Чтение 41–й страницы книги ~Кикимора болотная~

Я лишь сказала:

- Сергей на вечеринку тоже не пришел. Видимо, заснул в
другом подъезде.

Хорошо, что в нашем доме много подъездов. На всех
пьяниц хватит.

Марусю крепко заклинило.

- Уроды, уроды, - приговаривала она, закатывая глаза и
качая головой.

- Ваня, а ты-то чем занялся в кустах? -
полюбопытствовал Евгений.

Иван Федорович развел руками:

- А хрен его знает. Думаю, заснул. Маруся вышла из
ступора и спросила:

- И долго ты там спал?

- Вот уж не помню. Да и как разберешь? Темно было,
когда заснул, темно было, когда проснулся. Встал и пошел на
вечеринку, трезвый как стеклышко уже...

- Можно подумать, - скептически отозвалась Маруся, с
тоской глядя на рассыпанные по полу "останки" щипцов. -
Напился, упал, заснул, проснулся и трезвым пошел на
вечеринку. Тогда я не поняла, когда же ты насиловал, если
все происходило в такой строгой последовательности.

Иван Федорович удивленно развел руками.

- Так в промежутке, наверное, - растерянно сказал он и
добавил:

- Я так думаю.

- А я думаю, что он вообще никого не насиловал, - решил
вступиться за собутыльника Евгений.

Я поспешила охладить его пыл и сказала:

- Лучше подумай над тем, почему Старая Дева видела в
кустах тебя одного, когда там валялась целая компания.

Евгений сник и умолк.

- Ну? - грозно обратилась Маруся к Ивану Федоровичу. -
И почему же ты не дошел, когда мы так тебя ждали? Куда ты
еще завернул? В какой подъезд?

Он неожиданно обиделся:

- Ни в какой подъезд я не заворачивал, а пошел прямо к
Соне.

- Так почему же ты ко мне не дошел? - изумилась я. -
Что тебе помешало?

- Не что, а кто, - уточнил он. - Я встретил соседку
твою, Татьяну. Она сказала, что все только что уехали на
машине. Я и не пошел. Что ж было идти, когда все уехали.

Это сообщение почему-то несказанно порадовало Марусю.

- Он не врет! - закричала она так, словно не было у
-%#. никаких грехов. - Татьяна действительно была во дворе,
когда мы уезжали. Она стояла и болтала со Старой Девой.
Значит, мы разминулись совсем немного. Иди, поцелую.

Она протянула ему руки. Ее Ванечка тут же погрузился в
ее объятия.

"Что-то здесь не так, - подумала я. - Гости ушли, а
следом приползла Жанна. Выходит, ее изнасиловали после того,
как Иван Федорович покинул кусты, если, конечно, исключить
его. Дьявол! Я запуталась".

- Маруся, - сказала я, выразительно показывая ей на
дверь, - надо поговорить.

Она мигом все поняла и перестала обниматься со своим
Ваней. Мы отправились в гостиную.

- Ты ему веришь? - строго спросила я.

- Даже не знаю, - со вздохом ответила она. - С одной
стороны - не верю, потому что мужчинам верить нельзя
никогда, а с другой стороны, как подумаю...

Слушай, старушка, неужели он мог изнасиловать кого-
нибудь, кроме меня?

Я всплеснула руками:

- Ты невозможна! Конечно, мог. Мужчины все могут. А
твой Ваня вообще темная личность. Я всегда с подозрением
смотрела на то, как он кусает твои щеки и кричит при этом с
каким-то нездоровым восторгом: "А щеки! А мои щеки!" Это
что, по-твоему, нормально?

Маруся изумилась:

- Что же здесь ненормального?

- А ты представь, что мой Астров таким же образом
кусает меня.

- Фу, мерзость какая, - содрогнулась она. - Да, в этом
есть что-то неприличное, садистское.

- А я о чем? Я о том же. Иван Федорович вполне может
изнасиловать кого угодно, но ты пока никаких мер не
предпринимай до моего разговора с Татьяной.

Там уж посмотрим.

- Да-да, конечно, - охотно согласилась она, совершенно
не способная на еще какие-либо меры. Щипцы уже были разбиты.

Мы вернулись на кухню. Мужчины о чем-то совещались
громким шепотом.

Увидев нас, они с видом мелких воришек замолкли и разом
потянулись к сигаретам.

- Женя, домой! - скомандовала я, после чего мой Астров
вздохнул с облегчением.

- Знаешь, за что я люблю твою Марусю? - признался он
мне уже в машине.

- За что? - вспыхнула ревностью я.

- Она дарит мне вкус к жизни. Как-то сразу начинаешь
понимать, что ты счастлив...

- Что нет у тебя Маруси? - уточнила я.

- Примерно так, - согласился он.

Глава 22

- Три часа ночи. Неужели ты разбудишь Татьяну? - с
./ a%-(%, спросил Евгений, когда его "Тойота" въехала в мой
двор.

- Разбужу? - рассердилась я. - Да она сама кого хочешь
разбудит. Она вообще никогда не спит. У нее же гости.

- Но к Татьяне я с тобой не пойду, - категорически
заявил он.

- Конечно. Ты пойдешь спать. Ведь завтра же необходимо
передать в надежные руки кассеты.

Астров почему-то испугался:

- Какие кассеты?

- Как это какие? Те, что лежат в бардачке, если ты,
конечно, мне не соврал.

Евгений вздохнул с облегчением, и я поняла, что
действительно пора отпустить беднягу на покой. Работа у него
беспокойная, рано приходится вставать, а тут еще я со своими
поисками.

- Да, кассеты надо передать, - зевая сказал он. - Сонь,
я до дому не доеду. Прямо здесь, в машине, сейчас и засну.
Можно?

- Еще чего. Изволь подняться и заснуть в моей спальне.
Тут и спать-то осталось каких-нибудь три часа. А я за это
время как раз переговорю с Татьяной.

- Очень надеюсь, что тебе этого времени хватит, -
сказал Евгений. - Потому что утренний кофе я мечтаю получить
из твоих нежных ручек, а не из рук Жанны.

Опасения Евгения были не напрасны. К утреннему кофе мне
удалось вырваться с большим трудом, но время не было
потрачено без пользы.

Когда я пришла к Татьяне, пир был в самом разгаре. К
гостям, с которыми я уже успела познакомиться, добавилась
еще и моя старая подруга - баба Уля. В прошлом году она
приезжала в Москву на очень серьезную операцию и выпила
здесь столько, что не понадобилось никакой анестезии. Нет,
доктора, конечно, все сделали как положено, но только для
того, чтобы баба Уля не пела громко во время самой операции.
К их удовольствию, она уснула, и операция прошла успешно.

Теперь Уля приехала на осмотр и консультацию.

Мы с ней сразу полюбили друг друга. Не знаю почему, но
меня с детства тянуло к простым русским женщинам, ну к тем,
что и коня... и в избу...

Баба Уля была как раз такая.

- А-аа! - радостно закричала она, увидев меня. -
Сонька! Да иди же я тебя поцелую!

Терпеть не могу целоваться с пьяными и избегаю этого
всю жизнь, но с ней я поцеловалась охотно. Она сгребла меня
в охапку, придавила своей необъятной грудью и не отпустила
до самого утра.

- Да Татьяна, налей же ты Соньке, красавице нашей. Да
больше лей, больше, мне для нее ничего не жалко. Да пей,
Сонька, пей. Пей да не закусывай.

Баба Уля с любовью завела прядь моих волос за ухо, с