).
прошения. Вы были мне как брат, как отец, а я j'ai tout detruis(2).
en entendre parler(3). Садитесь, господа, в кибитку.
людей к месту их ночлега.
случилось маленькое происшествие, которое послужило началом дальнейших новых
испытаний нашего героя.
Авросимова взбунтовалась. Истерзанный общим ходом дела, он, словно
разъяренный зверь, затаившийся в кустах и выжидавший удобного момента,
подкарауливал свою жертву, в которую велением души превратился ротмистр
Слепцов. Все теперь в ротмистре возбуждало в нем гнев: и голос, и улыбка, и
то, как он ходит, как ест, как стакан подносит ко рту...
обреченной позе, - вы взялись меня одурачить? Я на вас положился и получил
за это. Надо
добротой (фр.).
не за друга, в которого я поверил и которого полюбил всей душой.
если вы... если это останется меж нами...
говорите... Я даю слово...
что хотите... Я рукописи не зарывал...
наконец. - Вы понимаете, что это значит? Что же теперь, сударь?.. Но мне
даже не потерянное время и невыполненный приказ столь ужасны, сколь ваша
неблагородная ложь...
называйте меня лжецом, - слезы так и текли по его лицу. - Да, я обманул вас,
но в обмане моем не было злого умысла. Когда братья Бобрищевы-Пушкины
отреклись от сего, а они, они ведь зарывали сии злополучные бумаги!.. так я
решил взять на себя вину их... Всю дорогу, видя ваше со мной обхождение, я
страдал [324] и метался, понимая, что поступаю с вами подло, ввергнув вас в
авантюру... Но поймите человека, очутившегося средь двух огней!
Нет! Вы не смели, черт возьми, морочить голову мне, господину Авросимову,
следствию и государю! - Вдруг он поник и сказал с болью: - Как вы сами себя
наказали! Как отягчили свою судьбу...
страниц. Он повидал молчаливых преступников, с дерзостью встречавших вопросы
судей, не желавших отрекаться от собственных злодейств; были и другие -
истекающие слезами и раскаивающиеся. Их раскаяния начинались с порога, и уж
трудно было, даже невозможно было их остановить, Бог им судья... Но это была
новая страница, когда на глазах Авросимова свершилось чудо падения от
страстного взлета в бездну, от самопожертвования к рыданиям и страху, ах,
ведь недавно совсем этот мальчик дух свой укреплял благородным стремлением,
а тут вдруг повернулся спиной к собственному благородству.
поулеглись. - Участь ваша будет ужасна, господин подпоручик, ежели не
найдется кто-либо в сем осве[325] домленный, ежели вы его не найдете... Ведь
должен был кто-то с вами об том разговаривать...
Такой человек есть... Дозвольте мне с ним встретиться, и я уговорю его
раскрыть вам тайну.
пообещаете мне... дадите слово... Ежели в вас осталась хоть капля былого ко
мне расположения, вы дадите слово, что оставите его имя в тайне... ибо он к
сему делу совершенно непричастен... Если вы дадите слово... Ему просто
показали, где зарыта рукопись, а какая - он не ведает... ежели вы дадите
слово... ежели вы дадите слово...
Время уходит. Я даю вам слово.
дали слово, господин ротмистр, Николай Сергеевич, что не предпримете к
названному лицу никаких мер...
Заикин, который здесь... в Пермском полку подпрапорщиком... ежели вы
дозволите мне с ним увидеться...
Горе вам, ежели он упрется! Я предвижу ужасный поворот в вашей судьбе...
пишете, - оцепенение покинуло ротмистра. Он заходил по светелке. - Вы тоже
пишите, господин Авросимов... - шепнул он нашему герою. - Вы пишите
подробный отчет о случившемся. - И снова громко: - Время не ждет. Я
постараюсь раздобыть в полку фельдъегеря нынче же... - Исчезнувший было
румянец вновь заиграл на его щеках. - Не медлите, господа, - рассвет.
и в желтом сиянии свечи их перья помчались по бумаге, разбрызгивая
петербургские чернила.
добавил к безуспешной ночной работе, свидетелями которой вы уже были, а
господин подпоручик Заикин написал следующее:
место где он зарыл бумаги, - мне же он показал и видно неверно, я чтоб
спасти его взял на себя вызвался и жестоко быв обманут погибаю [327]
совершенно. Тотчас по получении сей записки, от Николая Сергеевича Слепцова
покажи ему сие место, как ты невинен, то тебе бояться и нечего ибо ты будешь
иметь дело с человеком благородным моим приятелем который ни мне ни тебе зла
не пожелает. Прощай будь здоров и от боязни не упорствуй, ибо тебе бояться
нечего а меня спасешь.
чего из глупостей от ветрености и молодости. Если я пишу тебе сию записку,
то ты смело можешь положиться на Николая Сергеевича Слепцова, ибо я ему
совершенно открылся. Помни что упорство твое погубит меня и Пушкиных ибо я
должен буду показать на них. Прошу еще раз не бойся и покажи".
подпоручик, вручая ротмистру письмо.
и исчез, и вскоре наши герои услышали, как кибитка умчалась от постоялого
двора.
молодого офицера и не имея способов поддержать его, ибо молодой офицер
полностью его не замечал, вышел вон из дома, чтобы просвежиться по морозцу,
а когда воротился, застал возле [328] дверей светелки двух уже знакомых
жандармов, которые, даже несмотря на сильную духоту, не сымали с плеч
казенных тулупов. Их присутствие снова неприятно кольнуло его, тем более что
унтер Кузьмин, развалившись прямо на полу перед дверью, и не подумал убрать
свои ноги перед шагающим Авросимовым, мало того - предерзостно поглядел в
глаза нашему герою.
слезы медленно текли по щекам.
же теперь будет, сударь? Теперь мне и жить нельзя после всего. - Авросимов
спервоначала удивился, что подпоручик обращается к нему, а после удивление
сменилось участием, такова уж была натура нашего героя. - Что же с Фединькой
будет? Подвел я мальчика, подвел! Будто и можно положиться на слово
ротмистра, да сомнения меня грызут... Я очень ослаб. Знаете, даже вот рук
подымать не хочется... Не нарушит ли ротмистр слова?..
раз не дал, так больше и подавно... Уж коли с Пестелем не дал... С Пестелем,
сударь!
наш герой. - Нет, вы говорите... Отрекаетесь? Уж если отрекаетесь, то чего