Чтение 41–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

— Кто я такой, чтобы приказывать директору СБА? — удивился Грязнов.

— Хватит врать!

— Дед верил тебе!

— И правильно делал! — Кирилл бешено посмотрел на Пэт. — Ведь ты жива!

Девушка осеклась. Хасим попытался что-то сказать, но Грязнов не позволил себя перебить:

— Урзак рассказал тебе, почему у него механические руки? Даже не пересаженные — механические. Мертвые. Рассказал?

— Нет.

— Нет! — прорычал Банум.

— Он отрубил себе кисти, расправившись с теми, кто в него верил, с теми, для кого являлся Избранным. Кровь плохо сочетается с божественными знаками, да, Урзак?

— Старая история, и сейчас она не важна! Ты убил Фадеева!

— Важна, Урзак, важна… Ты ведь сказал Патриции, кто она на самом деле? Сказал?

Девушка вздрогнула.

— Это старая история, Патриция, в этом наш лысый друг абсолютно прав. Старая история о смерти, забвении, о Последнем Храме и гибели Традиции. История о том, как однажды пред богами предстал Избранный.

Урзак гордо вскинул подбородок. Взгляд его стал ледяным, высокомерным. -Да!

— Избранный определил для Традиции Путь. Путь Смерти… — Грязнов криво усмехнулся. — Я до сих пор не понимаю, почему боги стали говорить с таким кретином, как ты?

— Я — Избранный.

— Но ведь ты не понял главного, Урзак. Ты не понял, почему боги так легко согласились с твоим выбором.

— Им некуда было деваться!

— Смерти нет, Урзак. — Теперь улыбка Грязнова стала мягкой, отеческой. — Неужели ты не понял, что, погубив Традицию, ты бы возродил ее? Произошел бы переход, еще один переход, вечное колесо замкнулось бы в очередной раз и новорожденные боги…

— Они должны были умереть! — заорал Банум.

Но Пэт заметила, как сильно дрожит его рука. Метвая рука.

— Все должны были умереть!! Традиции нет места в мире!!!

— Ты должен был умереть, Урзак! — Высокомерие Кирилла не уступало тому, что несколько раньше продемонстрировал Банум. — Таков был твой Путь, Избранный. Но ты струсил! Не поверил, что сможешь возродиться. А ведь зря не поверил…

— Замолчи!

— Ты отрубил руки, ибо знал, что знаки сожгут тебя. Ты обменял силу Избранного на право лить кровь и жить вечно. Ты надеялся вобрать в себя всю силу уничтоженной Традиции? Я рад тебя разочаровать, Урзак. сила — во мне.

— НЕТ! Я сильнее!

— Чтобы получить ее, мой трусливый избранный дружок, следовало совершить переход.

— Нет, — прошептал Банум. — Я…

— И тебе, Патриция, он не друг. Все его рассказы — ложь от первого до последнего слова. Просто ты, девочка, единственный в мире человек, который может меня убить. А знаешь почему? Потому, что…

В отличие от «саранчи» индивидуальный боевой комплекс «пингвин» относился к классу тяжелого вооружения. Снабженный мощной титанпластовой броней и автономным источником питания, от которого работали приводы движения, «пингвин» обеспечивал бойцу максимально возможную защиту. ИБК выдерживал пятьдесят попаданий из «ревуна» с расстояния двадцать метров, был снабжен фильтрами очистки воздуха и резервным запасом дыхательной смеси на случай погружения в воду или мошной химической атаки. Управлялся «пингвин» через «балалайку» с помощью специально разработанной программы, мгновенно передающей на нужные приводы информацию о любом движении человека, и опытные бойцы показывали настоящие чудеса владения дополнительным, шестисоткилограммовым телом, демонстрируя чуть ли не танцевальные па.

Слоновски в силу занимаемой должности довольно давно не надевал «пингвин» для настоящего боя, однако навыков не растерял.

— Я готов, — сообщил Грег, выходя на вертолетную площадку из грузового лифта.

Несмотря на то что усилители микрофонов он выставил на минимальный уровень, голос прозвучал громко и гулко.

Мишенька с интересом осмотрел двух с половиной метровую громадину, удовлетворенно кивнул и осведомился:

— Оружие?

— Как договаривались: «ревун» и огнемет.

— Хорошо. — Щеглов махнул рукой на вертолет: — Полезай.

— А пилоты?

— У нас секретная миссия, поэтому за штурвалом буду я, — любезно ответил Мишенька. И улыбнулся: — Извини, если немного потрясет. Кстати, в твоей скорлупе есть пакетик?

Грег сморщился, но промолчал.

Урзак не позволил Грязнову договорить. Выставил трость, одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, намереваясь вонзить острый конец палки в грудь Кирилла, но тот успел сделать два шага назад, и налетающего Банума встретил Олово. Маленький воин выскользнул из темного угла площадки, до которого не доставал тусклый свет лампочек, и мастерски отбил выпад. Девушка вскрикнула. Урзак отскочил в сторону. Олово молча бросился следом. На несколько мгновений Пэт перестала воспринимать происходящее. Кто с кем сражается? Как? Мельтешение рук, размытые движения, перекошенные рты, хриплые возгласы, дикие взгляды…

Маленький Олово оказался настоящим зверем. В его выпадах было столько ярости, что девушка с трудом верила, что этот спущенный с цепи пес — корректный и немногословный слуга.

«Сколько же в нем зла…»

Банум отбивался с трудом. Зажатая в правой руке трость вращалась с бешеной скоростью, не позволяя Олово приблизиться и ударить ножом. Левой рукой Хасим совершал пассы — казалось, он выхватывает из воздуха камни и бросает их во врага. Бросает, но не попадает, ибо находящийся за спиной слуги Грязное — он тщательно следил за тем, чтобы между ним и Урзаком всегда находился Олово — жестикулировал не менее активно. Призрачные камни, едва заметные сгустки воздуха, переполненные, подобно шаровым молниям, энергией, сталкивались и погибали, не причиняя соперникам вреда.

«Я знаю о богах больше обычных людей. К сожалению, твои враги — тоже…»

Пэт не знала, кому верить. История, рассказанная Эмиром, казалась правдоподобной. «Им нужна была корпорация Фадеева. Мертвый давил на твоего Деда, а Грязнов, воспользовавшись положением старого друга, убедил Романа принять предложение…» Но Кирилл не стушевался, ответил. А Урзак не дал ему договорить…

Кто прав?

Точно девушка знала одно: только ей, Петре Кронцл, по силам убить Грязнова. Только ей. И слова эти перестали казаться пафосными, ибо пассы соперников сгущали воздух, порождали порывы холодного воздуха…

Лопнула одна из лампочек…

И в темноте дикая ярость Олово стала еще страшнее.

Отступающий под ударами Эмир…

Спокойствие Грязнова, бесстрастно ожидающего, когда слуга прикончит врага…

Слабый прав?

Урзак говорил, что ему будет трудно противостоять зверям. Особо упирал на то, что враги сильны, ведь им удалось справиться с почти всемогущим Дедом…

Слабый прав?

Или прав тот, кто готов рисковать своей жизнью, а не отсиживается за чужой спиной?

Слова и воспоминания, знания и догадки, чувства и расчет, этические нормы… все смешалось. Ничего не понятно. Кроме одного: хочу жить! Хочу, чтобы это закончилось! Схватка поглотила девушку, она стояла в нескольких шагах от противников, но уже не была сторонним наблюдателем.

Олово исхитрился нанести точный удар. Лезвие черного ножа достигло цели, и левая рука Банума повисла плетью. Кирилл шумно выдохнул и подался вперед. В его глазах сверкнула такая лютая ненависть, такая жажда крови, что Пэт решилась.

Под влиянием эмоций, под воздействием момента, потому, что в этот миг она боялась Грязнова больше всего на свете.

Страх заставил девушку выхватить полученный от Урзака кинжал и воткнуть его Кириллу в спину. Не вонзить умело и ловко, а именно воткнуть. Коряво.

Страх.

И короткий вскрик.

Грязнов пошатнулся, повернул голову, мгновение смотрел на Пэт, ей показалось — удивленно, а затем, потеряв равновесие, исчез во тьме колодца.

— НЕТ!!

Вопль Олово заполнил пространство. Воспрянувший духом Урзак — странно, но его левая рука, только что безжизненная, вновь обрела силу — воспользовался замешательством слуги. Атаковал. Банум бросил в противника трость, на лету деревянная палка превратилась в змею и стремительно сдавила горло Олово. Вопль сжался в хрип. Вместо боли душевной — боль физическая. Змея жадно впилась в шею слуги. Олово захрипел и метнулся в спасительную тень.

Урзак попытался поймать его, но не успел. Схватил руками воздух, обнял темноту в месте, где только что двигался Олово. Выругался. А через пару секунд выругался еще грязнее, потому что под ноги ему с негромким стуком упала сломанная напополам трость.

Выпала из темноты.

— Ушел, сволочь…

Пэт нисколько не удивилась тому, что Олово умеет растворяться в темноте. Не удивилась, что деревянная палка обратилась в змею, а потом вновь в палку. И удивилась тому, что не удивилась.

— У тебя кровь.

— Да… Знаю…

Он вытер лоб дрожащей рукой. Прерывисто вздохнул, скривившись, словно усилие это причинило ему боль, на мгновение оперся на стену. И Пэт поняла, как много сил отнял у Эмира поединок. Глаза потухли, лоб, лицо, шея мокрые от пота, потемнел воротник рубашки… Из носа и ушей течет кровь…

— Куда ты вонзила кинжал?

— В спину.

— Глубоко?

— Не знаю… Не успела понять…

— Дура!

Пэт сделала шаг назад. Отступила, не спуская с Эмира глаз.

— Надеюсь, ему хватит. — Урзак тяжело подошел к краю колодца, озабоченно посмотрел вниз, в темноту, а затем, опомнившись, резко обернулся и настороженно оглядел темные углы площадки. Словно ожидая, что в каком-то из них вновь появится Олово.

— Ты все сделала правильно, Петра, — негромко пробормотал Банум, делая шаг к девушке. — Никто, кроме тебя, не смог бы отправить Чудовище в могилу.

Взгляд Хасима не сулил ничего хорошего. Девушка похолодела. Отпрянула назад.

— Почему я?

— Кирилл мог бы убивать чужих богов — силы у него с избытком, — спокойно объяснил Урзак, надвигаясь на отступающую девушку. — Но он решил возродить Традицию. Представляешь? Возродить. — Банум скривился. — Чудовище, мечтающее заново отстроить Храм! Тупая тварь!

— Но почему я?

Пэт почувствовала, что позади нее — бездна. Волосы на голове зашевелились.

— А для кого еще строить Храм, девочка? Кому, как не Избранной, наполнять его божественным дыханием?

На мгновение она даже перестала бояться.

— Я — Избранная?

— Разумеется. Кого еще могло родить Чудовище?

— Родить? — Глаза Пэт расширились. От удивления. И от страха.

— Ты только что убила своего отца! — И торжествующий Урзак толкнул девушку в грудь.

— Нет!

Она ухитрилась не упасть, скорее соскользнуть. И потому сумела зацепиться пальцами за край бетонной ямы.

— Нет!

— Путь выбран, — громко произнес Урзак. — Тебе нет места в этом мире, мерзавка!

И наступил девушке на пальцы.

— Внешнее оцепление есть?

— Нет.

— Поддержка?

— Только ты и я. — Мишенька улыбнулся. — Мы и есть поддержка. Для тех, кто внутри.

Грег засопел.

Вопреки всем правилам Мишенька посадил вертолет в опасной близости от проводов и построек, ловко сманеврировав между ними — несмотря на заявление, он оказался неплохим пилотом. Машина стояла неподалеку от угрюмого технического здания муниципальной канализации, и теперь Щеглов проводил нехитрый инструктаж:

— Там внутри происходят некоторые события. Если они пойдут так, как всем бы хотелось, я получу сообщение, и мы улетим. Если же возникнут проблемы, из этой двери выйдет человек, которого мы должны ликвидировать любой ценой.

— Один человек? — удивился Слоновски.

— Один, — невозмутимо подтвердил Щеглов.

— И ты заставил меня напялить «пингвин»?

— Любой ценой, Грег, — негромко напомнил Мишенька. — Ты должен быть готов ко всему.

Слоновски недовольно засопел.

— И еще кое-что, — продолжил дознаватель. Он зашел Грегу за спину и прикрепил на титанпластовый кожух источника питания плоскую коробочку. — Не пытайся изба

виться от моего подарка.

Слоновски почуял неладное.

— Что это?

— Заряд напалстера, — спокойно ответил Мишенька. — Я взорву его, если ты по каким-либо причинам не сможешь выполнить поставленную задачу.

Грег развернулся и бешено посмотрел на дознавателя. Щеглов спокойно выдержал пронзительный взгляд и вновь улыбнулся:

— Если тебя это утешит, мы погибнем вместе. Заряд выжжет шар диаметром пятьдесят метров, а я буду неподалеку.

— Почему?

— Любой ценой, Грег, — в третий раз произнес Мишенька. — Любой ценой.

— Я не удержусь! — крикнула Пэт. — Кирилл, я не удержусь!

Девушка не понимала, не могла представить, как он сумел схватить ее за руку, прервать смертельный полет в никуда, вырвать из состояния дикого ужаса, в котором пребывала падающая в колодец Пэт, подарить надежду на спасение.

На ее счастье, она летела практически вдоль бетонной стены.

На ее счастье, Кирилл, нырнувший в пропасть раньше, сумел вцепиться в решетку, перекрывавшую выходящее в колодец отверстие.

К тому моменту, когда мимо него полетела Пэт, Грязнов уже не висел, держась руками за решетку, а стоял, сумев подтянуться повыше и поставить на прутья ноги, и потому смог подхватить девушку свободной рукой. Но двоим здесь не поместиться, силы у Пэт заканчивались, а решетка, старая, ржавая, была закреплена надежно — не вырвешь. Не пролезешь внутрь. Да и как вырвать, если ты на ней…

— Кирилл, я падаю.

Ее рука стала влажной от пота, скользкой. Мышцы дрожали от напряжения, а душу пожирал страх.

— Кирилл!!

— Я помогу… Верь…

На правой руке Грязнова, той, которой он цеплялся за решетку, болтались черные четки. Они съехали почти до плеча, а потому Кириллу не пришлось прикладывать больших усилий, чтобы его губы оказались рядом с брелоком. Последовали несколько негромко произнесенных фраз, и с плеча Грязнова соскользнул, трепеща кожистыми крыльями, маленький, черный и очень злой дракон. Именно такой, каким рисуют это нереальное создание большинство художников: рогатая голова, длинная шея, покрытое чешуей тело и перепончатые крылья. Он завис рядом с девушкой, и одновременно раздался крик Грязнова:

— Хватайся!

За что? Размерами дракончик едва превосходил крупную мышь.

— Хватайся! Скорее!

Пэт увидела, что дракончик держит в лапах черную ленту, через мгновение поняла, что это ремень Грязнова, а еще через мгновение ухватилась за него свободной левой рукой.

— Обеими, — прохрипел Кирилл. — Отпусти меня.

Но подчиниться было страшно. Отпустить руку Кирилла, обменять живую хватку на маленькие крылья дра-кончика?

— Скорее! Это наш единственный шанс!

— Он меня не удержит!

— Верь мне!!

И Пэт решилась.

Собрав в кулак волю. Стиснув зубы. Испытав — на мгновение — приступ дикого страха.

Пэт отпустила руку Грязнова и ухватилась за второй конец ремня.

Сначала резкий рывок вниз, пронзительный вскрик, ужас… И тут же — громадное облегчение. Несмотря на размеры, дракончик оказался весьма силен, и работающие с бешеной частотой крылья уверенно потянули наверх и его, и девушку.

«Победил?»

«Проиграл?»

Урзак не был уверен ни в чем. Хотя нет. Он твердо знал, что проиграет, если прямо сейчас на него набросится отдохнувший во тьме Пес. Все остальное вызывало сомнения.

Погибло ли Чудовище? Скорее всего — да. Удар Петры, даже если не был смертельным, заблокировал сверхъестественные способности Грязнова. А без них ему из колодца не выбраться.

Погибла ли девчонка? Скорее всего — да. Она не умела пользоваться спящей в ней силой. Она была обречена.

Плохо, что не было прямых доказательств смерти врагов. Следовало бы остаться у колодца, чуть отдохнуть и послушать, что происходит в темной пропасти. Следовало бы… Но Урзак не рискнул. Он искренне считал, что ему повезло: проклятый Пес оказался значительно сильнее, чем ожидалось, и встречаться с ним вновь у Банума не было никакого желания.

«Не сейчас. Чуть позже. Лишившись хозяина, ты начнешь быстро терять силы, тварь. Я найду тебя, и…»

А пока нужно как можно быстрее покинуть опасное место. Урзак торопливо, заплетающимся бегом, преодолел ведущий к выходу коридор, с трудом открыл тяжеленную металлическую дверь, вышел, сделал пару шагов, а потом, почувствовав чужую ауру, остановился и посмотрел направо.