Корсо воспользовался паузой, чтобы снова перевести разговор на дело Маке.
стульями, словно именно там все и происходило. - Дюма набрасывал план
произведения и обсуждал этот план с помощником, которому предстояло
отыскать нужные документальные материалы и выстроить сюжетную схему или
даже написать первый вариант романа - на белых листах... Потом Дюма все
переписывал - на голубых... Работал он обычно утром или вечером и никогда -
днем. Сидел в одной рубашке... Не пил ни кофе, ни спиртного, только
сельтерскую воду. И почти не курил. Он работал без передышки, а издатели
требовали еще и еще... Маке отправлял ему свои заготовки почтой, и Дюма
раздражался из-за задержек. - Букинист вытащил из папки листок и положил на
стол перед Корсо. - Вот вам пример - записка, посланная во время работы над
"Королевой Марго". Как видите, Дюма сетует: "Все идет великолепно, несмотря
на те шесть-семь страниц, посвященных политике, с которыми мы должны
смириться, чтобы поддержать интерес публики... Если дело не продвигается
вперед быстрее, дорогой мой, вина в том Ваша: со вчерашнего дня, с девяти
часов, я сижу сложа руки... - Букинист прервался, наполнил легкие воздухом
и указал на "Анжуйское вино": - Наверняка эти четыре белые страницы,
исписанные рукой Маке и с правкой Дюма, мэтр получил с большим опозданием -
номер "Сьекль" пора было отправлять в типографию, потому и приходилось
довольствоваться малым, делать исправления спешно - прямо поверх чужого
текста.
Корсо успел еще раз глянуть на листок, где Дюма требовал от своего
помощника новые материалы. Не только почерк совпадал полностью, но и бумага
была идентичной - голубой в тонкую клетку; точно такой же, как в его
рукописи "Анжуйского вина". Для записки использовалась половинка листа, так
что один край был не таким ровным, как три остальные. Кто знает, может, все
листы лежали на столе у писателя вместе, в одной стопке.
категорично. Маке был человеком эрудированным, знал историю, много читал...
Но таким талантом, как у Дюма, не обладал.
на свадьбу Изабеллы Второй... Дюма потом напечатал путевые заметки "От
Мадрида до Кадиса" в форме писем... Что касается Маке, то какое-то время
спустя он обратился в суд и потребовал, чтобы его признали автором
восемнадцати романов, подписанных Дюма, но судьи решили, что работа Маке
была не более чем подготовительной... Теперь он считается посредственным
писателем, который воспользовался славой Дюма, чтобы хорошо заработать. Но
некоторые видят в нем несчастную жертву эксплуатации: "негра" на службе у
гиганта...
специалистом, как мой друг господин Балкан... Я всего лишь книготорговец,
букинист. - Он на мгновение задумался, сопоставляя степень
взаимозависимости профессии и личных вкусов. - Но хочу обратить ваше
внимание вот на что: с тысяча восемьсот семидесятого по восемьсот девяносто
четвертый год во Франции было продано три миллиона томов и восемь миллионов
романов-фельетонов с продолжениями-и везде на обложке стояло имя Александра
Дюма. Эти романы писались до Маке, при Маке и после Маке. Наверное, это о
чем-то да говорит.
Америки направляли корабли с единственной целью - доставить его романы,
которые читали и в Каире, и в Москве, и в Стамбуле, и в Шандернагоре...
Дюма взял от жизни все, что мог, выпил до дна чашу наслаждений,
популярности... Он умел радоваться жизни, побывал на баррикадах, бился на
дуэлях, судился, фрахтовал суда, назначал пенсии из своего кармана, любил,
чревоугодничал, танцевал, заработал десять миллионов и промотал двадцать, а
умер тихо, во сне, как ребенок... - Репленже кивнул на правку в рукописи
Маке. - Ведь это можно назвать по-разному: талант, гений... Но как ни
назови, просто так взять и выжать это из себя нельзя и нельзя украсть у
других. - Он похлопал себя по груди, совсем как Портос. - Это таится вот
здесь. Ни один писатель не знал при жизни такой славы. А Дюма запросто
добился всего - словно заключил союз с Господом Богом.
напротив. В дверях, под козырьком, на переносных лотках лежали груды книг.
Девушка рылась в них, перебирала стопки гравюр и старинных почтовых
открыток. Она стояла против света, солнце пряталось у нее за спиной и
золотило волосы на макушке и висках. Когда Корсо приблизился, она даже
головы не повернула в его сторону.
перед собой две открытки: одну цвета сепии, на которой обнимались Тристан и
Изольда, и другую с "Искателем гравюр" Домье.
покупатель остановился перед лотком и протянул руку к толстой пачке
открыток, перетянутых резинкой. У Корсо сработал охотничий рефлекс, и он
молниеносным рывком перехватил открытки, можно сказать, почти что вырвал из
рук соперника. Потом принялся изучать свои трофеи, слыша над ухом сердитое
ворчание незадачливого конкурента. Он нашел несколько картинок на
наполеоновскую тему: императрица Мария-Луиза, семейство Буонапарте, смерть
Императора и последняя победа: польский солдат с копьем и два конных гусара
перед Реймсским собором во время кампании 1814 года размахивают знаменами,
отнятыми у врага. Чуть поколебавшись, он добавил туда же маршала Нея в
парадном мундире и портрет старого Веллингтона, позирующего для Истории.
Удачливая старая скотина.
уверенно перебирали тонкий белый картон и выцветшие гравюры: изображения
Робеспьера и Сен-Жюста, изысканный портрет Ришелье в кардинальском
облачении, с орденом Святого Духа на шее.
скользило по ее плечам и золотым туманом окутывало Корсо. Ослепленный, он
закрыл глаза, а когда снова открыл их, девушка показывала ему толстый том
ин-кварто, извлеченный из кучи прочих.
кожи, хорошее состояние. Когда он перевел взгляд на нее, она, улыбаясь
уголками губ, испытующе смотрела ему в глаза и ожидала ответа.
читать?
если бы мог рассказать тебе, чем,все кончится.
берегу мимо лотков букинистов, мимо выставленных на продажу гравюр в
пластиковых или целлофановых конвертах, мимо подержанных книг, разложенных
прямо на парапете. Bateau-mouche{3} медленно плыл вверх по течению, здорово
просев под тяжестью толпы японцев, - не менее пяти тысяч, прикинул Корсо, и
ровно столько же видеокамер "Сони". На другой стороне улицы, за стеклами
роскошных витрин с рекламой "Виза" и "Америкэн Экспресс", неприступно
гордые антиквары бросали едва приметные взгляды поверх толпы, за горизонт,
в ожидании, когда появится какой-нибудь кувейтец, русский спекулянт или
министр из Экваториальной Гвинеи, которым можно будет всучить, скажем, биде
- расписной фарфор, месье, Севр - Евгения Гранде; При этом произношение их,
естественно, отличалось четкой артикуляцией.
принял в дар деревянного коня. На этикетке стояло: ахейская ручная работа.
Те идиоты и обрадовались.
и получилась великолепная скульптурная группа. Если я правильно помню,
эллинистическая. Родосская школа. В ту пору боги были слишком пристрастны.
река несла с собой воспоминания. Корсо увидел задумчивую и вялую улыбку на
ее губах. - Я никогда не знала ни одного беспристрастного бога. Или
дьявола. - Она резко повернулась к охотнику за книгами. Казалось, ее
недавние раздумья унесло вниз по течению. - Ты веришь в дьявола, Корсо?
несколько секунд назад еще жили в ее глазах. Там остались только текучая
зелень и свет.
что лучший удар кинжалом - вот сюда, видишь? - Он показал на пах. - У
бедренной кости. Когда тебя при этом обнимают.
на голову?
Особенно когда они являются с подарками. И присваивают себе имя женщины,
сумевшей победить Шерлока Холмса.
Роллинс Джеймс
Маккефри Энн
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Березин Федор