Чтение 41–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Я тоже покачал.

- Интересно! Мне.

- А нам нет, - ответил он, и мне показалось, что он ухмыльнулся, понимая человеческий юмор. - Ладно, пошел спать.

- Ты ж только проснулся!

- А мы любим спать…

Он втянулся обратно в стену, а я подумал, что по морде не получал я давненько, давненько. И самой мордой о стену меня давно не тыкали. Потому так хреново, что дефов переубедить не сумел. Даже отвести меня к хребту и показать то место, где был тоннель, отказались наотрез. Неинтересно. А заинтересовать просто нечем, им ничего от жизни не надо сверх того, что есть.

Злой и раздраженный, словно это мое первое поражение, я бродил по крепости, цепляясь к мелочам, провел генеральную инспекцию типографии и хозяйства магов-естествоиспытателей, обидев Растера, я ж еще и Верховный Главнокомандующий, так что в первую очередь должен интересоваться войском, любая власть держится только на мечах, а еще на копьях и топорах, а я занимаюсь какой-то хренью, наконец через неделю я сумел дозваться дефа снова и сказал торопливо:

- Не спи, не спи! Быстренько укажи место!… На карте, на карте!

- Место чего? - спросил он вяло и зевнул.

- Ты совсем… одухотворенный?… Мы будем рыть тоннель. Сами. Укажи только, где вход, который засыпали в начале войны. Или в конце, не помню.

- В конце, - ответил он.

Я разложил карту, он спустился вниз и долго рассматривал карту. Мне показалось, что тоже умеет увеличивать нужные места, чтобы рассматривать детали. Я затаил дыхание, этот гад может отказаться и от такой мелочи, больно быстро устают, но деф наконец ткнул мягким пальчиком.

- Вот здесь…

- Возле этой петли?

- Нет, прямо в ней…

- Разумно, - сказал я пораженно, - ишь, не только я один на свете, оказывается, умный! Здесь же самое узкое место, всего десять-двадцать миль, сообразили как-то, что вот тут и тут… да и вообще, Хребет раздвинул задницу на семьдесят-сто. Спасибо, друг!

Он не слушал, уже почти засыпая, наполовину вдвинулся в стену и тут же исчез, словно его изнутри вдернули в спасительный камень.

Я старательно отметил место на карте, к этой точке придется прорубить дорогу через густой лес, раскорчевать, замостить неширокое болотце, кое-где спрямить уже имеющуюся дорогу, что вообще-то уже роскошь, но если удастся пробить Тоннель, то можно себе позволить и роскошь…

Можно себе представить, какая борьба начнется за контроль над Тоннелем, это же единственный реальный путь как на Север, так и на Юг. Проснутся силы, перед которыми Армландия просто муравей перед слоном, надо все продумать заранее и обезопаситься как смогу, пока про тоннель знаю я один.

Ликующий и в то же время вздрагивающий при мысли о возможных неприятностях, я велел собраться у себя всему командному составу. Повара впервые по моей инициативе приготовили небольшой, но шикарный стол на двенадцать человек. Растер, явившийся первым, так удивился, что его едва не свалил напрыгнувший Бобик. Растера он выделяет из всех, потому что только Растер постоянно восхищается его охотничьими навыками и всякий раз хвалит за пойманную добычу.

Пришел Альбрехт, за ним Макс, Асмер и Бернард явились вместе, как Зигфрид с Тюрингемом, а также Будакер, Митчелл и доблестнейший сэр Ришар де Бюэй, последним пришел припозднившися Варанг.

Растер довольно потирал ладони, на столе кубки из чистого золота, все украшено драгоценными камнями, блюда тоже из золота, даже подсвечники из этого же металла, символа власти и богатства. И повара постарались, и вина поданы лучшие из лучших.

Слуги наполнили всем кубки, я встал, оглядел всех орлиным взором, кубок в руке, тонкий нежный аромат дорогого вина приятно щекочет ноздри.

- Дорогие друзья, - сказал я с чувством, - вот и закончилась первая часть… можно сказать, предварительная часть преобразования Армландии! С войнами и раздробленностью покончено. Приступаем к самому главному…

Растер снова потер ладони.

- Да-да, сэр Ричард! Уже налито.

Я вскинул бровь, взгляд отечески укоризнен, покачал головой:

- Эх, сэр Растер, когда услышите, что нас ждет, у вас еще не так горло пересохнет. А ждет нас…

В коридоре тяжело затопало, донесся звон металла. Все повернули головы к двери, та с треском распахнулась, на пороге появился запыхавшийся воин в легкой одежде разведчика.

- Ваша милость! - прокричал он. - Не гневайтесь, сэр Норберт велел сообщить немедленно…

В комнате повеяло холодом. Я спросил внезапно охрипшим голосом:

- Что стряслось?

- Два лорда, граф Арлинг и барон Кристофер де Марк, развязали ожесточенную войну. Только что произошло сражение на Мертвом поле!… Лорд Арлинг собирает вассалов, лорд Кристофер велел собрать своих сторонников и всю родню, грядут новые битвы!

Потолок обрушился на меня, я ощутил себя раздавленным, как жаба под сапогом. Рыцари смотрели молча, я главный, принимаю решения я, хотя никогда в жизни мне не хотелось так страстно, чтобы кто-то решал такое за меня.

Неужели сейчас все, так тщательно создаваемой мной, рухнет? В животе болезненно заныло.

- Это где? - переспросил я тупо. - Граф Арлинг… он же совсем близко от этих мест?

- Да, - выпалил гонец преданно.

- А барон Кристофер?

- Тоже, - сообщил гонец. - Они почти соседи.

Все смотрели все так же серьезно и молча, а я чувствовал редкую беспомощность. Только что доказал вроде бы свою силу, поверг и сокрушил последних, воцарился, воссел в кресло… даже на трон гроссграфа, осталась только пустяковая инаугурация, даже сумел оглядеть всех отечески суровым взглядом, долго тренировался, и все вроде бы поняли, что в Армландию пришел новый сильный волк…

Я совладал с комом в горле и прохрипел:

- Это неслыханно… Я, как и все вы, не знаю, как такое могло произойти. Могу заверить разве, что оба зачинщика междоусобицы будут наказаны сурово и жестоко. Я выступаю туда немедленно.

Макс вскочил первым:

- Я пойду собирать свой отряд?

- Действуйте, - ответил я.

Рыцари вскакивали, в руках заблестели мечи, а когда их вскинули над головой, показалось, что вспыхнули сотни длинных узких свечей: огни светильников отражаются и переламываются в полированных клинках, грозный отсвет пал на взволнованные лица.

- Мы все пойдем!

- Хорошо, - сказал я коротко. - Мы настоящие борцы за мир и гуманизм в Армландии, так что не оставим камня на камне от замков нарушителей закона!

Господи, мелькнула мысль, да они же радуются, просто ликуют, что их выдернули прямо из-за стола! Это же для баллады: только сели пировать, как зов боевой трубы, крики, звон железа, кто-то напал, мечи в руки и вперед…

Оседлав коней, моментально сформировали ударную группу из лучших рыцарей, никто не захотел остаться в стороне от приключения, накинули на коней цветные попоны, сами оделись ярко и красочно, помчались, покачивая роскошными плюмажами и перьями на шлемах.

Зеленая долина, по которой без всякой видимой причины змеится незарастающая дорога… спрямить, мелькнула мысль… раскрылась во всей красе, похожая на прекраснейшую из картин Рубенса или Тициана, где залитые солнцем прекрасные деревья с живописно покрученными ветвями, лужайки, цветущие кустарники… а рядом отвесный обрыв с угольно-черной пропастью, на далеком дне зловеще пламенеют багровые россыпи злого огня, вскипает лава и доносится грозный гул.

Господи, мелькнула устрашенная мысль, когда же эти раны войны затянутся! Или умели наносить незаживающие?… Хуже всего, земляная рана как будто расширяется. Вряд ли деревья стали бы вот так сами свешивать корни в бездну, откуда губительный жар…

Разведчики унеслись далеко вперед - нужно сообщить Норберту, что помощь ведет лично гроссграф всей Армландии, а мы под тяжелый грохот копыт двигались медленно и неумолимо, как ледниковый период.

Лица соратников суровы и решительны. Готовность к скорому сражению делает их значительными, выдувает и уносит мелочность, сейчас каждого можно высекать в мраморе…

Макс взял троих и тоже унесся вперед. Я смотрел с завистью, на своем Зайчике мог бы и не так еще, но положение обязывает, и так слишком часто отрываюсь от простого рыцарского народа.

Рядом со мной сэр Растер и барон Альбрехт. Растер сияет, впереди приключения, а он все еще мальчишка, несмотря на возраст, Альбрехт поглядывает сочувствующе, но помалкивает.

На опушке леса раздавался сухой костяной треск и яростное сопение. Сэр Растер хохотнул: два могучих оленя, не сходя с места, поднимаются, как бараны, на задние ноги и с силой обрушиваются всем весом и яростью на противника. Роскошные рога в белых ссадинах, на мордах кое-где кровь, у одного капает из порванной губы, у другого ухо повисло, как тряпка.

Молодая олениха в сторонке пощипывает зеленую травку и косится на них любопытным взглядом. Как и положено, достанется победителю, это хорошо и правильно: от победившего пойдет более сильное и выносливое потомство. Кто победит, с тем она и пойдет, послушная и любящая. Как не любить и не обожать победителя? Противоестественно.

Сэр Растер с удовольствием рассматривал яростный бой, покряхтывал, когда рога сшибались с таким треском, что должны бы разлететься на сотни мелких кусочков.

- Как сэр Ричард, - сказал он одобрительно, - и сэр Тамплиер! Как жаль, я не видел их схватки…

- Это хорошо, - пробормотал я.

Он покачал головой.

- А мне жаль. Люблю смотреть на беспощадные бои! А вы, сэр Альбрехт?

- Смотреть и я люблю, - согласился барон. Он бросил на меня быстрый взгляд. - Но сэр Ричард у нас уже гроссграф, ему гроссрафить жаждется, а не махать мечом самому. То есть лично.

Растер посмотрел на меня и приосанился, как могла бы приосаниться гранитная скала.

- А я вот, - сказал он молодецки, - все еще сам, сам могу! И мечом, и копьем, и палицей… Как думаете, вон тот серый побьет? Или у которого ухо порвано?

Альбрехт взглянул на оленей с полнейшим равнодушием.

- Нашли из-за чего драться, - бросил он с оттенком презрения. - Добро бы из-за власти над стадом! А то из-за самки… Мы не слишком оторвались, сэр Ричард?

Я оглянулся с беспокойством. Основное войско далековато, мы уже на несколько миль ушли вперед.

- Ничего, - ответил я хмуро, - ввязываться в драку не будем. Подождем своих.

Когда солнце начало склоняться к западу, поднялось облачко пыли, вскоре из него вынырнули на бешено скачущих конях легкие всадники. Во главе сэр Норберт, он осадил коня перед нашим отрядом, подняв на дыбы, лихо отдал честь.

Как всегда с чисто выбритым до синевы подбородком, как только и ухитряется в походе так тщательно, прямой в седле, сухой и твердый, как дерево. Усы приподняты так же воинственно, взгляд суров и прям.

- Сэр Ричард, - доложил он официально, - только что произошло еще одно сражение…

- О Господи!

Он покачал головой.

- Боюсь, руку приложил совсем не Господь. Думаю, совсем не Господь. Впрочем, увидите сами.

Я махнул рукой:

- Ведите.

Просторная долина, стиснутая лесом с двух сторон, холодно и страшно блистает металлом доспехов и оружия. Тела вповалку, я успел увидеть, как последних раненых уносят в лес. Как направо, так и налево.

На поле, значит, только мертвые. Все эти сотни и сотни людей, если не тысячи - мертвые. Хотя могли бы жить и, главное, работать на укрепление моей экономической системы. Безумное расточительство, я этим драчунам вменю самое страшное преступление: вредительство!

Судя по всему, после изнурительной битвы, понеся огромные потери, оба войска отступили в свои лагеря, чтобы продолжить битву утром. Хорошо, будет им утро… Я им устрою такое утро, на всю жизнь запомнят!

Барды воспоют доблесть и отвагу сражавшихся, но я вижу множество убитых и покалеченных, что вообще не есть хорошо для человека моего мировоззрения, хотя, с другой стороны, - а куда их девать, эти излишки драчливого населения? Футбол все еще не придумали. Вот как-то чудится, что среди убитых нет паскалей, давинчей, ньютонов и прочих архимедов, те корпят в подвалах над алхимическими тиглями и не замечают, какие бури проносятся поверху. А эти, что полегли, вообще-то не настолько уж, чтобы я выронил слезу, как мать Тереза…

С другой стороны, я же понимаю, что для успеха моей затеи нужна массовость, я всех этих дураков приспособил бы котлованы рыть или камень долбить…

Я медленно пустил коня по краю поля, со мной сэр Норберт, замки он не любит, будучи прирожденным полевым командиром, зато здесь ему нет равных. Все видит, все знает, обстановку схватывает, а его личный отряд обучен прекрасно, спаян железной дисциплиной, в то же время всяк знает свой маневр, а инициатива поощряема.

- Из-за чего? - спросил я раздраженно и с надлежащим высокомерием если еще не гроссграфа, то могущественного оверлорда. Нет, все-таки гроссграфа, завтра-послезавтра проведем эту церемонию. - Какой пряник не поделили?

Норберт взглянул на меня с удивлением.

- А вы не знали, сэр?

Я выдвинул нижнюю челюсть и спросил с еще большим высокомерием:

- Нам нужно действовать, а не знать! Во многом знании много бед, как сказал Экклезиаст.

- Мудрый был рыцарь, - пробормотал Норберт. - Сэр Ричард, вы будете смеяться…

- Не буду, - пообещал я. - Я всякого насмотрелся. Что, сэр Арлинг плюнул в двух шагах от сэра Марка?

Норберт покачал головой.

- Нет, тогда бы в самом деле стоило начинать войну. Ишь, расплевался! Это оскорбление, что смывается только кровью, сэр. А тут такое, что я начинаю думать, что славным рыцарским временам приходит конец…

Я спросил обрадованно и встревоженно разом:

- Так что за причина?

Он вздохнул, горестно развел руками.

- На этот раз не из-за чего…

- Это как?

- …а из-за кого, - закончил он.

- Что?

- Представьте себя, сэр Ричард. Война вспыхнула из-за женщины.

Я сказал твердо и с возмущением в голосе:

- Нет на свете такой женщины, из-за которой стоит воевать!

- Сэр Ричард…

В его голосе было столько испуга, что я зло сжал челюсти и умолк. То, что из-за женщин вспыхивали войны и пограндиознее, чем между двумя лордами, не новость: вон Клеопатра сумела столкнуть Октавиана и Марка Антония, а Елена - греков и троянцев, но то были простые бесхитростные времена, в языческие времена все жили умом и тем, что ниже пояса, а с возникновением христианства добавилась более высокая константа - душа, так что женщина в рыцарском мире отошла на задний план вместе со всем нижепоясным. Конечно, ей поют славу и в ее честь создают баллады, совершают подвиги, но убери женщин - преспокойно будем совершать подвиги в честь, например, козы или вон того воробья, нам как-то без разницы.

- Гм, - проговорил я наконец, - неужели загнивающий Ренессанс подкрался вот так быстро? Я согласен с вами, сэр Норберт, мужчины должны воевать ради славы церкви, во имя Богородицы, Отечества, родителей, своей земли, деревень, права первой брачной ночи, огородов, даже демократии, но никак не из-за женщин! Вообще какое-то загнивание начнется.

Он кивал, соглашаясь, смотрел с надеждой, как на зерцало рыцарства. Я подумал и сказал, уже не как зеркало, а как политик в интересах истинного рыцарства:

- Благородные люди должны проливать кровь ради идей, а не… ну, вы поняли. Так что нам надлежит вмешаться.

- Как? - спросил он, оживая.

- Еще не выработал линию, - ответил я, - но мы посоветуемся с народом, и я решу на основе своего волеизъявления. Эта женщина… она кто? Чья-то дочь, которую не поделили женихи?

Он отмахнулся:

- Хуже, сэр.

- Вот как? - спросил я с интересом. - Чем хуже, тем лучше, как говорит оппозиция.

- Она, сэр Ричард, дочь владетельного Нюнетваля. У него две дочери, одну из них сэр Нюнетваль выдал за барона Фогеля, а вторую - за виконта Рикардо. О первой мало что известно, но о второй, Лоралее, заговорили, когда ее выкрал граф Эдмонт и сделал своей женой. Правда, граф своим счастьем наслаждался всего четыре месяца, его замок взяли ночным штурмом виконт Ксандвиль и его лучший друг - барон Юбергейт, после чего граф был убит прямо на пороге своей спальни…

- Чума какая-то, а не женщина, - вырвалось у меня. - Но если ее вернули, то что здесь?

- Увы, сэр Ричард, - сказал он с мрачной гордостью человека, который приносит новость не о пустяковой автомобильной аварии, где поцарапались две машины, а о рухнувшем небоскребе в сто этажей, - виконт Ксандвиль и барон Юбергейт расположились в захваченном замке, однако ночью поверглись нападению соседа, что давно точил зубы на графа Эдмонта. А так как ворота все еще лежали выбитые, то в замок проникли легко. Бой был короткий, измученные воины спали, их перерезали, как овец, а леди Лоралею увез к себе нападавший барон Фазлур…

- Чума, - пробормотал я, - настоящая чума. Я бы доплачивал, чтобы сбыть с рук!

- Барон Фазлур взял ее в жены и успел прожить три месяца, но брат погибшего виконта Ксандвиля, доблестный сэр Риен, собрал войско, и они трижды сходились в славном кровавом сражении, где много доблестных рыцарей уже выказали отвагу, показали чудеса доблести, отличились перед соратниками и увенчали себя славой.

Я вздохнул:

- Ну, хоть один человек пришел мстить за брата, а не ради женщины!

Сэр Норберт посмотрел виновато.

- Гм, я вообще-то не слышал ничего про месть. Он заявил, что леди Лоралея должна принадлежать ему по праву родства, на что барон Фазлур заявил, что право тетравленда древнее и, следовательно, выше. Рассудить, чье право древнее, оба благочестиво поручили Господу Богу.

- То есть мечам?

- Ну да, - ответил он с удивлением, - а как же иначе? Хотя можно было и на палицах…

- Да-да, - согласился я, - как еще иначе. На палицах пусть дерутся духовные лица. Сейчас она у этого, как его, барона Фазлура, в замке?

Он горестно вздохнул, покачал головой, но глаза сверкнули гордостью.

- Нет, сэр.

- А что? Какова диспозиция?

Он перекрестился и поплевал через плечо, услышав незнакомое слово.

- Тьфу-тьфу, сэр Ричард, но брат виконта Ксандвила, сэр Риен, все же победил, захватил замок, перебил оборонявшихся и увез леди Лоралею. Он прожил с нею полгода, но как-то в гостях у них побывал дядя сэра Риена граф Фолкен Фанел. Он был настолько очарован женой виконта Риена, что напомнил о праве старшинства в тетравленде. А старший в их роде он, так что леди Лоралея должна принадлежать ему…

- Господи, - сказал я в ужасе, - в этой женщине залежи нефти, что ли? Прямо Ирак какой-то! Нет, даже Саудовская Аравия…

Сэр Норберт закончил с грустным вздохом:

- Виконт наотрез отказался передать ее дяде. Дядя пригрозил вернуться с большим войском. Виконт стоял на своем. Сэр Фолкен в самом деле через месяц вернулся с огромным войском. Замок виконта не слишком хорош, потому пришлось увести леди Лоралею в этот, видите, вон там, на горе? В таком защищаться можно от целой армии. Граф Фолкен, оценив изменившуюся расстановку сил, предложил племяннику взамен пустующий замок на границе с вполне приличными соседями и все тамошние земли. Тем самым граф почти на треть урезал свои владения, но… виконт отказался.

Я развел руками.

- На фоне всеобщей ду… всеобщего рыцарства почему он вдруг один должен быть умнее? Он, как все благородные и достойные люди, показал себя равнодушным к меркантильным благам. Полагаю, отказался с презрением?

Норберт воскликнул, сверкая глазами и раздувая усы:

- С великим презрением и красивыми достойными словами! Не могу выразить восторг, охвативший всех его благородных рыцарей! Все поклялись умереть на поле сражения, но не уступить наглому… даже наглейшему притязанию.

Ну да, мелькнуло у меня в голове, они сражались бы за право в старшинстве тетравленда, если бы их сюзерен вдруг оказался дядей, тогда да: тетравленд - святое право, а так вот - наглость!

- Сейчас, как видите, сэр Ричард, обессиленные войска разошлись для отдыха.

- Перед новой схваткой?

- Ну да, как же иначе!

- Ну да, ну да, - пробормотал я. - Честь превыше усего. Значит, справа граф Фолкен Фанел, а слева - виконт Риен?

Он посмотрел в удивлении, затем хлопнул себя по лбу.

- Простите, сэр Ричард, я не договорил! Это моя вина, увлекся мелочами. Тьфу, а ведь когда-то, как орел в небесах, мог одним взором окинуть все-все, что копошится там внизу и ползает, аки черви земные и все прочие… Словом, там не граф Фолкен Фанел и виконт Риен.

Я спросил в полном обалдении:

- А хто?

- В том противостоянии победил все-таки дядя и увез к себе. И прожил с нею почти год, но виконт Риен, воспользовавшись удобным моментом, захватил леди Лоралею в момент, когда она совершала паломничество в монастырь. Потом у виконта ее отбил граф Арлинг, а у него теперь пытаются отнять ее…

- …виконт Риен?

- Увы, у виконта проблемы с нападающими лесными варварами. Но про ослепляющую красоту леди Лоралеи наслышаны многие, и теперь граф Арлинг вынужден отбиваться не только от соседей, но и от дальних лордов. Сейчас вот с той стороны леса войска графа Арлинга, а с той…

- Кристофера де Марка, - сказал я, вспомнив рассказ гонца сэра Норберта.