Чтение 41–й страницы книги ~Чудо в пушистых перьях~

- И правильно, - поддержал Ряха. - К выбору спутника жизни надо подходить
ответственно. Я вот как считаю, женился - так на всю жизнь, чтоб до гробовой
доски.

- Ты бы профессию сменил, - с подозрением глядя на нега, проворчала я.

- Профессия - не проблема. Да если хочешь знать, у меня золотые руки. Я
что хошь сделаю, и без всяких чертежей. Если б я институт не бросил...

- Ты в институте учился? - насторожилась я и тут же напомнила себе, что
словам Ряхи доверять не стоит.

- Два года. Потом скучно стало. А меня сразу в армию загребли.

- А в каком институте? - не унималась я.

Мы уже поднялись на второй этаж, и стало ясно: Ряха никуда не торопится.
Я сказала:

- Проходи.

Он прошел, снял кроссовки и только тогда ответил

- Если честно, не в институте, а в консерватории На трубе играл. Ты
только Витьке не говори, засмеют. - Слова Ряхи, несмотря на честнейший в
мире взгляд, упорно вызывали в моей душе сомнения. Я всматривалась в его
физиономию, пытаясь понять, врет он или нет, но тут в прихожей появилась
Варвара.

- Васька, - ахнула она, - менты за Сашкой-соседом приезжали, неужто он
всех убил?

- Нет, - поспешила я успокоить бабку, - он ментов к настоящему убийце
возил. Я тебе потом все расскажу, а сейчас мне некогда.

Варвара взглянула на Ряху, тот поздоровался с ней, бабка проронила в
ответ:

- Здрасьте. - И перекрестилась.

Мы вошли в кухню, я поставила борщ на плиту и, ощущая некий дискомфорт,
поинтересовалась:

- Юрик где?

- В магазин отправила, - ответила бабка, - который день мужик трезвый, уж
сил нет на него смотреть. Ясное дело, добром такое воздержание не кончится,
еле уговорила бутылку купить. Может, оправится. - Бабка вздохнула и
незаметно смахнула слезу, блеснувшую в левом углу правого глаза.

Судьба Юрика и меня тревожила всерьез, я пошарила в карманах, извлекла
мятый полтинник и протянула бабке:

- Надо Юрика спасать.

- Уж я и то думаю, лучше б песни пел, а он сидит целый день на
подоконнике, вздыхает и все твердит: "Где Васена-то наша..." Не буду вам
мешать, - вдруг засуетилась бабка. - Кушайте, а я вон на улице постою,
пригляжу за Юркой.

Бабка ушла, а Ряха заметил:

- Хорошие у тебя соседи.

- Не жалуюсь, - ответила я.

Борщ закипел. Я разлила его по тарелкам, и мы приступили к трапезе.

- Классный борщ, Василиса Прекрасная, - через пять минут сказал Ряха.

- Будешь дразниться, половником врежу, - ответила я.

Он приуныл и принялся оправдываться:

- Ты не думай, я ничего плохого не хотел, просто к слову пришлось. И
вообще: борщ готовишь классно, выглядишь лучше любой модели и имя у тебя
красивое.

- Тебе бы такое имя, - усмехнулась я. Ряха некоторое время смотрел на
меня не мигая, затем извлек из кармана какую-то книжечку и сунул ее мне:

- На.

- Чего это? - не поняла я.

- Водительское удостоверение.

- Чье?

- Мое, естественно.

- На что мне твое удостоверение, - отмахнулась я, но Ряха настаивал:

- А ты посмотри, что там написано.

Я открыла и прочитала: "Рудольф Эдуардович Ряжский-Гершон", слабо охнула
и торопливо вернула документ.

- То-то, - посуровел Ряха, то есть Рудольф, конечно. - А ты мне про имя
толкуешь.

- У нас парень учился, так у него вообще была фамилия Писунов, - не к
месту брякнула я и, чтоб загладить ошибку, спросила:

- Значит, тебя по-правильному Рудик зовут?

- Ага. Только ты это... лучше Ряхой зови, мне привычнее, да и вообще...
пацаны со смеху умрут.

- Ладно, - согласилась я, потому что сама пережила многое и Ряху отлично
понимала.

Мы доели борщ, и разговор у нас потек приятно и плавно. Вдруг у Ряхи
зазвонил сотовый. Стало ясно: звонит Витька и сильно гневается. Оно и
понятно, проводы малость затянулись. Ряха с неохотой поднялся, и я проводила
его до двери. Пока он надевал кроссовки, я стояла и смотрела на его бритую
макушку, не скрою, не без удовольствия: всегда приятно повстречать душевного
человека. Ряха выпрямился и сказал:

- Ну, ладно, пошел я. Ты не возражаешь, если я позвоню?

- Звони. Номер есть у Груни.

- А зайти можно?

- Заходи, - подумав, кивнула я и добавила:

- У меня борщ почти каждый день.

Ряха пожал мне руку и удалился, а я задумалась. Папуля прав, судьба
посылает нам испытания, чтоб мы острее почувствовали все прелести простой
человеческой жизни. Вот хоть борщ, К. примеру...

Поначалу вечер складывался просто отлично. Юрик напился, орал песни, и
бабка с ним ругалась. Я объяснила ей, почему соседом Сашкой остро
интересовалась милиция, и заверила, что он ни в чем не повинен. Юрасик
угомонился, бабка пошла спать, а я, приняв ванну, решила лечь пораньше, и
тут раздался телефонный звонок.

- Василиса, - позвала Груня, - ты дома?

- Дома, - сказала я, отметив в голосе подруги нотки беспокойства, и тоже
забеспокоилась.

- Поговорить надо. Можно мы приедем?

- Конечно, - согласилась я и стала ждать.

Через десять минут опять позвонили, на этот раз в дверь, и вскоре в моей
комнате собралась вся компания, то есть я, Груня, Витек, Ряха и, конечно,
Пафнутий, который сразу устроился на моей постели. Витька выглядел
озабоченным, даже недовольным, а еще чувствовалась в нем какая-то маета.

- Василиса, - начал он торжественно, - дела наши хреновые. Хотя, с одной
стороны, они вроде даже ничего, зато с другой...

- Да говори ты толком, - не выдержала Груня.

- А я что делаю? - обиделся Витька. - Короче, так. С ментами заморочек не
будет, я имею в виду пальбу в моей квартире. Нас там не было, и кто там кого
перемочил, меня не колышет. Мы вообще были совершенно в другом месте, и тому
есть свидетели. Самсон твердо обещал. Это хорошая новость.

- Но ты в ментовке все равно не болтай, - влез Ряха.

- Не буду, - кивнула я и потребовала:

- Давай плохую, не тяни за душу.

- А плохая новость... - Витька сел рядом и даже взял меня за руку,
вздохнул и, собравшись с силами, продолжил:

- Короче, сидим мы у Самсона, и вдруг является один тип, а с ним - как
думаешь, кто?

- Ничего я не думаю, - отмахнулась я.

- А зря. Явился к нему Сверчок. Помнишь гада, что к твоему бате за
картиной приходил?

- Помню, - кивнула я, - это джинсовый. - Как не помнить, мое сердце при
упоминании о картине болезненно сжалось. Не стоило папуле болтать о ней
направо-налево.

- Вот-вот, - глядя на меня с сочувствием, сказал Витька. - Теперь
прикинь, что выходит. Вроде как мы с Ряхой картину толкнуть решили и деньги
положить себе в карман, с Самсоном не делясь. Соображаешь?

- Нет. Самсон-то тут при чем?

- У нас так не принято, - подал голос Ряха и вздохнул:

- Этика...

- Точно, - кивнул Витек. - В общем, дрянь дело. Расклад такой: либо папа
картину продает, у Сверчка и покупатель есть, бешеные бабки выкладывает,
папа твой получает деньги, а Самсон свой процент, либо... либо родитель
картины все равно лишится, но у нас будут большие проблемы.

- Но почему?

- Да потому. Долго объяснять. Ты вникни: выходит, мы с Ряхой решили
Самсона кинуть, прикрывались его честным именем, а картину...

- Картину не продашь, - перебила я Витьку. - Никто за нее бабок не даст.

- Это почему? - насторожился он.

- Потому что Филонова папуля сам нарисовал и она ничего не стоит.

Ряха с Витькой заметно побледнели и сидели, приоткрыв рот

- Как же так... - не выдержал Ряха.

- Так же, - добавила я в голос суровости.

- Чего ж тогда ее свистнуть хотели?

- Хотели, потому что папа всем твердит, что это Филонов. Тот вправду
денег стоит, может, и больших, а наш не стоит ничего. Так своему Самсону и
скажи.

- Не поверит, - покачал головой Ряха.

- Выходит, батя твой просто пошутил? - с отчаянием спросил Витька.

- Нет, - подумав, ответила я правду, потому что о Филонове папа всегда
говорил серьезно. - Но это ничего не значит. Картину папа нарисовал.

- Слушай, Василиса, может, папуля лучше знает, что к чему? Такой человек
зря болтать не станет.

- Может быть, но Филонов не настоящий, и если мы покупателю туфту
подсунем, твой Самсон вряд ли обрадуется.

- Вот что, - заявил Витек, - поехали к папе. Без него это дело мы все