекомендовали воздерживаться. Шеф-повара одного из лучших
европейских ресторанов лишили прогрессивки.
выдавала Похвалову ключ из ячейки с номером тридцать девять.
ибо его номер был сорок первым. Рядом с похваловским. "Случается!"-- остыв,
помягчел Алтухов, пятившийся задом по ступенькам вверх, потому что лифт,
которого ждал Похвалов, чтобы подняться на третий этаж, был как раз в
середине обвивающей его лестницы. Алтухов отправился наверх, как только
сообразил, что ему нужно опередить Похвалова. Хотя зачем опережать
Похвалова, ведь тот еще не знал, что спецслужбы уже вот они, тут.
несмотря на ковры! -- шаги Похвалова. Он подошел к окну и отдернул штору.
Ну, слава Богу, балкон, выходивший на окраины Карлсбада, был смежным с
соседним номером. Он попробовал отодвинуть стеклянную дверь. Она бесшумно
поехала на своих рельсах вправо. Алтухов вышел на балкон. Выглянув на улицу,
он обнаружил, что прямо возле фундамента гостиницы начинается обрыв, и,
таким образом, под ним было не четыре метра высоты, а метров двести крутого
склона. Мудро! Алтухов осторожно заглянул в номер Похвалова. Но его окна
были плотно занавешены шторой, даже свет почти не пробивался через нее.
различимые обрывочные фразы донеслись до его слуха.
читал уже... И толстого?.. А офис?.. Меня?... Ну, я же не сложа руки тут
сижу, был в компании. Они вообще... вилла в горах... Ну, держись... Целую...
Ярослава телефон не оставила. Для чего-то это было нужно по сценарию.
Алтухов еще полчаса торчал на балконе, замерз. Но дождался, когда Похвалов
выключит свет.
шенгенских пограничников, пересек границу в карлсбадском аэропорту уже три
дня назад, он уже заперт Похваловым в какой-нибудь вилле в горах. Но, может
статься, он только желает наведаться на виллу Хоупека, опять-таки в горах. А
последнее может означать, что Хоупек в чьих-то других руках.
внутри, ну, на тот дом, который, как красную тряпку, показала ему
мадемуазель с кривым носом и длинными ногами по дороге из аэропорта. Костя
тщательно запоминал дорогу от этого дома к отелю и, поскольку зрительная
память у него была, как у перелетной птицы, он мог бы найти этот дом и
сегодня ночью.
цивилизованном мире, Алтухов мог предположить, что карлсбадская полиция не
нарушила бы пределы чужой собственности даже под дулом лазерного пулемета,
если бы на то не было достаточных оснований. Например, открытый дом, вопль
сигнализации и так далее. Ведь, в сущности, Хоупека и подозреваемым трудно
было бы назвать, если бы не эти злосчастные ботинки. И при всем при том
ботинки, оставшиеся в номере, который занимал Хоупек, не просто косвенная, а
костяная улика.
Финка и Юсицкова -- вообще мусор для помойного ведра, а не доказательство
виновности. Его никто не видел, не слышал. Даже свое алиби он доказывать не
обязан. Вот разве что ботинки... Можно ведь установить, не его ли ботиночки
остались на Адольфе Финке. Фирма и параметры, а также фотография ботинок у
Кости тоже с собой.
Корнев Павел
Прозоров Александр
Якубенко Николай
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Пехов Алексей